ечно, Чемберлен понимал, какую цену заплатил «фюреру» за обещание 
показать «вид с горы», но считал себя в выигрыше.
      В заключение премьер обратился к коллегам с просьбой одобрить согласие 
Англии на «прицип самоопределения» судетских немцев. Последовавшая дискуссия 
обнажила подлинные корни английской дипломатии дней Мюнхена (2).
      
«Красный призрак» на Даунинг-стрит, 10
      
      Все точки над «и» в мотивировке предложенного Чемберленом курса поставил 
министр координации обороны Т. Инскип. «Мы должны смотреть фактам в лицо, – 
сказал он. – Речь идет не о том, чтобы вести войну за сохранение Чехословакии… 
но о войне, имеющей целью остановить Гитлера. Такая война причинит огромные 
страдания и ущерб и, наряду с возможным уничтожением Гитлера, она, безусловно, 
может уничтожить и нечто гораздо большее. Результатом ее могут быть перемены в 
положении Европы, которые не будут приятны ни для кого, кроме Москвы и 
большевиков  (курсив мой, – Авт. ). Несмотря на тяжесть принимаемого решения, 
он лично не испытывает никаких сомнений в отношении того, каким оно будет, и 
согласен с премьер-министром».
      Глубокий страх перед тем, что буржуазный строй не вынесет потрясений, 
вызванных войной между капиталистическими державами, прозвучал и в выступлении 
государственного министра по делам Индии маркиза Цетленда. Новая мировая война, 
по его словам, «привела бы к уничтожению существующего в настоящее время в мире 
порядка и возникновению чего-то нового, возможно близкого к идеалам тех, кто 
теперь контролирует судьбы России»  (курсив мой. – Авт. ).
      Итак, отброшена болтовня о «более справедливом» устройстве Чехословакии, 
об ограниченном характере намерений Гитлера, о стремлении ко всеобщему миру. 
Членам кабинета ясно, что Гитлер стремится к установлению господства Германии в 
Европе. Это представляет смертельную опасность для Англии. Но «красный призрак» 
делает свое дело: интересы класса выше интересов безопасности страны. Члены 
кабинета единодушно соглашаются с предложенным Чемберленом курсом.
      Но перед министрами возник новый вопрос: как будет реагировать на 
капитулянтский курс английский народ? В выступлениях многих членов кабинета 
звучала тревога: если подлинные цели принятого курса будут раскрыты, 
правительство вряд ли удержится у власти. Почти каждый из присутствовавших на 
заседании затрагивал в той или иной форме этот вопрос. Большинство сходилось в 
мнении, что осуществление «принципа самоопределения» для судетских немцев под 
угрозой германо-фашистских штыков выглядит слишком позорно и поэтому 
представляет собой слишком опасное испытание для устойчивости кабинета. Нельзя 
ли договориться с Гитлером о проведении данной процедуры в более «приличной» 
форме?
      Министр колоний М. Макдональд подчеркнул, что применение «принципа 
самоопределения» в отношении Чехословакии ставит перед правительством сложную 
дилемму. «Премьер-министр сказал, что если мы, прежде чем согласиться на 
применение принципа, начнем выдвигать условия, то г-н Гитлер осуществит 
какой-либо насильственный акт. Следовательно, если мы хотим, чтобы отношения с 
г-ном Гитлером развивались благоприятно, мы должны принять принцип 
самоопределения без оговорок и поднять вопрос об условиях лишь после этого. 
Поддерживать такую позицию, с точки зрения нашего народа, трудно. Он спросил, 
не представляется ли возможным сказать г-ну Гитлеру, что мы принимаем 
самоопределение, но, разумеется, мы хотим сесть с ним рядом и уточнить детали с 
тем, чтобы осуществить правильное применение принципа (самоопределения). Это 
обеспечит нам необходимую защиту. Вполне возможно, полагает он, что мы добьемся 
от г-на Гитлера разумного урегулирования»»
      Размышляя над тем, как общественное мнение воспримет подготавливаемый 
Чемберленом шаг, министры не упускали из виду другое: как он может отразиться 
на их личной карьере. Не в этом ли причина того, что именно на данном заседании,
 на котором кабинет позорно согласился принять требования Гитлера, выдвинутые 
под угрозой применения силы, звучало так много «энергичных» речей, содержащих 
требование не допускать капитуляции. Читая протокол, в первый момент можно 
подумать, что на Даунинг-стрит, 10 в этот день разыгралась сцена, напоминающая 
по духу трагедии Шекспира: министры говорили, словно схватившись за рукояти 
мечей. Но после бурного начала выступления неожиданно завершались покорным 
финалом – Чехословакию отдавали Гитлеру.
      Так, например, лорд хранитель печати граф де ла Вар заявил, что принять 
требования Гитлера было бы «нечестно по отношению к Чехословакии и после всего 
того, что мы делали на протяжении нескольких последних месяцев, позорно для нас 
самих… Он спрашивает: ставили ли мы себя когда-либо в такое унизительное 
положение, чтобы вести переговоры со страной, которая имеет под ружьем 1,5 млн. 
человек». Свое выступление граф закончил, однако, предложением добиться 
«почетного мира» за счет того же предательства Чехословакии, но получив 
некоторые уступки со стороны Гитлера.
      В таком же духе было выдержано выступление канцлера герцогства Ланкастер 
Уинтертона. «Разумеется, война не приносит выгоды, но иногда нужно быть 
готовыми к этому, ибо в противном случае альтернативой является превращение в 
вассальное государство…»
      Из следующей фразы видно, какова цена подобным заявлениям. «Рассматривая 
вопрос с парламентской точки зрения, он (Уинтертон) очень надеется, что акция, 
об осуществлении которой достигнута договоренность (т.е. п