четырем танковым бригадам, то есть в целом 26 крупным соединениям. Этим силам 
командование 11-й армии могло противопоставить не более пяти немецких пехотных 
дивизий и одну танковую дивизию... Так как румынские соединения (до трех 
дивизий. — В. К.)только условно были пригодны для наступательных действий, 
соотношение сил в планируемой операции, закодированной под названием «Охота на 
дроф», фактически было хуже. К тому же наступление на Парпачском перешейке 
должно было вестись только фронтально. Оба моря исключали всякую возможность 
флангового маневра. Кроме того, противник создал глубоко эшелонированную 
оборону. Как можно было в этих условиях и при соотношении сил 2:1 в пользу 
противника добиться уничтожения двух его армий?" Справедливости ради уточним: 
здесь были не две, а три наши армии: 44-я под командованием генерал-лейтенанта 
С. И. Черняка, 47-я армия генерал-майора К. С. Калганова и еще 51-я генерала 
Львова. Манштейн понимал, что на узком, вытянутом перешейке между Черным и 
Азовским морями фронтальным ударом против большой массы противостоящих войск он 
ничего не добьется. Тут надо было проявить военное искусство, найти какое-то 
неожиданное решение, опереться на какие-то факторы, которые есть в его 
распоряжении. И он все это нашел. Во-первых, внезапность. Имея превосходство в 
силах, командование Крымского фронта не верило в возможность наступления немцев.
 Во-вторых, Манштейн нанес отвлекающий удар на юге перешейка, вдоль берега 
Черного моря, а главным ударом под выступающие позиции одной из армий в Центре, 
по сути дела, вдоль фронта, силами танковой дивизии пробил и пропорол насквозь 
всю оборону до Азовского моря. И в-третьих, Манштейн использовал не только 
неожиданность, но и маневренность своих войск, их хорошую управляемость. В 
течение десяти дней, с 8 по 18 мая, Манштейн очистил Керченский полуостров, 
разгромив три армии! Лишь в Аджимушкайских каменоломнях с 16 мая по 31 октября 
1942 года вели героическую оборону бойцы и командиры, оставшиеся в них. Прямо 
скажем, в крымской катастрофе Сталин не виноват, его подвели бездарные тугодумы,
 которые, имея подавляющее превосходство в силах, не устояли против значительно 
меньших сил Манштейна. И Сталин вполне справедливо наказал виновников. 
Сохранились два красноречивых документа. Один — телеграмма Мехлиса Верховному 
Главнокомандующему от 8 мая 1942 года: «Теперь не время жаловаться, но я должен 
доложить, чтобы Ставка знала командующего фронтом. 7-го мая, то есть накануне 
наступления противника, Козлов созвал Военный совет для обсуждения проекта 
будущей операции по овладению Кой-Асаном. Я порекомендовал отложить этот проект 
и немедленно дать указания армиям в связи с ожидаемым наступлением противника. 
В подписанном приказании комфронта в нескольких местах ориентировал, что 
наступление ожидается 10—15 мая, и предлагал проработать до 10 мая и изучить со 
всем начсоставом, командирами соединений и штабами план обороны армий. Это 
делалось тогда, когда вся обстановка истекшего дня показывала, что с утра 
противник будет наступать. По моему настоянию ошибочная в сроках ориентировка 
была исправлена. Сопротивлялся также Козлов выдвижению дополнительных сил на 
участок 44-й армии». От Сталина не укрылась попытка представителя Ставки уйти 
от ответственности, и в ответ он телеграфировал: «Вы держитесь странной позиции 
постороннего наблюдателя, не отвечающего за беды Крымфронта. Эта позиция очень 
удобна, но она насквозь гнилая. На Крымском фронте вы — не посторонний 
наблюдатель, а ответственный представитель Ставки, отвечающий за все успехи и 
неуспехи фронта и обязанный исправлять на месте ошибки командования. Вы вместе 
с командованием отвечаете за то, что левый фланг фронта оказался из рук вон 
слабым. Если „вся обстановка показывала, что с утра противник будет наступать“, 
а вы не приняли всех мер к организации отпора, ограничившись пассивной критикой,
 то тем хуже для вас. Значат, вы еще не поняли, что вы посланы на Крьшфронт не 
в качестве Госконтроля, а как ответственный представитель Ставки. Вы требуете, 
чтобы мы заменили Козлова кем-либо вроде Гиндембурга. Но вы не можете не знать, 
что у нас нет в резерве Гиндснбургов. Дела у вас в Крыму несложные, и вы могли 
бы сами справиться с ними. Если бы вы использовали штурмовую авиацию не на 
побочные дела, а против танков и живой силы противника, противник не прорвал бы 
фронта и танки не прошли бы. Не нужно было быть Гиндснбур-гом, чтобы понять эту 
простую вещь, сидя два месяца в Крым-фронте». В результате керченской 
катастрофы представитель Ставки Верховного Главнокомандования Мехлис был снят с 
постов зам. наркома обороны и начальника Главного политического управления 
Красной Армии, понижен в звании до корпусного комиссара. Сняты с должностей и 
понижены в звании на одну ступень командующий фронтом генерал-лейтенант Козлов, 
дивизионный комиссар Шаманин. Снят с должности начальник штаба фронта. 
Командармы генерал-лейтенант Черняк, генерал-майор Колганов, командующий ВВС 
фронта генерал-майор авиации Николаенко понижены в звании до полковников. Так 
завершилась первая частная наступательная операция зимней кампании. * * * 
Следующей частной операцией, задуманной Верховным, было освобождение Харькова 
путем осуществления своеобразных Канн — окружением Харьковской группировки 
ударами с двух направлений: на юге — от Барвенкова, на севере — от Волчалской. 
На очередном совещании Ставки, в конце марта 1942 года, присутствовали 
Шапошников, Тимошенко, Ворошилов, Жуков, Василевский и Хрущев, прошло оно 
довольно бурно. Борис Михайлович стал говорить о необходимости ограничиться 
активной обороной. При этом основные резервы не вводить в бой, а сосредоточить 
на Центральном и Воронежском направлениях. — Что касается насту нательной 
операции Юго-Западного направления, — перешел Шапошников к главному вопросу, — 
то Генштаб категорически против нее. Прежде всего, для этого недостаточно 
резервов, да и наступление из оперативного мешка, каковым является 
барвенковский выступ, весьма рискованно. — Не сидеть же нам в обороне сложа 
руки и ждать, пока немцы нанесут первыми удар, — прервал его Сталин. — Надо 
самим нанести ряд упреждающих ударов на широком фронте и прощупать готовность