ле публикации Министерством иностранных дел СССР документов из германского 
архива.
      Беседа походила на шахматную партию, ходы и возможные варианты которой 
были заранее рассчитаны обоими игроками. Как уже отмечалось, англо-германские 
отношения во второй половине 30-х годов были окрашены серьезной тревогой 
британских правящих кругов в связи с настойчивыми требованиями гитлеровцев 
возвратить бывшие колонии Германии. Шумные выступления «фюрера» на эту тему 
были всем известны. Как свидетельствуют факты, гитлеровцы не намечали 
практических шагов в данной области, наоборот, считали эту борьбу 
бесперспективной. Новые германские «Пантеры» были предназначены не для морских 
походов65, а для захвата Украины. Колониальный вопрос, однако, нацисты с 
успехом использовали для шантажа и получения различных уступок от Англии.
      Избранная британской дипломатией тактика не отличалась особой 
изощренностью. Нащупывая пути к соглашению с Германией, британское 
правительство довольно туманно заявляло, что готово пойти навстречу в 
колониальном вопросе, но в комплексе общего урегулирования отношений. 
Одновременно оно больше стремилось привлечь внимание Гитлера к соблазнительным 
и доступным «кускам» в Восточной Европе, прокладывая русло для 
германо-фашистской агрессии в направлении СССР.
      
      «Лорд Галифакс, – говорится в записи беседы, – начиная разговор, 
подчеркнул, что он приветствует возможность достижения путем личного объяснения 
с фюрером лучшего взаимопонимания между Англией и Германией. Это имело бы 
величайшее значение не только для обеих стран, но и для всей европейской 
цивилизации.
…Он (лорд Галифакс) и другие члены английского правительства проникнуты 
сознанием, что фюрер достиг многого не только в самой Германии, но что, в 
результате уничтожения коммунизма в своей стране, он преградил путь последнему 
в Западную Европу, и поэтому Германия по праву может считаться бастионом Запада 
против большевизма.
…Не должно быть такого впечатления, что «ось Берлин – Рим» или хорошие 
отношения между Лондоном и Парижем пострадают в результате германо-английского 
сближения. После того как в результате германо-английского сближения будет 
подготовлена почва, четыре великих западноевропейских державы должны совместно 
создать основу, на которой может быть установлен продолжительный мир в Европе».
      
      Знакомые очертания «Пакта четырех» как европейской крепости против 
коммунизма выступают в заявлении Галифакса весьма отчетливо. В ответ Гитлер 
выдвинул свои условия.
      
      «…Имеются две возможности оформления отношений между народами.
Игра свободных сил, которая во многих случаях означала бы активное 
вмешательство в жизнь народов и могла бы вызвать серьезные потрясения нашей 
культуры(!), созданной с таким трудом. Вторая возможность состоит в том, чтобы 
вместо игры свободных сил допустить господство «высшего разума»; при этом нужно,
 однако, отдать себе отчет в том, что этот высший разум должен привести 
примерно к таким же результатам, какие были бы произведены действием свободных 
сил».
      
      Без борьбы и сопротивления Галифакс сразу же уступил, надеясь увлечь в 
желательном направлении и собеседника.
      
      «С английской стороны не думают, – сказал он, – что статус-кво должен при 
всех условиях оставаться в силе… Он должен еще раз подчеркнуть от имени 
английского правительства, что не должна исключаться никакая возможность 
изменения существующего положения, но изменения надо производить только на 
основе разумного урегулирования… Если обе стороны согласны в том, что мир не 
статичен, то следует попытаться на основе общих идеалов (!) отдать должное 
этому признанию, направив имеющуюся энергию на достижение общей цели (!) в 
условиях взаимного доверия».
      
      Песнопения Галифакса относительно «общности идеалов», очевидно, не могли 
не позабавить Гитлера. Лорд вел себя, словно глухарь на току. Играя на 
стремлении Англии прийти к соглашению с Германией, Гитлер выдвинул колониальный 
вопрос.
      
      «Германия знает позицию английских партий по колониальному вопросу и, в 
частности, абсолютно отрицательную позицию консерваторов. То же самое имеет 
место и во Франции. Какой же смысл приглашать для положительного сотрудничества 
страну, если у нее в некоторых вопросах отняты самые примитивные права?»
      
      В замечании Гитлера чувствовался зондаж – сможет ли английское 
правительство пойти на решение ряда проблем вопреки настроениям общественности 
страны. Опасаясь, как бы Гитлер не счел переговоры с кабинетом Чемберлена 
бесперспективными, Галифакс поспешил заверить: его правительство «не является 
рабом демагогических интриг партий».
      Гитлер решил с помощью колониального вопроса выжать из англичан побольше.
      
      «…Между Англией и Германией имеется, по существу, только одно 
разногласие: колониальный вопрос. Это – различие в точках зрения. Если его 
можно устранить, это будет отрадно; если это невозможно, то он (фюрер) может 
лишь с прискорбием принять это к сведению».
      
      Расчет Гитлера оказался верным. Оставив в стороне колониальный вопрос, 
Галифакс поспешил «незаметно» перевести разговор на европейские проблемы.
      
      «…Все остальные вопросы, – сказал он, – можно характеризовать в том 
смысле, что они касаются изменений европейского порядка, которые, вероятно, 
рано или поздно произойдут. К таким вопросам относятся Данциг, Австрия и 
Чехословакия. Англия заинтересована лишь в том, чтобы эти изменения были 
произведены путем мирной эволюции и чтобы можно было избежать методов, к