м войскам очень досаждали так называемые «рамы» — гитлеровские 
самолеты — разведчики и корректировщики. Они указывали цели для минометного и 
артиллерийского огня или вызывали авиацию Теперь, как только появлялась «рама», 
станция наведения немедленно вызывала наши истребители. Вопервых, для того, 
чтобы сбить самолетразведчик, вовторых, для встречи идущих за ним боевых 
самолетов. Благодаря наведению по радио и мобильности истребителей удары в 
воздухе стали своевременными и точными.
      Мы чувствовали себя гораздо уверенней. Конечно, еще немало было неполадок,
 несогласованности. Главная трудность — на истребителях не хватало передатчиков.
 Идет, например, группа из восьми самолетов, и только на двух есть передатчики, 
а остальные летчики имели лишь радиоприемники и только получали команды и 
информацию от своих командиров с воздуха и с земли.
      Опять нам пошли навстречу. По приказанию командующего ВВС Красной Армии А.
 А. Новикова, бывшего на нашем фронте представителем Ставки, мы начали получать 
самолеты, как правило, имеющие передатчики. Система управления по радио быстро 
утвердилась, получила признание, прошла проверку боем. На основе приобретенного 
опыта составили первую в ВоенноВоздушных Силах инструкцию об управлении боем 
истребителей по радио. Она была введена приказом командующего ВВС, 
подготовленным и подписанным у нас в армии. Инструкция очень помогла нам как в 
период оборонительного сражения, так и позже, когда мы уже уничтожали 
окруженную под Сталинградом группировку.
      16я воздушная армия начала получать пополнение. Вновь прибывшие летчики 
буквально рвались в бой. Именно таким неудержимым характером обладал старший 
сержант Б. М. Гомолко — летчик 520го истребительного полка, который по 
требованию представителя Ставки был с ходу введен в бой. Мы все очень 
волновались: както новички покажут себя? И вот получаю донесение: сражаются 
стойко и умело. Они обнаружили 10 бомбардировщиков врага, которые шли в 
расположение наших войск. Истребители врезались в строй самолетов противника, и 
Гомолко первым сбил «юнкерс». Израсходовав весь боезапас, он не вышел из боя, а 
решился на таран и отрубил хвост второму фашистскому самолету. Машина Гомолко 
была повреждена и начала разрушаться, летчик выбросился с парашютом. Почти 
одновременно покинули «юнкерс» и два фашиста. Но наш летчик приземлился раньше, 
чем они, и предложил им сдаться в плен. .Когда один из них хотел достать оружие,
 Гомолко пристрелил его, а второго доставил в штаб.
      На нашем фронте часто можно было встретить заместителя Верховного 
Главнокомандующего Г. К. Жукова, начальника Генерального штаба А. М. 
Василевского и представителей Ставки по родам войск. Командование ВВС Красной 
Армии также постоянно бывало в воздушной армии. Это повышало нашу 
ответственность и помогало нам.
      А. А. Новиков и его заместитель Г. А. Ворожейкин постоянно делились 
опытом, содействовали в получении материальных средств. Так было с 
радиостанциями. Так было и при усовершенствовании фронтовых истребителей… 
Расскажу об этом подробнее.
      7 сентября мы поехали в 66ю армию, которой командовал генерал Р. Я. 
Малиновский. Она находилась на левом крыле фронта, фланг упирался в Волгу 
против Сталинградского тракторного. На наблюдательном пункте, расположенном в 
окопах на возвышенности, мы увидели заместителя Верховного Главнокомандующего Г.
 К. Жукова и члена Государственного Комитета Обороны Г. М. Маленкова. Вначале 
мы из укрытий осматривали панораму местности. Командующий армией докладывал 
задачу и свое решение. Постепенно все из укрытий вышли. Стоим, как говорят, на 
виду. День был облачный. Со стороны Волги изза облаков послышались стрельба и 
гул моторов. Но самолетов не было видно. Вдруг барабанной дробью протрещала 
очередь из пушек. Сверху посыпались снаряды, они разрывались буквально рядом с 
нашей высотой. Правда, никто не пострадал. Но ктото порекомендовал все же 
использовать окопы по назначению. Не успели мы уйти в укрытие, как увидели: 
наши истребители преследуют вражеских бомбардировщиков, атакуют их. Сначала 
один сбили, потом другой. Приятно смотреть, как побеждают наши летчики. Я вижу 
улыбку на суровом лице Жукова.
      Правда, некоторые генералы высказали сомнение — мол, сбиты не фашистские 
самолеты, а наши. Жуков вопросительно посмотрел на меня. Через адъютанта я 
приказал послать людей на места падения бомбардировщиков и снять таблички с 
двигателей. Вскоре доставили эти таблички. Они оказались немецкими…
      Когда командующий армией продолжил доклад, небо снова огласилось мощным 
гулом, заставившим всех поднять голову. Самолеты шли почти на бреющем. Два 
наших «яка» гнались за одним «мессершмиттом». Они так зажали его, что, казалось,
 деваться ему больше некуда. Но «мессер» вдруг прибавил скорость, дал горку, 
оторвался от наших истребителей и скрылся.
      Маленков спрашивает меня:
      — Почему упустили врага? Ведь наши самолетыистребители имеют 
преимущество и в скорости, и в высоте, и в маневренности. Летчики виноваты.
      Я докладываю, что опытные экземпляры наших самолетов по своим 
характеристикам действительно лучше немецких. А вот те, которые находятся у нас 
в частях и не раз ремонтировались в полевых условиях, не имеют таких данных. Г. 
М. Маленков, отвечавший в Государственном Комитете Обороны за производство 
авиационной техники, возмутился :
      — Вы ругаете нашу боевую технику и защищаете честь мундира.
      Я доложил, что советские летчики действовали правильно и сумели зажать 
фашиста. А ушел он потому, что скорость его самолета и скороподъемность 
оказались больше, чем у наших, особенно на горке. Разгорелся спор. В это время 
со стороны фронта показался наш