траки гусеницы «Шермана» были обрезиненные, что увеличивало срок их 
эксплуатации, а также снижало шум движителя. Лязг гусениц, столь характерный 
демаскирующий признак «тридцатьчетверки», был практически не слышен. Однако в 
сложных дорожно-ледовых условиях эти гусеницы «Шермана» стали его существенным 
недостатком, не обеспечивая надежной сцепки траков с полотном дороги. Танки 
оказались поставленными на «лыжи».
 В голове колонны двигался первый батальон. И хотя обстановка требовала 
поторапливаться, скорость движения резко упала. Стоило механику-водителю чуть 
нажать на газ – и танк становился трудноуправляемым, сползал в кювет, а то и 
становился поперек дороги. В ходе этого марша мы на практике убедились, что 
беда в одиночку не ходит. Вскоре выяснилось, что «Шермана» не только 
«легкоскользящие», но и «быстроопрокидывающиеся». Один из танков, заскользив на 
обледенелой дороге, ткнулся внешней стороной гусеницы в небольшой бугорок на 
обочине и мгновенно завалился на бок. Колонна встала. Подойдя к танку, шутник 
Николай Богданов изрек горькое: «Сия судьба-злыдня отныне спутник наш!..»
 Командиры машин и механики-водители, видя такое дело, начали «ошпоривать» 
гусеницу, накручивая на внешние края траков проволоку, вставляя в отверстия 
движителя болты. Результат не замедлил сказаться. Маршевая скорость резко 
увеличилась. Переход закончили без приключений… В трех километрах севернее 
Фастова бригада оседлала шоссе, идущее на Бышев.
 Прошли сутки, за которые обстановка на киевском направлении нормализовалась. 
Войска, обороняющиеся впереди, остановили наступление противника…
 Ремонтные подразделения бригады и батальонов в спешном порядке (в любой момент 
может последовать приказ на совершение нового марша) начали наварку шпор на 
гусеницы. Со всеми командирами танков, механиками-водителями и их помощниками 
была проведена разъяснительная работа о причинах неустойчивости «Эмча», которых 
было три: значительная высота танка (3140 мм), его небольшая ширина (2640 мм), 
высоко расположенный центр тяжести. Такое невыгодное соотношение тесно 
взаимосвязанных характеристик и сделало «Шерман» довольно валким. Подобного с 
«Т-34» никогда не случалось, поскольку он был ниже американского танка на 440 
мм и шире на 360 мм.
 Надо сказать, что при штабе 5-го механизированного корпуса находился 
представитель фирмы – изготовителя танков. Он скрупулезно собирал и учитывал 
все выявленные в ходе эксплуатации недостатки «Эмча» и по своим каналам сообщал 
о них руководству фирмы. Память не сохранила его фамилию, помню только, что мы 
все звали его Миша. На встречах однополчан частенько вспоминаем, как Миша, 
увидев механика-водителя, пытавшегося ключом или отверткой что-то подкручивать, 
к примеру, в моторном отделении, строго выговаривал: «Здеси заводски пломбы – 
ковыряти нельзя!» Да и не нужно там «ковыряти» – в пределах нормативного 
ресурса машины работали как прекрасный хронометр.
 Миша был сильно огорчен тем, что «Шермана» в движении так плохо себя вели. Он 
не мог спокойно смотреть на «операцию» по улучшению ходовых качеств «дитяти» 
его фирмы, и уже где-то в феврале сорок четвертого года к нам в бригаду прибыли 
новые танки, в запасном комплекте инструментов, электролампочек и 
предохранителей которых находилось 14 запасных траков, «ошпоренных» в заводских 
условиях.

 «Охота с борзыми»

 Не знаю, кто первый назвал этим охотничьим термином выработанный «эмчистами» 
способ борьбы с тяжелыми немецкими танками, но не от хорошей жизни нам пришлось 
прибегнуть к нему. Дело в том, что в огневом противоборстве возможности танков 
сторон были неравными. На «Тигре» стояло 88-мм орудие, на «Пантере» – 
длинноствольная 75-мм пушка. На «Шерманах» стояло 75-мм орудие с относительно 
низкой начальной скоростью снаряда, что делало 85–100-миллиметровую лобовую и 
башенную броню танков противника практически неуязвимой для наших «болванок».
 26 января сорок четвертого года началась Корсунь-Шевченковская операция двух 
Украинских фронтов. Недавно созданная 6-я танковая армия, в которую входил и 
5-й механизированный корпус, из района севернее Тыновки наносила удар в 
юго-восточном направлении на Звенигородку. Ей навстречу наступала 5-я 
гвардейская танковая армия соседнего фронта. Во взаимодействии со стрелковыми 
соединениями этим танковым армиям предстояло окружить значительные силы 
неприятеля в Корсунь-Шевченковском выступе.
 С утра 27 января 233-я танковая бригада – костяк передового отряда корпуса – 
получила задачу: не ввязываясь в затяжные бои за отдельные опорные пункты 
противника, прорваться в Звенигородку, где и замкнуть кольцо окружения. К этому 
времени я занимал должность начальника артиллерийского обеспечения первого 
батальона.
 В середине дня первый танковый батальон бригады с десантом на броне вышел на 
подступы к крупному и важному в оперативно-тактическом отношении населенному 
пункту Лысянка. Противник, понимая ключевое значение этого опорного пункта, 
сосредоточил для его удержания батальон пехоты, усиленный пятью танками «Тигр».
 Районный центр Лысянка расположен в низине, обрамленной холмами. Именно на них 
укрепились немцы, прикрыв многослойным огнем дорогу и примыкающие к ней 
возвышенности. Балкам и оврагам обороняющийся внимания почти не уделил, считая, 
что раскисшее от ненастья дно и склоны непригодны для действий танков.
 Для того чтобы овладеть Лысянкой, прежде всего надо было выбить танки 
противника, а с пехотой разделаться будет значительно легче. Выполнение этой 
задачи пришлось вести практически под проливным дождем.
 Командир батальона капитан Николай Маслюков принял решение создать отвлекающую