ных вопросов.
      Паулюса, в частности, спросили, как он, высокоподготовленный военный 
специалист, высший начальник оперативной части генерального штаба, мог вести 
наступление при слабых флангах и, по существу, лезть в мешок? Это же не что 
иное, как авантюра!
      Паулюс ответил, что так случилось изза недооценки наших сил, 
способностей советского командования и других факторов. Но не признал его 
авантюрой, только пояснил, что таково было решение верховного командования. Ему 
задали другой вопрос:
      — Почему вы, располагая значительными силами, не попытались сразу же 
прорвать кольцо окружения и выйти на Котельниково?
      Паулюс ответил, что, вопервых, он недооценил количество и возможности 
советских войск; вовторых, ему было приказано находиться в Сталинграде и ни в 
коем случае его не оставлять.
      Вопрос:
      — Была ли у вас полная уверенность в том, что нужно вести столь 
бессмысленное сопротивление?
      Ответ:
      — Нет. А после разгрома Манштейна эта уверенность была окончательно 
поколеблена. Я несколько раз обращался к фюреру с просьбой о капитуляции, но 
мне было приказано держаться.
      Вопрос:
      — Как расцениваются действия Красной Армии по отношению к окруженной 
армии?
      Ответ:
      — Я преклоняюсь перед искусством командования Красной Армии, которое так 
блестяще смогло завершить сражение победой. Тут я ничего добавить не могу.
      Вопрос:
      — В чем вы видите просчет германского командования и лично ваш?
      Ответ:
      — Вопервых, просчет германского командования заключается в том, что мы 
растянули свои коммуникации и остались без резервов. Вовторых, наша разведка 
не дала нам ясного представления, какой мощной индустриальной базой располагает 
Россия на Востоке. Мы не думали, что созданная там промышленность сможет дать 
такое количество оружия. А мой личный просчет заключается в том, что я, как 
солдат, слушался приказов верховного командования и сразу, как только нас 
окружили, не пошел на прорыв. Тут я виноват перед армией и своей совестью.
      Был задан еще один вопрос:
      — Как вы расцениваете телеграмму Гитлера о присвоении вам 
фельдмаршальского звания?
      Вздохнув, Паулюс ответил:
      — Присвоение мне звания фельдмаршала я понял как приказ фюрера сражаться 
до конца: фельдмаршалы в плен не сдаются.
      Паулюс чувствовал себя морально подавленным и физически уставшим. Лицо 
его подергивалось в нервном тике. Видно было, что человек этот уже надломлен. 
Наконец ему задали последний вопрос:
      — Почему вы не улетели, когда еще имели возможность это сделать?
      Он ответил:
      — Я солдат и должен был нести свой крест и бремя вместе с моими 
подчиненными.
      Как уже говорилось выше, после пленения Паулюса одна группа фашистских 
войск все еще продолжала сопротивляться. Поскольку фельдмаршал не отважился 
призвать недобитых гитлеровцев сдаться в плен, наши войска разгромили эту 
группу. Великое сражение завершилось.
      Я поехал в Сталинград Во время боев мне приходилось видеть город только с 
воздуха Теперь, до основания разрушенный, он был неузнаваем. От домов остались 
лишь кучи кирпича и щебня По некоторым улицам невозможно проехать.
      В городе скопилось немало всякой военной техники. Нас, авиаторов, 
заинтересовали прежде всего самолеты. Здесь можно было увидеть почти все типы 
боевых машин гитлеровской авиации. Немало увидели мы и наших самолетов. Мне 
невольно вспомнилось предложение одного из офицеров штаба поискать в 
освобожденных от врага населенных пунктах наших сбитых летчиков.
      На поиски снарядили группу солдат во главе с врачом. И действительно, 
нашли пятерых летчиков. Они оказались настолько изможденными, что на них тяжело 
было смотреть. Фашисты держали их в холодном помещении. Пленные спали прямо на 
цементном полу, укрывшись коекаким тряпьем, медленно умирали. Нам удалось 
спасти их и выходить. Через месяц они уехали отдыхать, в часть вернулись 
здоровыми и отлично воевали.
      В первый день после окончания сражения было както непривычно тихо. Мы 
сидели с начальником штаба на своем КП и, не торопясь, подводили итоги боев. 
Принесли почту.
      Перелистывая «Огонек», я увидел необычный рисунок: около пушки стоит 
солдат и закрывает ствол кружочком картона. Лицо у него довольное. Под рисунком 
подпись: «Шабаш!»
      Но война еще не кончилась. Верно сказал поэт о тех днях:
      
    Война не кончилась. Нас ждут бои.
    Походы дальние, потерт и награды.
    Запомни гвардия: Отчизну мы спасли
    Вот здесь, на черных глыбах Сталинграда.
      
      3 февраля было получено распоряжение: К. К. Рокоссов