| |
рухнул, были утрачены только пушки, но дух армии был переправлен через Вислу».
Само собой. Как же это можно – польская армия, да без духа? Наверное, когда 30
июля бранденбургцы со шведами входили в Варшаву [167], они от этого духа сильно
морщились.
При этом Лещинский, заваривший кашу в XVIII веке, когда дошло дело личного
участия в бою, бросил Польшу, бросил свою шляхту, бросил 2000 присланного
Францией войска и удрал за границу. Ян Казимир, который вызвал войну со Швецией
и Бранденбургом в XVII веке тем, что потребовал себе шведскую корону, когда
дошло дело до личного участия в отстаивании этих претензий, бросил Польшу на
разграбление шведам и тоже удрал за границу [168]. Какие были основания считать,
что польская элита образца 1939 г. поступит как-то иначе?
Сталин и Гитлер ошиблись, равняя поляков по себе. Каким бы ни был Гитлер, у
него и мысли не было бросить немцев и удрать из Берлина в апреле 1945 г. А
когда немцы в октябре 1941 г. вплотную подошли к Москве, то в запасную столицу
Куйбышев были эвакуированы посольства, министерства, институты, но Сталин и не
подумал уезжать из Москвы. Командование оборонявшего Москву Западного фронта
тогда запросило у Сталина разрешение отвести штаб фронта на восток – за Москву
в Арзамас, а командный пункт фронта отвести в саму Москву – в здание
Белорусского вокзала. По свидетельству маршала Голованова, Сталин предупредил
командование Западного фронта, что если оно вздумает еще отступать, Сталин его
расстреляет и в командование фронтом вступит сам. Немцы уже бомбили Кремль, в
охранявшем его полку были убитые и раненые, но Сталин Кремль не покидал. Поэт
Феликс Чуев оставил стихи на эту тему.
Уже послы живут в тылу глубоком,
Уже в Москве наркомов не видать,
И панцирные армии фон Бока
На Химки продолжают наступать.
Решают в штабе Западного фронта —
Поставить штаб восточнее Москвы,
И солнце раной русского народа
Горит среди осенней синевы…
Уже в Москве ответственные лица
Не понимают только одного:
Когда же Сам уедет из столицы —
Но как спросить об этом Самого?
Да, как спросить? Вопрос предельно важен,
Такой, что не отложишь на потом:
– Когда отправить полк охраны Вашей
На Куйбышев? Состав уже готов.
Дрожали стекла в грохоте воздушном,
Сверкало в Александровском саду…
Сказал спокойно: – Если будет нужно,
Я этот полк в атаку поведу.
Конечно, здесь возможны поэтические гиперболы, но суть сохранена – то, что
немцы Москву взять не сумели, во многом определялось готовностью Сталина
умереть, но Москву не сдать.
Безусловно, стратегическое значение Москвы для СССР было выше, чем Варшавы для
Польши, но ведь есть вещи равноценные стратегии. Столица – это символ
государства, это центр, из которого государство управляется, что обеспечивает
его единство: столетиями к столице подводятся все виды дорог, она наиболее
полно обеспечена всеми видами связи. Но столица остается столицей только до тех
пор, пока в ней находится правительство… К описываемому моменту ни Москва, ни
Берлин уже несколько столетий не были крепостями. А Варшава была укреплена к
Первой мировой войне 1914—1918 гг. и была русской крепостью, построенной против
немцев. Ко Второй мировой значение крепостей было в принципе сведено на нет, но,
как вы видели выше, даже Манштейн считал их опорными пунктами, которые не
просто взять и которые нельзя недооценивать. Поэтому в Польше для польского
правительства не было более удобного места на время войны, чем Варшава. Если бы
у Польши было правительство, а не «гнуснейшие из гнусных»…
А эти, как только поняли, что немцы ничего им не демонстрируют, а по
настоящему наступают, немедленно бросили свой народ, бросили свои обязанности и
удрали из Варшавы. Причем именно удрали, а не переехали в более удобное место.
В СССР во время войны правительство тоже переезжало в Куйбышев частью своего
состава, однако там заранее была оборудована запасная столица, т. е. подведена
связь не только со Сталиным, остающимся в Кремле, но и со всей страной. Но,
повторю, в случае с «гнуснейшими из гнусных» ни о каком переезде в более
|
|
