Вспоминая сейчас этот разговор, Катуков почувствовал себя неловко.
«Занесло меня тогда, - досадовал он.  - Может быть, уже завтра за  все
эти слова придется ответ перед  своей совестью держать, доказывать  на
деле свою правоту». Но в правоте своей Катуков был уверен и  досадовал
потому, что, как  ему казалось, говорил  тогда несколько выспренне,  а
этого он терпеть  не мог.  «Расхвастался, едучи на  рать», -  мысленно
ворчал он на себя.
    В купе вошел Бойко.
    - Отоспался, Михаил Ефимович? Подъезжаем к Мценску.
    - Вижу, - ответил Катуков, кивнув  на окно, за которым  проплывали
пепелища с обугленными трубами, воронки на улицах маленького  городка.
- Все. Отсюда своим ходом.
    Собравшись в  штабном  автобусе, Катуков,  Кульвинский  и  Никитин
начали  обсуждать  план  разведки.  В   это  время  в  автобус   вошел
приземистый человек в  красноармейской плащ-палатке и  каске. Это  был
генерал-майор Лелюшенко. Тут же провели короткое совещание.
    - До   вас   в   город   вошел   батальон   курсантов    Тульского
оружейно-технического училища. На сегодня ваша бригада и этот батальон
- все наши наличные силы, -  информировал Лелюшенко. - Другие части  и
соединения  корпуса  на   подходе.  У  вас,   товарищ  Катуков,   есть
соображения?
    - Разведка, разумеется, в первую очередь разведка.
    Утром 4 октября Катуков направил в сторону Орла две группы  танков
с десантами по роте мотопехоты. Одной из них командовал капитан Гусев,
другой -  старший  лейтенант Бурда.  Сам  Катуков вместе  с  Никитиным
выехал вслед за разведкой для изучения местности. Примеряясь к  разным
рубежам, они наконец  выбрали наиболее  удобный для обороны  - в  пяти
километрах от Орла по северному берегу реки Оптуха, неподалеку от села
Ивановского.
    К вечеру  к  рубежу  подтянулись  все части  бригады  и  сразу  же
приступили к  оборудованию  позиций.  В ночной  темноте  рыли  траншеи
глубокого профиля,  ложные  окопы, ранним  утром  расставили  танковые
засады и артиллерию. Соседей справа и слева бригада не имела.  Поэтому
Катуков организовал тщательную разведку, приказал выдвинуть на  фланги
танковые засады. Он  поспевал всюду  и каждый раз  убеждался, что  все
делается быстро, сноровисто и как надо: засады имели по две-три хорошо
замаскированные   позиции,   артиллерия   -   продуманные   пути   для
маневрирования. Словом, учеба  в лагере под  Сталинградом давала  свои
плоды.
    Вскоре стали поступать  сведения от капитана  Гусева. Он  поставил
танки в засаду вдоль  шоссе на выходе из  Орла. Ночью послышался  лязг
гусениц и шум моторов. Вышедшая из-за туч луна осветила шоссе: по нему
быстро двигалось десять танков. «Разведка!»  - решил Гусев и  приказал
открыть огонь.  Постоянно  меняя позиции,  экипажи  Гусева  уничтожили
четыре вражеских танка. Остальные поспешно вернулись назад.
    Катуков был  недоволен действиями  разведчиков. Конкретных  данных
капитан Гусев  не добыл,  с группой  Бурды вообще  связи не  было.  Но
кое-что все  же  прояснилось.  Во-первых, подтвердилось,  что  в  Орле
сосредоточены крупные  силы  противника. Во-вторых,  противник  выслал
разведку. Значит, задерживаться в Орле не намерен.
    И действительно, всю ночь на 5 октября вражеские  разведывательные
группы пытались прощупать оборону бригады. Часам к десяти утра,  когда
кончился дождь и небо прояснилось, загрохотала артиллерия  противника,
в небе появились ею бомбардировщики. Немало авиабомб и снарядов  упало
на ложные позиции. И вообще, сказались правильное устройство укрытий и
тщательная  маскировка:   сколько-нибудь   существенного   ущерба   от
артиллерийской и авиационной подготовки противника бригада не понесла.
    Вскоре перед позициями  мотострелкового батальона появились  танки
противника, за ними  густой россыпью двигалась  мотопехота. Катуков  с
Кульвинским  были  в   это  время  на   переднем  крае   мотострелков.
Кулъвинскии насчитал около  40 одних лишь  танков и, пожалуй,  столько
же, еслп не больше, бронемашин и бронетранспортеров.
    Пригнувшись,  они   побежали   в  КП,   но,   очевидно,   ненецкие
артиллеристы заметили  их:  снаряды  стали рваться  все  ближе.  Рядом
тянули кабель двое связистов.
    - Ложись! - крикнул Катуков и  бросился в обочину. Он увидел,  как
оба связиста упали, скошенные разорвавшимися рядом снарядами.
    - Кульвинский!
    - Тут я. Жив.
    - Быстро кустами на КП!
    С командного  пункта поле  боя просматривалось  хорошо:  вражеские
танки ворвались  на  позиции  мотострелкового  батальона.  Как  бились
мотострелки, было видно по нескольким горевшим немецким танкам.  Отдав
по радио  приказ ввести  в  бой танковые  засады, Катуков  прильнул  к
биноклю и  увидел, как  почти  одновременно из-за  пригорка  выскочило
несколько тридцатьчетверок. Почти каждый их выстрел поражал  вражеский
тапк. Юркие, стремительные, они выскакивали из-за сараев, кустарников,
стогов сена,  делали по  нескольку выстрелов  и исчезали.  Тут же  они
появлялись вновь,  но уже  с других  позиций. Строй  вражеских  танков
смешался, некоторые  из  них  горели густыми  черными  кострами.  Цепи