Моя рана была очень серьезной, из-за чего в процессе лечения я испытывал 
страшные боли. Однако, несмотря на это, я был счастлив как никогда в последние 
годы. Моя тяга к исследованиям, которая время от времени проявляется и сейчас, 
сформировалась именно тогда.

Когда рана в основном затянулась, я, еще будучи солдатом, возобновил занятия в 
университете, но регулярно посещал полевой госпиталь для лечебных процедур. Я 
отказался от занятий медициной и решил специализироваться на изучении 
политологии и экономики. Я считал, что, изучив социальные, экономические и 
политические изменения в Германии и Европе, смогу удовлетворить свои интересы.

В то время летом и зимой 1917 года я начал особенно остро ощущать, что мировая 
война бессмысленна и бездумно все обрекает на запустение. С каждой стороны уже 
погибло по нескольку миллионов человек. И никто не скажет, сколько еще 
миллионов разделят их судьбу. Хваленая экономическая машина Германии лежала в 
руинах. Я чувствовал это на личном опыте, ощущая вместе с многочисленными 
пролетариями голод и растущий дефицит продуктов питания. Капитализм распался на 
свои составные элементы – анархизм и спекулянтов. Я видел крах Германской 
империи, которая, как считали, имеет прочный и незыблемый политический 
фундамент. Господствующий класс Германии, столкнувшись с таким положением, 
безнадежно растерялся и раскололся как морально, так и политически. В 
культурном и идеологическом плане нация ударилась в пустую болтовню о прошлом, 
в антисемитизм или романо-католицизм. И военно-феодальный правящий класс, и 
буржуазия оказались не способны указать курс для государства и способ спасения 
его от полного разрушения. И в лагере противников Германии было то же самое. 
Политические требования, выдвигаемые противниками Германии, и на будущее не 
оставляли другого способа решения конфликта, кроме применения оружия. Свежая и 
эффективная идеология поддерживалась революционным рабочим движением, и за нее 
развертывалась борьба. Эта наиболее сложная, решительная и полезная идеология 
стремилась устранить экономические и политические причины нынешней и будущих 
войн путем внутренней резолюции.

Я детально изучил эту идеологию в Берлинском университете, особенно старательно 
ее теоретический фундамент. Я читал и греческую философию, и оказавшую влияние 
на марксизм философию Гегеля. Я прочитал Энгельса, а затем и Маркса, что 
попадало в руки. Я изучал также труды противников Маркса и Энгельса, т. е. тех, 
кто противостоял им в теории, философских и экономических учениях, и обратился 
к изучению истории рабочего движения в Германии и других странах мира. В 
течение нескольких месяцев я приобрел фундаментальные знания и овладел основами 
практического мышления.

Развитие революции в России указало мне путь, по которому нужно идти 
международному рабочему движению. Я решил не только поддерживать движение 
теоретически и идеологически, но и самому стать на практике его частью. И с тех 
пор, какие бы выводы ни делались о моих личных и материальных проблемах, я 
встал на этот путь. И сейчас, когда третий год идет Вторая мировая война и 
развязана война между Германией и Советским Союзом, у меня еще более крепнет 
убеждение, что решение, принятое мною 25 лет назад, было правильным. Я могу так 
заявить, даже обдумав все, что случилось со мной в течение прошедших 25 лет, и 
особенно в последний год.


Моя карьера в германском революционном рабочем движении с 1918 года до конца 
1924 года

После демобилизации в январе 1918 года я поступил в Кильский университет, но я 
никак не думал, что в течение года здесь произойдет германская революция. В 
Киле я вступил в революционную организацию – Независимую социал-демократическую 
партию. Я не вступил в группу «Спартак», но только по той причине, что в Киле 
не смог установить связи с этой организацией.

Как только я вступил в партию, мне сразу же была поручена работа в 
социалистических студенческих организациях. Вместе с двумя-тремя студентами я 
создал такую организацию и затем стал ее руководителем. Кроме того, в рамках 
партийной организации я стал руководителем учебного кружка в районе, где 
проживал, и преподавал там историю рабочего движения, различия между 
революционным и контрреволюционным движением и другие предметы. Безусловно, я 
старался вовлечь в партию новых членов из моих друзей-студентов и выполнял 
также различные мелкие поручения.

Я тайно читал лекции по социализму группам рабочих порта и матросов. Таким 
образом, я содействовал и революции в Кильской военной гавани, начатой 
восставшими матросами. Даже сейчас я помню одну из этих лекций. Одним ранним 
утром я был вызван и приведен в незнакомое до того место. Придя туда, 
осмотревшись, я понял, что это была подземная матросская казарма, где меня 
попросили тайно прочитать лекцию при плотно закрытых дверях.

Сразу после революции моя работа в партии заключалась в разборе бесчисленных 
заявлений о приеме в партию, пропагандистской и преподавательской деятельности. 
Помимо этого я должен был главным образом по-прежнему поддерживать связь со