олодцам.
– Почему мы не слышали об этом раньше? – спросил я моего информатора.
– Они все это время вели переписку. Протесты направлялись фортом в итальянский 
штаб по радио.
– Тогда почему же обстановка вдруг стала столь острой, что возникла 
необходимость экстренного созыва заседания правительства?
– Потому что вчера комиссия получила наконец ответ.
– Каково его содержание? – спросил я.
– Военная демонстрация с участием танков и самолетов».
      
      Когда поверенный в делах США отправлял депешу, события уже далеко 
опередили ее содержание. 5 декабря в Уал-Уал произошло вооруженное столкновение.
 Итальянский гарнизон, вооруженный пулеметами, бронемашинами и самолетами, 
заставил эфиопские воинские части отступить, оставив на поле боя свыше сотни 
убитых.
      Обе стороны заявили протесты. Италия нагло требовала извинений и 
возмещения ущерба. Правительство Эфиопии предложило урегулировать вопрос, 
применив процедуру примирения или арбитража, которая предусмотрена договором о 
дружбе от 1928 г. Итальянцы продолжали настаивать на своем. Тогда Эфиопия 
обратилась в Лигу наций. Попытки Англии и Франции уладить конфликт закулисным 
компромиссом за счет пострадавшей стороны оказались тщетными. Муссолини создал 
желанный предлог для агрессии (3).
      
Муссолини получает «дюжину бананов»
      
      Намерение «дуче» затеять авантюру в Африке создавало, по мнению Парижа, 
удачную политическую ситуацию: пожертвовав Эфиопией, обезопасить французские 
колонии в Северной Африке, получить дружбу итальянского диктатора и 
использовать ее для сближения с третьим рейхом.
      Не теряя времени, Лаваль отправился в Рим. Настроение министра 
иностранных дел несколько настораживало сотрудников Кэ д’Орсе. Закулисные 
переговоры с Италией, начатые еще 1 ноября, далеко не закончены, но Лаваль 
решил ехать. «Поездка важнее, чем текст соглашения», – заявил он. Что принесет 
Франции «политика двусмысленностей», изобретенная новым министром?
      Переговоры в Риме завершились подписанием 7 января 1935 г. 
франко-итальянского соглашения. Оно сразу вызвало подозрения: не воспользовался 
ли Муссолини этой встречей для того, чтобы получить от Лаваля carte blanche41 в 
отношении Эфиопии? Политики и дипломаты читали и перечитывали опубликованные 
тексты. Но в них говорилось об «укреплении мира» в Европе, о территориальном 
разграничении между владениями двух держав в Африке, о положении итальянцев в 
Тунисе42 и, наконец, о некоторых вопросах экономического сотрудничества Франции 
и Италии в Эфиопии.
      – Знаете ли вы, что Муссолини не соберет и дюжины бананов на той 
территории, которую я уступил ему в Сахаре и близ Джибути? – отшучивался Лаваль.
 – Зато теперь Италия вместо Франции должна будет содержать там полицейских. 
Главное же, Муссолини перестанет поддерживать Германию в вопросе вооружений. В 
сделке с ним я оставил ему свою рубашку, а увез его рубашку вместе с запонками!
      Шутки Лаваля, разумеется, не могли успокоить тех, кто желал знать правду. 
Ставшие известными некоторые подробности визита в Рим еще более усугубили 
подозрения. Франко-итальянские переговоры начались утром 6 января. В первой 
половине дня была согласована позиция сторон по австрийскому вопросу. Когда 
перешли к главной и самой трудной проблеме – Африке, дело застопорилось. 
Вечером во французском посольстве, занимавшем «палаццо Фарнезе» – роскошный 
дворец эпохи Возрождения, Лаваль устроил прием в честь «дуче». В 11 часов 
Лаваль и Муссолини уединились для переговоров с глазу на глаз. «Все в порядке»,
 – заявил, улыбаясь, Лаваль одному из французских журналистов, когда уже за 
полночь вернулся к гостям. Действительно, на следующий день были подписаны 
общая декларация и соглашения по остальным вопросам, являвшимся предметом 
переговоров. Не во время ли этой встречи два ренегата от социализма совершили 
тайную сделку за счет Эфиопии?
      В публичных выступлениях Лаваль пытался реабилитировать себя и несколько 
раз отвергал предъявлявшиеся ему обвинения. Но он признавал, что предоставил 
Муссолини полную свободу для «мирного» проникновения в Эфиопию.
      Интересная деталь содержится в мемуарах бывшего советника французского 
посольства в Риме Ж. Блонде-ля. Он участвовал в переговорах.
      
      «С точки зрения Муссолини, это соглашение, которое предоставляло ему 
свободу деятельности в Абиссинии, являлось первым шагом к ее завоеванию. Он 
начал его в октябре (1935 г. – Лег.). И когда в конце года Л аваль в личном 
письме, которое доставил один из сотрудников его секретариата и копия которого 
находилась в посольстве, попытался получить от январского собеседника 
письменное свидетельство о своей непричастности к итальянской агрессии, 
Муссолини уклонился. Более того, он напомнил Лавалю одно неудачное выражение, 
которое последний не отрицал, но смысл которого оспаривал: „Теперь вы имеете 
свободу рук“. Что касается меня, – продолжал Блондель, – то, читая эту 
переписку, я