рекой.
      1 октября летчикам 29го полка мы поставили задачу: вести разведку над 
населенными пунктами Свиты, Сафонове, Морзино, Жабоедово. В этом районе 
противник под прикрытием зенитной артиллерии и истребителей сосредоточил 
крупные танковые и пехотные силы. Его цель — наступление на Ржев, а в 
дальнейшем на Москву. Это стало нам известно 2 октября, когда гитлеровцы начали 
операцию «Тайфун».
      По пять — шесть вылетов в день выполняли наши истребители и штурмовики, 
несмотря на трудные погодные условия. 2 октября удачно вели разведку в районе 
Свиты, Сафонове, Бор летчики Тормозов и Чмыхун. Возвращаясь с задания, они 
увидели большую группу фашистских самолетов — шесть «юнкерсов» и восемь 
«мессершмиттов». Семикратное превосходство не остановило наших бойцов. Они 
стремительно врезались в строй противника и сбили ведущего «юнкерса». Остальные 
фашисты, напуганные этой смелой атакой, сбросили бомбы на лес и болото. 
«Мессеры» не вступили в бой. Наши «ястребки», прикрываясь облачностью, 
вернулись на свой аэродром.
      5 октября в еще более напряженной схватке с врагом погиб славный летчик 
29го истребительного Антон Чмыхун. В тот день четверка в составе Хитрина, 
Мигунова, Гребнева и Чмыхуна провела два воздушных боя и сбила три самолета 
врага. Во время второй схватки получил повреждение И16 Мигунова. Он едва 
держался в воздухе, и заметившие это «мессершмитты» не уходили, искали удобный 
момент, чтобы добить его. Антон прикрывал своего боевого друга. Он вступил в 
бой с тремя «мессершмиттами». В его машину попал снаряд, и она стала 
разваливаться. Чмыхун сражался до последнего мгновения, и только смерть 
оборвала его пулеметную очередь. Мигунов же дотянул машину до поляны и пошел на 
вынужденную. Самолет после приземления скапотировал, летчик был ранен.
      Тяжело терять замечательных бойцов. Погиб Попов, не доживший до того дня, 
когда стал известен указ о присвоении ему звания Героя Советского Союза, не 
вернулся из воздушного боя над Западной Двиной лейтенант Череда… А вот теперь 
Чмыхун. Первые наши герои, недолго сражались они, но мы их помним и будем 
помнить всегда. Они побеждали врага в самый трудный, начальный период войны, 
вдохновляя своим героизмом и мастерством молодых летчиков.
      День ото дня росли потери самолетов. Даже в самом боевом 29м 
истребительном полку осталось всего семь исправных машин. Восполнять утраты 
было нечем — авиазаводы в это время перебазировались на восток и продукции 
выпускали мало.
      Техники и механики, можно сказать, героически трудились над 
восстановлением поврежденных в боях машин. Делалось это главным образом в 
ночное время, так как днем авиаспециалисты обслуживали полеты, которые 
начинались в 4 — 5 часов утра, а кончались иногда ночью. Летчики производили по 
6 — 8 боевых вылетов, и техники только успевали дозаправлять машины горючим, 
пополнять боекомплекты, подвешивать бомбы.
      В 29м истребительном отлично организовали работу по восстановлению 
боевых машин военинженер 3 ранга Н. Пилипенко, воентехники 1 ранга Л. Быков и Ф.
 Беляев. Когда, например, истребитель младшего лейтенанта П. Бондарца получил в 
воздушном бою 240 пробоин (наше звено сражалось с 12 «мессерами»), то первым 
после возвращения осмотрел его Пилипенко. Тут же определили объем ремонтных 
работ и выделили специалистов в помощь экипажу воентехника 2 ранга Г. Дайненко. 
За ночь И16 был введен в строй.
      Восстанавливали не только свои самолеты, но и те, которые наши 
авиаспециалисты находили в районах боев. Поискам подбитых боевых машин у нас 
занимался парторг звена управления воентехник 2 ранга А. Филиппов. 6 октября он 
доложил мне: «Товарищ командир, привез самолет, но разгружать здесь, на 
аэродроме, не стал, так как я проехал от Ржева и до Старицы и ни одной нашей 
части не встретил, фронта нет, в таком положении всякое бывает». Я посмотрел на 
воентехника и подумал: как прекрасно он понимает обстановку и заботится о своей 
дивизии. Он знает, есть командир, штаб, наблюдающие за противником. Но считает 
своим долгом доложить: проехал, никого*не видел. Предлагает и самолет здесь не 
ремонтировать. Я поблагодарил его за службу и сказал: «Отправляйтесь на 
аэродром Клин. Там и приступайте к ремонту машины».
      Из доклада я узнал, что подбитый самолет они нашли на полпути от Ржева до 
Старицы. Подняли машину, но ехать ночью не решились: темно, а грунтовая дорога 
сильно размокла. Можно было завязнуть в пути. Решили переночевать в копнах сена,
 а утром ехать дальше.
      Расположились на отдых. Вдруг в полночь услышали шум. Приходит военный, в 
командирском плаще, без знаков различия, и возбужденно кричит:
      — Вы что, к немцам в плен собрались? Впереди никого нет, а вы тут спать 
устроились.
      Филиппов ему докладывает:
      — Товарищ командир, вот мои документы. Мы техническая команда, вот наш 
самолет стоит, но ехать ночью невозможно: грязь, дождь, мы решили дождаться 
утра.
      — А вы знаете, что танки противника сюда идут?
      Техник ответил, что связывался со штабом дивизии и что ему сказали: 
угрозы пока нет. А если опасность возникнет — мы сразу за Волгу. Вот же она, 
рядом. Военный в плаще пошумел еще и махнул рукой: мол, делайте что хотите. 
Скомандовал сопровождавшим его людям спустить в Волгу два грузовика и «эмку». 
Подчиненные выполнили его указание. Еще чтото побросали в воду. Потом все сели 
в легковую машину и уехали.
      Настало утро. Филиппов и его товарищи подошли к реке и увидели 
затопленные.у самого берега автомобили. М