анцузской буржуазной историографией тезиса, будто соглашение в Лондоне 18 
сентября было чуть ли не навязано Франции. В действительности французская 
делегация прибыла на переговоры с продуманной программой, включающей и 
отторжение Судет от Чехословакии и пресловутые «гарантии»,
      Искусство, проявленное Чемберленом в переговорах с французами, получило 
высокую оценку его коллег. Так, С. Хор отметил, что премьеру в полной мере 
удалось «добиться, чтобы принятые решения являлись совместной акцией, за 
которую на нас не может быть взвалена большая доля ответственности». То же 
самое высказали Саймон.
      При обсуждении итогов переговоров с французами на заседании английского 
кабинета 19 сентября видное место занял вопрос о «гарантиях», упомянутых в 
проекте англо-французской ноты Чехословакии.
      В выступлениях министров откровенно прозвучало признание того факта, что 
правительство, принимая решение о предоставлении «гарантии» новых границ 
Чехословакии, в действительности считало это обязательство неосуществимым. 
Заявление о «гарантии» являлось лишь тактическим ходом, чтобы обмануть 
чехословацкий народ, сломить его сопротивление и тем самым сделать возможным 
сговор «западных демократий» с Гитлером. Не военная машина рейха, еще не 
обладавшая средствами для преодоления долговременных укреплений, а фиктивные 
англо-французские «гарантии» призваны были взломать чехословацкую «линию 
Мажино» и открыть путь для похода Гитлера на Восток.
      Полную несостоятельность обязательства о «гарантиях» отметил, в частности,
 британский военный министр Хор-Белиша.
      c
      Признав справедливость замечаний военного министра, Чемберлен оказался 
вынужденным приоткрыть коварный замысел предложенного им тактического хода.
      
      «Премьер-министр сказал, – зафиксировано в протоколе, – что неверно 
считать, будто гарантия обязывает нас сохранять существующие границы 
Чехословакии  (курсив мой. – Авт. ). Гарантия имеет отношение только к случаю 
неспровоцированной агрессии. Он отдает себе отчет в трудности найти путь для 
выполнения нами гарантии. Ее главная роль будет в осуществлении сдерживающего 
эффекта».
      
      Следует остановиться на аргументации, выдвинутой Галифаксом в пользу 
решения о предоставлении «гарантии». Ее предоставление, отметил он, было 
поставлено в зависимость от «нейтрализации чехословацкой внешней политики».
      Таким образом, одной из целей «гарантии» было лишить Чехословакию 
возможности опереться на помощь СССР и Франции. В «нейтрализации» Чехословакии 
английские мюнхенцы усматривали привлекательные аспекты. Аннулирование 
франко-чехословацкого договора положило бы конец их тревогам насчет вовлечения 
Франции, а затем и Англии в войну против Германии. «Нейтрализация» Чехословакии 
выбивала центральное звено в системе военных союзов, связывающих Францию и 
Чехословакию с СССР, и означала важный шаг на пути изоляции нашей страны. Кроме 
того, был бы положен предел в развитии дружественных связей советского и 
чехословацкого народов, которые английские правящие круги считали опасными для 
социальных устоев Западной Европы.
      Поскольку без «гарантий» не обойтись, министры позаботились наиболее 
«гибко» сформулировать их, чтобы при случае уклониться от выполнения 
обязательств. Возник вопрос, будет ли гарантия общей или каждый из гарантов 
возьмет индивидуальное обязательство? Обсуждение показывает, о чем заботились 
члены кабинета.
      Если, например, решат, что гарантия будет общей, заметил Галифакс, и 
Германия, являясь одним из государств-гарантов, совершит акт агрессии, избавит 
ли это остальные страны-гаранты от необходимости прийти на помощь Чехословакии? 
Если, однако, гарантия будет индивидуальной и другие государства уклонятся от 
выполнения своих обязательств, Англия может оказаться в одиночестве при 
оказании помощи Чехословакии.
      Министр торговли и канцлер герцогства Ланкастер, говорится далее в 
протоколе, высказали мнение о чрезвычайной важности исключения всего, что могло 
бы привести к последней из названных ситуаций. Никаких возражений против первой 
из указанных Галифаксом ситуаций члены кабинета не высказали.
      Все изложенное показывает меру двуличия и коварства, проявленных 
английской дипломатией в вопросе о «гарантии». Разъяснения, сделанные 
Чемберленом в отношении редакции отдельных пунктов англо-французского 
ультиматума, ставят точки над «и» в разработанной Форин оффисом формуле 
предательства Чехословакии. Потрясающи по своему цинизму его комментарии к 6-му 
пункту ноты79.
      
      «Значение фразы в параграфе 6 „Одно из основных условий“, – говорится в 
протоколе заседания кабинета, – заключается в том, чтобы оставить вопрос 
неясным, сохраняя для нас возможность включить другие условия, которые при 
дальнейшем размышлении могут быть сочтены желательными. Разумеется, решение 
вопроса о том, что представляет собой „неспровоцированная агрессия“, 
сохраняется за нами».
      
      Не менее показательна и редакция пункта 2. Один из членов кабинета 
высказал мнение, что с точки зрения возможной реакции общественного мнения 
кабинету будет труднее защищать передачу части территории Чехословакии, чем 
плебисцит. Как ответил Саймон, пункт 2 сформ