бригаде было разрешено в каждом танковом батальоне силами экипажей почти 
полностью разбирать один «Шерман». Изучалось устройство и действие того или 
иного прибора, агрегата, пушечно-пулеметного вооружения. Имелась полная 
возможность, как говорится, руками пощупать «живой» механизм. На такую учебу 
затрачивалось 10 дней, после чего теми же силами танк собирался. Заместитель 
командира батальона по технической части вместе с механиком-регулировщиком 
проверяли на ходу его исправность, оружейники – действия пушки и пулеметов. 
Приходила новая группа обучаемых и по такой же методике штудировала 
«американца». Только в начале октября, когда централизованно были выпущены 
подробные плакаты по устройству и работе всех агрегатов и вооружения «Шермана», 
издан хороший учебник, от этого метода обучения отказались…
 15 ноября наша учеба была прервана. Поступил приказ: за ночь подразделениям 
233-й бригады погрузиться в эшелон на станции Наро-Фоминск. И в дорогу. Куда? 
Знало только высокое начальство… С наступлением утра два первых эшелона бригады 
тронулись в путь. Поезд останавливался только для смены паровозной бригады и 
приема пищи танкистами. К середине дня 16 ноября из названий, мелькавших мимо 
вагонов станций, стало ясно, что идем на Киев.
 Мы, фронтовики, понимали, что коли танки перебрасываются по железной дороге 
днем с такой поспешностью – значит, где-то на передовой дела плохи…
 Действительно, как потом выяснилось, в конце ноября – начале декабря 
гитлеровское командование из района южнее Белой Церкви нанесло мощный удар в 
северном направлении с целью ликвидировать плацдарм советских войск на западном 
берегу Днепра. Стрелковые части, поспешно занявшие оборону, не выдержали 
вражеского натиска. Нависла реальная угроза захвата фашистами Белой Церкви, 
выхода их на ближние подступы к Киеву…
 Через сутки Киев остался позади. Стало известно, что бригада будет 
разгружаться в Фастове… И вдруг головной эшелон останавливается в чистом поле. 
Офицеры связи штаба 1-го Украинского фронта вручили подполковнику Николаю 
Чернушевичу письменное распоряжение и карту с нанесенной боевой задачей: 
немедленно разгрузиться и, совершив марш, занять оборону севернее города Фастов.

 Легко сказать: «Разгрузиться!» А как это сделать, когда рядом с насыпью 
железной дороги нет разгрузочной площадки? К тому же «Шерманам» нужна для 
разворота значительная площадь, поскольку механизм поворота танка был основан 
на использовании двойного дифференциала, не позволявшего развернуть танк на 
небольшом «пятачке», скажем, на 90° или 180°, как это могла делать 
«тридцатьчетверка». А где взять свободное пространство на железнодорожной 
платформе?.. Представители штаба фронта торопили с разгрузкой. Обстановка на 
передовой требовала срочного ввода свежих резервов…
 Командир бригады собрал совещание. Ознакомил с содержанием полученного приказа.
 Просил офицеров батальона высказать свои соображения по вопросу разгрузки. 
Командир первого батальона капитан Николай Маслюков доложил, что 
механик-регулировщик старшина Григорий Нестеров в подобной ситуации разгружал 
танки и согласен показать механикам-водителям и командирам танков, как надо 
«прыгать с платформы».
 На руках откатили хвостовую платформу на несколько метров назад, остановив ее 
в точке, где от края платформы до земли было не более метра, и открыли борта. 
Заработал мотор «Эмча». Танк двинулся вперед, остановился, потом под небольшим 
углом к платформе – назад. Казалось, что бронированная громадина вот-вот 
сорвется вниз, но тормоза в самый последний миг намертво застопорили машину. 
Опять вперед и назад под все более увеличивающимся углом к платформе. Прошло не 
менее получаса, прежде чем «Шерман» наконец стал поперек платформы и медленно 
двинулся вперед. Его носовая часть на секунду повисла в воздухе, а затем – 
стремительный «клевок». Треск досок настила, скрежет металла бортов платформы. 
Удар гусениц о землю. Щебенка железнодорожной насыпи, комья чернозема 
разлетелись в разные стороны. Моторы взревели, и «Шерман», выскочив на ровную 
площадку в 15 метрах от рельс, застыл на месте. Из люка механика-водителя 
показалась голова Григория Нестерова. Довольная улыбка на облитом потом лице. В 
исправности гусеницы, невредим старшина. Показ закончился с отличным 
результатом.
 Подполковник Чернушевич, наблюдавший эту «разгрузку», одобрительно произнес: 
«Цирк-а-ач! Настоящий виртуоз!»
 Вскоре эшелон рассыпался по перегону. Экипажи искали удобные «трамплины» для 
прыжка с платформы. Над степью поплыл мощный гул моторов, треск ломаемых досок, 
разноголосый звон металла. «Десантирование» танков пошло полным ходом. Неслись 
радостные возгласы: значит, «Шерман» удачно «ступил» на землю, и печальные: 
«Завалился!» Две машины лежали на боку. Некоторые механики-водители гладили 
полученные ими «шишки». Танкисты-неудачники суетились возле своих «отдыхающих» 
«Эмча». Быстро подошли сошедшие с платформы танки, зацепили «лежебок» 
буксирными тросами и поставили на гусеницы. Заместитель командира батальона по 
технической части старший лейтенант Александр Дубицкий и механики-водители 
проверили в них все агрегаты в моторном и боевом отделениях. Поломок не было. 
Механизмы «Шерманов» выдержали проверку резким динамическим ударом. Фирмы 
«Фишер-Боди», «Бьюик», «Форд» и «Крайслер» сработали на совесть!
 Через два часа батальоны бригады были готовы к движению. На путях сиротливо 
стояли изуродованные платформы, которые после нашей экстренной разгрузки ждали 
доменные печи.
 Украинская осень сорок третьего года встретила нас дождем и мокрым снегом. 
Ночью дороги, покрываясь крепкой ледяной коркой, превращались в каток. Каждый 
километр пути требовал затраты немалых сил механиков-водителей. Дело в том, что