студенческими социалистическими организациями, которые набрали в это время 
большую силу.

В конце того года я с двумя-тремя товарищами с партийным заданием выехал в 
Берлин, где работал в местном штабе. Развернулась непримиримая борьба между 
фракцией во главе с Носке и Шейдеманом и революционным движением. Армия же 
стала на сторону Носке и выступила против революции. Партия нуждалась в помощи, 
но, когда я приехал в Берлин, было слишком поздно что-либо делать. После 
жестокого кровопролития восстание «Спартака» было подавлено. Нас загнали в 
гараж и обыскали, но, к счастью, мое оружие не обнаружили. Тот, кто имел оружие 
и отказывался отдать его, тут же расстреливался. Пробыв с товарищами несколько 
дней в здании гаража, мы вернулись в Киль. Но нельзя было назвать это 
триумфальным возвращением. В начале 1919 года я уехал в Гамбург и стал 
готовиться к экзаменам на врача.

По приезде в Гамбург я и там создал студенческую социалистическую организацию и 
стал ее секретарем, а кроме того, выполнял обычную партийную работу по месту 
жительства. В конце этого года меня назначили руководителем учебной секции 
партийных руководителей региональной организации Гамбурга. Вскоре после этого 
фракции нашей партии так же, как группа «Спартак» и другие революционные 
организации, автоматически влились в Германскую коммунистическую партию. В 
течение 1920 года я работал в штабе парторганизации Гамбурга в качестве 
руководителя учебной секции. В то же время я был консультантом в 
коммунистических газетах Гамбурга. Однажды меня посетил знаменитый социалист 
Шейдеман. Он спросил меня, не хочу ли я, как потомок Адольфа Зорге, примкнуть к 
их движению, но я, конечно, решительно отказался.

Затем, имея желание перебраться в глубь страны, я получил место учителя в 
высшей школе в г. Аахене и стал готовиться к отъезду туда, но меня вызвали в 
Берлин в Центральный комитет партии. После доклада о событиях в Гамбурге мне 
предложили выполнять различную практическую работу для партии в районе Аахена. 
Там были сильны позиции рабочих и особенно мощными были организации 
рабочих-католиков. Вскоре после прибытия в Аахен меня назначили членом 
городского комитета партии, где я стал отвечать за вопросы партучебы. 
Одновременно я занимался активной пропагандой среди шахтеров. Вскоре я 
установил связи с партийными руководителями района Рейнланд в Кёльне. Они часто 
приглашали меня на свои митинги и попросили принять участие, как я делал это в 
Гамбурге, в коммунистических изданиях этого района. Однажды, когда редактор 
коммунистической газеты Золингена находился в тюрьме, два месяца во время 
школьных каникул я даже заменял его и редактировал газету. Кроме того, в 
качестве представителя района Рейнланда я несколько раз принимал участие в 
заседаниях ЦК по вопросам руководства партией и расширения состава ЦК.

Однако продолжать в Аахене политическую деятельность в интересах партии и 
оставаться ассистентом профессора в высшей школе, конечно, было для меня 
невозможно. Где-то к концу 1922 года я оставил высшую школу, поскольку был 
втянут в ожесточенные политические дискуссии.

По согласованию с партией, я активнее стал работать среди шахтеров. При этом, 
трудясь в угольных районах Аахена, я мог покрывать и свои расходы на жизнь. Не 
вызывая подозрений о своем членстве в партии, я нанялся разнорабочим на шахту 
недалеко от Аахена. Работа была тяжелой, а из-за последнего ранения, 
полученного мной на фронте, она порой становилась просто невыносимой. Однако я 
не отступил от своего решения. Опыт работы шахтером был очень ценен для меня, 
ничуть не уступая опыту, полученному мною на фронте. К тому же моя новая работа 
отвечала интересам партии.

Моя работа среди шахтеров вскоре стала приносить некоторые плоды. Я сформировал 
коммунистическую ячейку на шахте, где я сначала работал, и после того как она 
окрепла и развилась, я перешел на другую шахту в окрестностях Аахена. И таким 
же образом в течение этого года я еще раз поменял место работы.

Я пытался действовать тем же методом в угольных районах Голландии, но эта 
попытка провалилась. Я был быстро разоблачен, уволен с шахты и выслан за 
границу.

За это время я стал хорошо известен на всех шахтах Аахена, и в результате стало 
совершенно невозможным найти там работу. Власти угрожали передать меня Союзной 
военной администрации, поэтому мне ничего не оставалось делать, как покинуть 
Аахен и оккупированную зону (тогда война еще только закончилась, и Рейнланд 
находился под военной оккупацией и управлялся администрацией стран 
союзников-победителей).

Я уехал в Берлин, и там в Центральном комитете обсудили вопрос о моей будущей 
партийной деятельности. В ЦК предложили мне оплачиваемую работу в руководящих 
органах партии, однако я отказался, поскольку предпочитал набрать побольше 
практического опыта и в то же время хотел закончить образование. Друзья 
предложили мне должность ассистента на социологическом факультете 
Франкфуртского университета и одновременно быть там внештатным преподавателем. 
Руководство партии одобрило эту идею и поручило мне активную работу в