возложена на ее противников…»
      
      Обобщая информацию, которой располагал Форин оффис, Ванситарт указывал, 
что рейх являлся потенциальным противником Англии, и предупреждал: по истечении 
строго ограниченного времени Германия приступит к проведению политики шантажа и 
силы.
      Так представляли себе обстановку в Европе тех дней буржуазные 
политические деятели, стремившиеся более или менее объективно оценить 
поступавшую из фашистского рейха информацию. И Франция изъявляла в этих 
условиях, хотя и не совсем последовательно, готовность ради собственной 
безопасности сотрудничать с Советским Союзом. Иной была позиция Англии.
      Опубликованные документы Форин оффиса, относящиеся к рассматриваемому 
вопросу, хранят традиционную английскую сдержанность. Из них заботливо 
устранены следы эмоций и подлинных чувств руководителей британской внешней 
политики. Но дела «коварного Альбиона», предпринявшего целую серию тонких 
дипломатических маневров для провала «Восточного пакта», красноречивее слов. 
Они показывают, с каким неудовольствием, даже возмущением, в Лондоне восприняли 
идею коллективной безопасности.
      Действительно, давно ли ответственные представители Англии и Франции 
поставили свои подписи под «Пактом четырех»? Правда, осуществить замысел 
английской дипломатии в полной мере в 1933 г. не удалось. Тем не менее Форин 
оффис не намеревался отказаться от него. Наоборот, курс на сближение с 
фашистской Германией становился основой британской политики в Европе. Ее творцы 
учитывали, что Франция обеспокоена ростом германских вооружений; однако Гитлер 
постоянно заверял, что целью его жизни является «уничтожение коммунизма». Это 
позволяло надеяться на возможность «примирить» Францию с третьим рейхом. И 
тогда идея «Пакта четырех» могла бы быть наконец осуществлена. Напротив, 
создание системы коллективной безопасности означало бы крушение этих планов – 
так размышляли ответственные английские руководители. Союз французов с 
«большевиками» разрушил бы надежды на «примирение» между Францией и Германией24.

      
      «Я слышу отовсюду, – сообщал в те дни германский посол в Лондоне, – что 
английские политические деятели не очень довольны ожидаемым планом вовлечения 
России в систему коллективной безопасности».
      
      Так возникал единый фронт борьбы против «Восточного пакта». Наиболее 
влиятельные круги реакционной буржуазии во главе с английскими тори 
объединялись с фашистскими агрессорами (2).
      
Германия: сорвать заключение пакта любой ценой
      
      В идее коллективной безопасности руководители фашистской Германии 
усмотрели угрозу срыва своих агрессивных замыслов. Пожалуй, впервые после 
захвата власти гитлеровцами судьба их планов да и само существование режима 
оказались в столь сильной зависимости от того, удастся ли германской дипломатии 
обмануть и разобщить страны – объекты будущей агрессии.
      Гитлер и его ближайшие приспешники были весьма невысокого мнения о 
немецких дипломатах «старой школы», почтительно приветствовавших рождение 
фашистского рейха с порога Вильгельмштрассе25. «Фюрер» требовал, чтобы «новая» 
дипломатия отказалась от весьма условных буржуазных представлений о чести и 
морали и, не теряя времени, овладела «искусством» усыпить бдительность 
противника, деморализовать и разбить его изнутри с помощью тайных агентов. Она 
должна заставить иностранных политических деятелей работать на нее или хотя бы 
запугать их, широко применяя подкуп, шантаж и убийства.
      
      «Я не буду ждать, когда эти куклы переучатся, – говорил Гитлер Раушнингу.
 – Если наши худосочные дипломаты думают, что можно вести политику так, как 
честный коммерсант ведет свое дело, уважая традиции и хорошие манеры, – это их 
дело. Я провожу политику насилия, используя все средства, не заботясь о 
нравственности и „кодексе чести“… В политике я не признаю никаких законов. 
Политика – такая игра, в которой допустимы все хитрости и правила которой 
меняются в зависимости от искусства игроков».
      
      Сложная международная обстановка, необходимость лавировать, чтобы 
выиграть время для воссоздания армии и укрепления стратегических позиций 
Германии, невежество фашистских «деятелей» в области дипломатии заставили 
Гитлера сохранить практическую сторону внешних сношений за старыми чиновниками 
МИД и его заграничных учреждений. Кстати говоря, вскоре выяснилось, что его 
упреки в адрес «дипломатов карьеры» не были слишком обоснованными. Получив от 
«фюрера» «свободу совести», те с энтузиазмом приступили к планированию и 
проведению в жизнь внешнеполитических авантюр, отдав себя, свои титулы и 
приобретенный за долгие годы опыт служению новому режиму.
      Среди них характерной фигурой являлся барон Нейрат. Его аристократическое 
происхождение и внешняя респектабельность внушали доверие правящим кругам 
западных держав. Усилиями буржуазных историков и бывших гитлеровских дипломатов 
сочинена легенда, будто Гинденбург оставил Нейрата у руля внешней политики для 
того, чтобы «сдерживать крайности фашистского режима». Стоит полистать 
дипломатическую переписку германского МИД в период исполнения Нейратом 
обязанностей министра26, чтобы прийти к другому выводу.
      Проявляя безоговорочную преданность фашистским главарям, Нейрат отдал 
свое искусство разработке тактики борьбы германской дипломатии п