оняться к 
мысли о том, чтобы договориться с Гитлером. Во главе внешней политики они 
поставили Лаваля, сменившего Барту на посту министра иностранных дел.
      «Буржуазия может находить себе людей, только выискивая их в помойном 
ведре, куда социалисты выкидывают своих ренегатов». Эта фраза, сказанная 
Лавалем еще на заре его карьеры (в ту пору он примыкал к социалистам), 
оказалась пророческой и для него самого. Ренегат от социализма, он трижды 
выдвигался буржуазией на пост премьера, 14 раз был министром. Его состояние 
росло с головокружительной быстротой. Столь же быстро усиливалась к нему 
ненависть рабочих. Выборы 1936 г. в ряде избирательных округов проходили под 
Лозунгом «Лаваля – на фонарный столб!». После войны Лаваль бежал в Испанию, но 
был выдан французским властям. В октябре 1945 г. по приговору Верховного суда 
его расстреляли как изменника. Хотя приговор был приведен в исполнение, 
судебный процесс над Лавалем так и остался незавершенным. Невидимые силы 
искусно удерживали слушание дела в узком русле процессуального кодекса и не 
позволяли выплескиваться за границы морального осуждения. Бурная и трагическая 
эпоха, только что пережитая Францией, руинами и тысячами скорбных глаз как бы 
заглядывала в окна зала заседания. Но множество нитей, связывавших с ней Лаваля,
 были намеренно отсечены. Склонности и пороки Лаваля суд счел достаточным 
объяснением преступлений. Бывший премьер и неоднократный министр, проведший 
половину сознательной жизни в кулуарах парламента, мог бы рассказать многое. Не 
случайно из состава предъявленных Лавалю обвинений вырублена та часть, которая 
относилась к периоду до вступления Франции в войну в сентябре 1939 г. Копнув 
здесь, лопата правосудия немедленно обнаружила бы корни, ведущие к роскошным 
особнякам Парижа. Вместе с тем именно эти корни питали ненависть Лаваля к 
демократии, ненависть, которая явилась главной пружиной его преступлений. Таким 
был человек, которому вручили люртфель министра иностранных дел Франции, 
выпавший из рук смертельно раненного Барту осенью 1934 г. С появлением Лаваля 
во главе Кэ д’Орсе Франция вступила на путь «политики двусмысленностей». 
Объявив себя верным продолжателем дела Барту, новый министр в действительности 
круто повернул руль внешней политики страны.
      
      «Человек, которому удалось бы обеспечить мир, будет великим человеком 
века, – рассуждал Лаваль. – Итак, если я договорюсь с Берлином и Римом, то мне 
больше некого будет бояться. Препятствия? Они могут встретиться со стороны 
малых и крупных союзников на Востоке и на Балканах, а также со стороны умных 
дипломатов и левых политических деятелей в самой Франции. Ну что ж, я похитрее 
их, я их проведу!»
      
      Так излагает Ж. Табуи ход мыслей Лаваля. Его деятельность, полная интриг 
и фальшивых улыбок и прикрытая красивыми словами о Франции и мире, имела одну 
цель – договориться с фашистскими державами.
      Поворот Франции на путь «умиротворения», подготовленный усилиями 
реакционных кругов страны, привел ее к заметному сближению с Лондоном в 
вопросах европейской политики. В начале 1935 г. по инициативе британского 
правительства состоялась новая англо-французская встреча. На этот раз 
Макдональд и Саймон нашли в лице французского премьера Фландена и министра 
иностранных дел Лаваля близких единомышленников. Своей главной задачей 
участники переговоров провозгласили, как сообщало официальное коммюнике, 
осуществление непосредственного и эффективного сотрудничества с Германией.
      Итогом встречи явилась обширная программа «умиротворения» Европы. 
Документ был составлен в выражениях, призванных успокоить общественное мнение, 
и включал ряд предложений, адресованных Германии. На их основе 
англо-французская дипломатия рассчитывала заключить сделку с третьим рейхом. В 
качестве приманки для гитлеровцев Англия и Франция обещали, что при 
определенных условиях готовы пойти на отмену военных ограничений Версаля и 
замену их общей конвенцией по «ограничению» вооружений на основе признания 
равенства прав Германии. Но Германия должна заплатить за это – подписать 
несколько соглашений, в частности так называемый «Западный воздушный пакт». Его 
участники – Англия, Франция, Германия, Италия, Бельгия – должны были взять 
обязательство немедленно помочь своими воздушными силами тому члену пакта, кто 
станет жертвой неспровоцированного воздушного нападения со стороны другого 
участника пакта.
      Предлагавшийся пакт был типичным для политической архитектуры Запада 
эпохи «умиротворения». Бросалось в глаза, что в число его участников не был 
включен Советский Союз. Кроме того, пакт преследовал цель создать 
заградительную сеть вдоль западных границ Германии, а на востоке оставить небо 
чистым для нацистских бомбардировщиков. Нетрудно видеть, что создатели пакта 
использовали в качестве фундамента все тот же замысел сближения с Германией, 
добавив Бельгию с целью придания проекту «локарнского» оперения. Соорудив 
вначале крышу, полагали авторы, уже нетрудно будет возвести и стены.
      Среди прочих пунктов программы «умиротворения» упоминался «Восточный 
пакт». Поскольку он пришелся не по вкусу гитлеровцам, английская сторона 
предложила отказаться от него. Но Франция была связана рядом формальных 
заявлений о своей позиции по данному вопросу, и резкий отказ от прежнего курса 
был бы опасен ей по соображениям внутренней политики. В итоге коммюнике 
содержало фразу о «Восточном пакте», в которую Саймон вписал оговорку: 
«свободно заключенном». Германия, таким образом, получала и «законное» 
основание для того, чтобы уклониться от участия в пакте. Английская дипломатия 
заботливо