— Мы хотим назначить вас командующим авиационной группой Ставки 
Верховного Главнокомандования. Эту группу мы решили организовать так, чтобы 
держать авиацию в своих руках. А то командующие фронтами используют ее не 
всегда целеустремленно, распыляют: туда немножко, сюда немножко. В итоге нигде 
эффекта нет. Нужно наносить мощные удары с воздуха. Для того и создаем сильную 
авиационную группу, которая будет подчиняться непосредственно Ставке. 
Использовать ее командующие фронтов могут только с нашего разрешения по вашему 
докладу. В исключительных случаях можете на месте принять решение, а потом 
сразу же доложить об этом. Главное не распылять авиацию. Сумеете возглавить 
такую группу?
      — Сумею, — ответил я.
      Сталин подписал приказ и пожелал мне успеха.
      Из кабинета я вышел вместе с новым командующим Брянским фронтом Ф. И. 
Голиковым. Он слышал весь разговор и хорошо запомнил требование Верховного 
использовать авиацию массированно.
      В Москве я немного задержался: надо было подобрать начальника штаба и 
инженера. Ведь группа включала десять полков. Такую силищу тогда имел не каждый 
фронт. Требовалось квалифицированное руководство.
      — Ладно, — согласился Жигарев, — подбери тех, в ком уверен.
      Начальником штаба я попросил назначить Ф. С. Гудкова — умного, 
энергичного и спокойного человека. Он мне понравился еще в Ряжске. Теперь от 
служил в штабе ВВС 3й армии Брянского фронта.
      Инженером по моей просьбе назначили В. Емельянова, которого я знал с 1927 
года, когда служил в Серпухове. Тогда он был техником моего самолета. Машину за 
номером три, или, как мы говорили, (стройку», он всегда готовил к полетам на 
пятерку. Потом Емельянов окончил Военновоздушную академию имени Жуковского и 
стал квалифицированным инженером.
      Остальных специалистов для группы подобрали кадровики.
      С командующим ВВС Брянского фронта Степаном Акимовичем Красовским мы 
встретились как старые знакомые. Ведь я не виделся с ним с 1936 года.
      Штаб фронта находился в Ельце. Здесь отвели несколько домов и для 
руководящего состава нашей группы.
      Заместителем у Красовского был Ф. П. Полынин, заместителем по политчасти 
С. Н. Ромазанов. Во время первой же встречи я рассказал им о разговоре с И. В. 
Сталиным, о том, как он определил положение и назначение нашей группы.
      — Хороший нахлебник объявился, — с усмешкой заметил Красовский. — Никаких 
приказов ему не отдавай, задачи не ставь, а всем необходимым снабжай. Пожалуй, 
ты и командовать нами станешь.
      — Что ж, обжалуй решение Верховного, если оно тебе не нравится, — в том 
же шутливом тоне ответил я.
      — Ну как же? — уже всерьез возразил Красовский. — Всегда было так: кто 
приезжает во фронт, подчиняется и командующему ВВС, и командующему фронтом, а 
тут поди ж ты — без подчинения. Я этого понимать не хочу и буду ставить тебе 
задачи.
      — Ты можешь, конечно, ставить задачи, — спокойно сказал я. — Но выполнять 
мы будем только такие, которые отвечают положению о группе, утвержденному 
Ставкой.
      — Как же мы будем взаимодействовать, если на каждый удар с воздуха тебе 
нужно спрашивать разрешение? — не унимался Степан Акимович.
      — Ничего особенного тут нет, — пояснил я. — С Москвой у нас постоянная 
прямая связь. Потребуется не больше минуты, чтобы вызвать Ставку и доложить о 
принятом здесь решении.
      Так, полушутя, полусерьезно, мы «попикировались» со Степаном Акимовичем, 
а потом пошли на доклад к командующему фронтом. Я доложил генералу Ф. И. 
Голикову, как идет сосредоточение частей авиагруппы, какие нам отвели аэродромы.
 Беседа была деловой и сердечной, без какихлибо трений и разногласий при 
решении конкретных вопросов.
      Когда все было выяснено, Красовский вдруг спросил:
      — Товарищ командующий, что же получается? У нас теперь второй авиационный 
начальник будет?
      Филипп Иванович разъяснил:
      — Думаю, главное состоит не в том, кто кому должен подчиняться. Важно как 
можно эффективнее использовать авиацию. Такой ударной силы сейчас ни на одном 
фронте нет.
      — На использование группы, — продолжал Голиков, — нам придется спрашивать 
разрешение. Это будет делать или ее командующий, или я сам, если того потребует 
обстановка.
      Так мы с самого начала определили наши отношения.
      На Брянском фронте я встретил людей, с которыми довелось дойти до конца 
войны. О Степане Акимовиче Красовском я уже упоминал. Не могу не сказать теплых 
слов о генерале Алексее Семеновиче Жадове. Для нашей группы выделили аэродромы 
в расположении 3й армии, начальником штаба которой он был. Мне предстояло 
побывать там. По пути к командиру 42го авиаполка Федору Ивановичу Шинкаренко 
(ныне генералполковник авиации, Герой Советского Союза) я заехал в штаб 3й 
армии, здесь и познакомился с Жадовым. Первая же беседа расположила меня к нему 
— это был эрудированный, хорошо знающий свое дело генерал и приветливый 
душевный человек.
      Учитывая, что на автомашине дальше ехать невозможно, он дал мне верховую 
лошадь. На ней, к удивлению авиаторов, я и прискакал к площадке Выползово. Мне 
хотелось посмотреть истребитель