Сражение за Хрущева

Весной 1957 года сын Хрущева Сергей женился. По этому случаю на даче Хрущева 
была устроена свадьба. На свадьбе, как полагается, крепко выпили и произносили 
речи. С речью выступил и Хрущев, говорил он как всегда хорошо, рассказал о 
своей биографии, родословной, тепло вспомнил свою маму, а затем как—то вскользь 
уколол Булганина. В другое время Булганин промолчал бы, а тут он неузнаваемо 
вскипел и довольно резко сказал:
— Я попросил бы подбирать выражения…
Присутствующие поняли: Булганин озлоблен против Хрущева. Догадка подтвердилась, 
как только кончился обед, Молотов, Маленков, Булганин, Каганович демонстративно 
покинули свадьбу и уехали к Маленкову на дачу. Хрущев понял, что отныне 
Булганин переметнулся в стан его противников, и он был явно озабочен усилением 
группы его противников.
Жуков вспоминает:
— После того, как ушли Молотов, Маленков, Булганин, Каганович, ко мне подошел 
Кириченко и завел такой разговор.
— Георгий Константинович, ты понимаешь, куда дело клонится? Эта компания не 
случайно демонстративно ушла со свадьбы. Я думаю, что нам нужно держать ухо 
востро. А в случае чего, надо быть ко всему готовым. Мы на тебя надеемся. Ты в 
армии пользуешься громадным авторитетом. Одно твое слово и армия сделает все, 
что нужно.
Я видел, что Кириченко пьян, но сразу же насторожился.
— О чем ты, Алексей Илларионович, болтаешь? Я тебя не понимаю, куда ты клонишь 
свою речь? Почему ты говорил о моем авторитете в армии и о том, что стоит мне 
только сказать свое слово и она сделает все, что нужно?
Кириченко:
— А ты что не видишь, как злобно они сегодня разговаривали с Хрущевым? Булганин,
 Молотов, Маленков — решительные и озлобленные люди, я думаю, что дело может 
дойти до серьезного.
Мне показалось, что Кириченко завел такой разговор не случайно, не от своего 
ума. Это предположение подтвердилось следующими его словами.
— В случае чего, мы не дадим в обиду Никиту Сергеевича.
О Кириченко у меня всегда было плохое мнение. Я считал его «одесситом» в худшем 
смысле этого слова. Будучи секретарем Одесского обкома просил продать ему три 
машины. Я ему это не сделал. С тех пор Кириченко на меня обиделся.
Утром 19 июня мне позвонил Маленков и попросил заехать к нему по неотложному 
делу. Считая, что я необходим ему по работе, немедленно поехал к Маленкову. 
Маленков встретил меня очень любезно и сказал, что давно собирался поговорить 
со мной по душам о Хрущеве. Он коротко изложил свое мнение о якобы неправильной 
практике руководства со стороны первого секретаря ЦК Хрущева, указав при этом, 
что Хрущев перестал считаться с Президиумом ЦК, выступает на местах без 
предварительного рассмотрения вопросов на пленуме. Хрущев стал крайне грубым в 
обращении со старейшими членами Президиума. В заключение он спросил, как лично 
я расцениваю создавшееся положение в Президиуме ЦК.
(Жуков отчетливо видел, что сформировались два противостоящих лагеря в 
руководстве партии. И оба ведут разведку и обработку его, как министра обороны, 
желая привлечь на свою сторону. Поэтому маршал решил быть осторожным. — прим. В.
 К.)
Я спросил его:
— Маленков, вы от своего имени со мной говорите, или вам поручено со мной 
переговорить?
— Я говорю с тобой, как со старым членом партии, которого я ценю и уважаю. Твое 
мнение для меня очень ценно.
Я понял, что за спиной Маленкова действуют более опытные и сильные личности, 
Маленков явно фальшивит и не раскрывает настоящей цели разговора со мной…»
Положение Жукова было очень серьезно, любая группа из состава Президиума ЦК 
обладает огромной силой. Жуков имел возможность наблюдать и даже участвовать в 
такой групповой схватке при аресте Берия. Маршал много размышлял после той 
опасной операции. Хорошо, что она завершилась удачей той стороны, на которой он 
принял участие. А если бы Берия опередил соперников хотя бы на несколько минут, 
все кончилось бы печально. И вот опять затевается очередная схватка. Кто стоит 
за Маленковым? Может быть, этот разговор проверка, а не приглашение? Жуков 
попробовал уйти от прямого ответа:

«Я сказал Маленкову:
— Поскольку у вас возникли претензии к Хрущеву, я советую вам пойти к Хрущеву и 
переговорить с ним по—товарищески. Я уверен, он вас поймет.
— Ты ошибаешься, не таков Хрущев, чтобы признать свои действия неправильными, 
тем более исправить их.
Я ему ответил:
— Думаю, что вопрос постепенно утрясется.
На этом мы и разошлись. Через несколько часов меня срочно вызвали на заседание 
Президиума ЦК. В коридоре Президиума встретил Микояна и Фурцеву, они были в 
возбужденном состоянии.
Микоян сказал:
— В Президиум обратилась группа, недовольных Хрущевым, и она потребовала 
сегодня же рассмотреть вопрос о Хрущеве на Президиуме. В эту группу входят 
Молотов, Каганович, Булганин, Маленков, Первухин.