торист разделся под холодным 
моросящим дождем и нырнул в воду. Вылез, весь дрожит, его оттирают, а он 
говорит:
      — Машины исправны, хорошие. Жалко оставлять.
      Взяли трос, прицепили к своим грузовикам и вытащили. Пригодятся еще 
машины. И легковую тоже вытащили. Развели костер, обогрелись немножко. А потом 
вспомнили: отступавшие чтото еще в воду кидали. Моторист снова стал нырять. 
Говорит:
      — Там сейфы.
      Авиаспециалисты встревожились: думают, попадут сейфы к немцам, а в них, 
может быть, документы какие. С помощью троса поочередно вытащили три сейфа. 
Привезли их и сдали мне.
      Я поблагодарил Филиппова и всю его команду. Вызвали специалиста, который 
открыл сейфы. В них оказались планы наших оборонительных сооружений. Правда, 
они были под угрозой сдачи противнику, но все равно оказались бы находкой для 
врага. На планах стоял штамп штаба одной из наших армий. На следующее утро 
документы были доставлены в штаб Западного фронта, находившийся в Перхушкове. 
Потом мне сообщили, что нашли тех, кто в панике бросил сейфы и машины, сурово 
наказали их.
      …10 октября 29й истребительный полк получил приказ перебазироваться. Все 
самолеты были готовы к перелету, кроме одной «чайки», у которой мотор выработал 
ресурс. Старший инженер полка Н. Пилипенко распорядился как можно быстрее 
заменить двигатель. Техники И. Барановский, Г. Яскевич, В. Брежнев и механики 
немедленно приступили к работе. Руководил ими воентехник 1 ранга Ф. Беляев.
      Нового мотора на складе не оказалось. Командир БАО отдал приказ Беляеву 
сжечь самолет, а техникам и механикам как можно скорее уезжать. Но воентехник 1 
ранга Ф. Беляев хорошо знал цену каждой боевой машине. Он решил: самолет ни в 
коем случае не бросать, постараться доставить его в свою часть.
      Аэродром опустел. Беляев организовал оборону стоянки. Техники приготовили 
винтовки, гранаты, сняли с самолета пулемет ШКАС и установили на козелке.
      12 октября вечером в воздухе появился немецкий разведчик, сделал два 
круга на высоте 100 метров и сбросил светящуюся бомбу. Но техники работу не 
прекратили. Они знали, как нужно поступать каждому в случае посадки вражеского 
самолета. Разведчик сделал еще один круг и исчез. Позже на летном поле 
появились вражеские мотоциклисты. Но поскольку на аэродроме было тихо и темно, 
они быстро уехали, видимо решив, что здесь никого нет.
      В час ночи техники стали грузить части разобранной «чайки» на автомашину 
ЗИС. Кузова других автомобилей заполнили боеприпасами, в том числе реактивными 
снарядами. Их было около шести тонн. В два часа ночи двинулись в направлении 
Торжка.
      Подъехав к городу, авиаторы увидели, что он охвачен пламенем. Хотели 
ехать в Калинин, но узнали, что там уже идут ожесточенные бои. Тогда повернули 
на Бежицк. Шел дождь, машины буксовали на проселках.
      В Бежецк прибыли 16 октября и сразу же стали собирать «чайку». Новый 
мотор получили в мастерских. В свой полк техники доставили самолет, полностью 
готовый к полетам. На нем отправился на боевое задание Герой Советского Союза 
лейтенант В. Мигунов. Спасенная техниками «чайка» дослужила до того дня, когда 
полк стал перевооружаться на новую технику.
      В середине октября войска 22, 29 и 31й армий Западного фронта отошли на 
рубеж Осташков, Селижарово, Ельцы, Оленине, Сычевка. Атаки гитлеровцев 
продолжались. 41й моторизованный корпус 3й немецкой танковой группы начал 
наступление на Калинин.
      Учитывая возможность прорыва танков противника, штаб ВВС Западного фронта 
определил нам запасной аэродром в районе Клина. Соседняя с нами 46я 
авиадивизия должна была в случае опасности перебазироваться в предместье 
Калинина — Мигалово. Перелетать на запасные аэродромы нам разрешалось, если 
противник подойдет на расстояние до 10 км. Когда соседи сообщили, что их штаб и 
полки уже отправляются в Мигалово, мы рассудили иначе: немцы Ржев еще не взяли, 
а от него до нас километров тридцать, если не больше. Значит, уходить рано, 
можно еще отсюда летать и бить врага.
      Конечно, меры предосторожности были приняты. И штаб, и радиостанции мы 
поставили, как говорится, на колеса, чтобы по первому сигналу перебазироваться 
на новое место.
      Рано утром фашистские самолеты совершили налет на Старицу. А нам было 
известно, что противник наступление танковых групп почти всегда упреждал 
ударами с воздуха. Поэтому мы сразу же штаб перевели из Старицы в лес, а 
разведчикам поставили задачу найти место сосредоточения вражеских танков. 
Вскоре после вылета они доложили по радио, что на дороге Ржев — Старица 
неприятельских войск нет. Идут отдельные подводы. Видимо, отходят наши обозы.
      Примерно часов в двенадцать ко мне прибежал начальник связи капитан 
Слухаев и доложил:
      — Товарищ командир, немецкие танки идут на Старицу.
      Я вышел из КП, прислушался: точно, слышна стрельба. Вот так поворот, 
думаю. Ведь наша воздушная разведка не обнаружила танков. Позже выяснилось, что 
они прошли не по большаку, а по проселочной дороге, закрытой лесом, откуда мы 
их совсем не ждали.
      Сразу после доклада начальника связи я передал по радио полкам: 
перелетайте на запасной аэродром, но радист квитанцию не получил и связь 
оборвалась. И тут меня охватила тревога, а может, они и приказ не поняли, и не 
перелетят на запасной аэродром. Отправив штаб в Клин, решил проехать на 
аэродром и лично убедиться, улетели ли