бой, который он провел на глазах у всего полка весной этого года. 
 Павел облетывал только что отремонтированный истребитель в зоне. Над нашим 
аэродромом появилась четверка Ме-109. Они выискивали жертву взлетающие или 
заходящие на посадку самолеты. Павел из зоны заметил противника. Соотношение 
сил не в его пользу. Больше того, он имел полное право не вступать в бой. 
Неизвестно, как поведет себя самолет после ремонта. Но Шупик принял одно 
решение - атаковать! 
 Все мы, кто был в это время на аэродроме, в бессильной злобе смотрели на 
самоуверенные маневры гитлеровце". И вдруг... 
 К четверке фашистских истребителей на огромной скорости со стороны солнца 
приближается остроносый "як". Короткая очередь из всех пулеметов - и самолет 
ведомого одной из пар, клюнув, словно наскочил на препятствие, пошел к земле. А 
краснозвездная машина делает небольшой разворот. Томительно проходят несколько 
секунд сближения - и новая очередь советского истребителя. Второй вражеский 
самолет валится на крыло, пуская клубы дыма, переворачивается в воздухе - и 
вниз. Оставшаяся пара "мессеров", явно ошарашенная дерзкой атакой, не пытаясь 
даже разобраться в воздушной обстановке, уходит к линии фронта. Наш истребитель 
пытается их догнать, но те уже далеко. 
 "Як" разворачивается и с ходу садится. По бортовому номеру узнаем самолет 
нашего полка. В кабине - Павел Шупик. Его подхватывают десятки рук, 
подбрасывают в воздух. 
 Трудно переоценить значение этой победы. Во-первых, наши техники, мотористы, 
механики своими глазами увидели результаты нелегкого труда. Во-вторых, бой 
поучителен для нас, летчиков, видевших его с земли во всех деталях. Это пример 
решительности, боевой активности, тактического и огневого мастерства. 
Стремительными, умелыми действиями Павел Шупик показал, что внезапность, 
скорость, точный маневр и меткий огонь позволяют даже при невыгодном 
соотношении сил не просто бороться с противником, но и добиваться блестящей 
победы. Два самолета в одном бою ни один летчик полка еще не сбивал. 
 Важным результатом этого боя можно считать неизмеримо возросшую уверенность 
летного состава в скоростных, маневренных и огневых возможностях истребителя 
Як-1. 
 Сам Павел Шупик здесь, в госпитале, признался, что он не рассчитывал на вторую 
победу и, честно говоря, сомневался в конечном исходе боя. Надеялся, что 
отвлечет внимание гитлеровцев от аэродрома, и тогда на помощь смогут взлететь 
товарищи. Если же этого не произойдет, то... Но. когда он увидел, что первая 
очередь поразила цель, не теряя скорости, сразу же выбрал для атаки самолет 
ведущего... 
 Шупик весьма критически оценивал свои действия. По его словам, второй самолет 
он сбил не потому, что рассчитал это заранее, а "так уж получилось". Ведь во 
время атаки он очень невнимательно следил за действиями второй пары. И если бы 
немецкие летчики не растерялись, быстро оценили обстановку, то могли бы его 
атаковать. 
 Я, пришлось к слову, рассказал о своих действиях в последнем бою, окончившемся 
и победой над врагом, и потерей моей боевой машины. Единогласно пришли к 
выводу: в бою ни на мгновение, даже в самые напряженные моменты атаки, нельзя 
забывать о воздушной обстановке в целом, о действиях всей группы противника. 
 Дмитрий Глинка, продолжая разговор, начал рассуждать о ведомых летчиках, о 
взаимоотношениях ведомого и ведущего, о сколоченности пары, звена. 
 - Вспомни, Василий Михайлович, ты до войны в полку Дзусова был моим командиром 
звена, как у нас ребята летали! А? Без радиосвязи понимали друг друга. 
 - Кто же спорит, - вступил в разговор Иван Базаров, - не успеваем сейчас парой 
слетаться. Ведомых-то, особенно молодежь, погонять бы надо как следует в зоне, 
парой попилотировать, потом показать, как другие немцев бьют, и только тогда 
уже брать в бой... 
 Была в этих словах горькая правда. Не хватало тогда времени для ввода молодежи 
в боевую обстановку, сразу приходилось брать неопытных ребят в бой. И нередко 
молодые летчики не только не могли прикрывать ведущего, но и становились 
жертвой вражеских истребителей. Гибли, конечно, и опытные бойцы, но молодежь 
попадала под огонь чаще... 
 Немало поучительного рассказал нам Степан Карнач. Я, хотя и воевал с ним бок о 
бок, сейчас прямо-таки удивлялся его знаниям летной тактики противника, 
аргументированно критической оценке собственной работы. Он подробно мог 
анализировать каждый свой воздушный бой. Как и почему выбрал именно такой 
маневр для атаки, почему в одном случае подошел почти вплотную к "юнкерсу" и 
бил короткими очередями по двигателям, а в другом - открыл огонь с дальней 
дистанции по стрелку вражеского самолета. "Дело в том, пояснял Карнач, - что, 
если я захожу на него со стороны хвоста и буду стараться подойти как можно 
ближе, стрелок может сбить меня раньше. А мои короткие очереди с дальней 
дистанции не позволяют ему вести прицельный огонь... Понятно, что, если мы 
наваливаемся на него внезапно или под другим ракурсом, когда стрелку неудобно 
вести огонь, тут уж ты король. Подходи ближе и бей наверняка". 
 Очень дельные суждения были и у Дмитрия Глинки. К примеру, о том, что в бою 
каждую секунду нужно думать и за себя, и за противника: "Видеть не только 
самолет с крестами, но и человека, который его пилотирует, ведь дерешься ты не 
с самолетом, а с летчиком..." В этих словах звучала незабываемая аксиома И. М. 
Дзусова: "Летает не самолет, а летчик на самолете". 
 Чувствовалось, что за несколько месяцев войны летчик Дмитрий Глинка очень 
повзрослел, возмужал. На его счету уже несколько самолетов противника. 
Вспомнили мы с немног