возможное и невозможное, чтобы танкисты и десант на броне питались нормально 
два, а то и три раза в сутки. Таким образом кухне приходилось работать на ходу, 
не рассчитывая на остановки. Не вдаваясь в подробности, отмечу, что 
хозяйственники и их добровольные помощники танкисты из резерва батальона, 
ординарцы командира батальона и ротных сумели справиться с нелегкой задачей, 
проведя полторы недели в напряженном труде на колесах, зачастую по 12–14 часов 
в сутки, при высокой температуре окружающего воздуха и жары от топки полевой 
кухни.
 Готовили, как и раньше, только вторые блюда – те же каши из различных 
брикетированных круп: гречки, пшена, гороха, обильно сдобренные тушенкой. 
Конечно, однообразная пища до смерти надоела и танкистам и десантникам, которые,
 не скрывая своего неудовольствия, говорили: «Каша, в сотый раз. Черт забрал бы 
и ее, и вас!» Повар только руками разводил.
 Хозяйственники делали многое, чтобы этот «ненавистный харч» становился более 
аппетитным, добавляя к нему лук, свежий перец, укроп и т. п., благо эти 
приправы в достатке росли на румынских огородах. Несколько исправила ситуацию и 
выдача по триста граммов виноградного вина на человека при каждом кормлении из 
запасов, накопленных в батальоне, захватывавшем склады и подземные 
винохранилища.
 16 марта 1945 года части 9-го гвардейского мехкорпуса вышли на западную 
окраину Будапешта. Первый батальон 46-й гвардейской танковой бригады 
сосредоточился в почти не пострадавшем в результате недавних боев за город 
парке большого господского имения, в котором разместился я и штаб батальона. 
Хозяева дома куда-то убежали, и в нем находились только две мадьярки из 
господской прислуги. Мы простояли здесь трое суток и на один из ужинов решили 
пригласить «хранительниц поместья». Хотя в венгерской столице в этот период 
было очень голодно, старшая венгерка наотрез отказалась; а та, что помоложе, – 
согласилась. Венгерского языка, кроме нескольких слов типа «спасибо» и «добрый 
день», никто не знал и еще перед ужином кто-то сказал мадьярке слово: «Бор 
(вино)». И развел руками, дескать: «Нет». Она слегка улыбнулась, поняв, о чем 
танкист вел речь. Гостью угощали всем, что у нас имелось: неплохо 
приготовленным и приправленным перцем гуляшом, мягким хлебом, сладким крепким 
чаем. Она ела с большим аппетитом. К концу ужина мадьярка поднялась из-за стола,
 подошла к лейтенанту Степану Хромову, взяла его за руку и повела к выходу. Все 
одобрительно загудели, довольные ее выбором – высокий статный офицер с 
небольшими щеголеватыми усиками, красившими его и без того симпатичное лицо. 
Вдогонку понеслись пожелания балагуров: «Степан, держи гвардейскую марку!» У 
молодых парней одно на уме!.. Пара вышла во двор, мадьярка подвела Хромова к 
моему танку, который стоял недалеко от дома, и показала на лопату, жестами 
велев офицеру взять инструмент. Степан, не понимая, что она хочет, тем не менее 
выполнил команду своей спутницы. После чего пошел с ней в глубину парка, где на 
небольшой поляне, взяв из рук Хромова лопату, она начала копать землю, 
непрерывно повторяя слово «Бор» и показывала рукой на избранное ею место. Тут 
же подбежало несколько танкистов с лопатами и принялись рыть яму. Сменяя друг 
друга, быстро углублялись в грунт на полтора, а затем и два метра. Ничего нет! 
Гвардейцы с укоризной поглядывали на мадьярку, но та продолжала твердить: «Бор, 
бор!» И, указывая лопатой на дно ямы, изображала выброс почвы. Еще сняли 
небольшой слой глины. И вдруг заступ наткнулся на что-то твердое. Ободренные 
танкисты принялись за работу с удвоенной силой. Прошло еще полчаса, и взору 
землекопов открылась объемная деревянная бочка литров на 200–250. Очистив ее от 
земли, подогнали танк и, заведя буксирные тросы, осторожно подняли драгоценный 
груз на поверхность. В этот момент подошел переводчик штаба бригады – за ним и 
начальник штаба гвардии капитан Николай Богданов, послал посыльного. Через него 
мы выяснили, что по венгерским обычаям в день рождения сына отец закапывает 
бочку вина, которая лежит в земле до совершеннолетия юноши. Хотя сыну хозяина 
только пятнадцать, но, по рассказам прислуги, барин был очень плохой человек и 
она решила ему отомстить вот таким образом, отдав нам бочку с вином.
 Содержимое разлили по канистрам, отправив три емкости командованию бригады. 
Одарили и мадьярку. Ну и сами, конечно же, сняли пробу – прекрасное вино! Я 
распорядился передать его остатки под личную ответственность зампохоза и 
выдавать только раненым и больным. Гвардейцам хватит и законных «наркомовских».
 Конец марта. Наступление частей 9-го гвардейского мехкорпуса в северо-западном 
направлении продолжается. Передовые его бригады вышли на подступы к границе с 
Австрией. Взяты города Шопрон и Сомбатхей. Разведка еще раньше донесла о том, 
что в приграничных с Венгрией районах находятся австрийские регулярные части и 
погранзаставы. Нами был получен приказ в случае оказания сопротивления со 
стороны австрийских войск поступать как с вероятным противником.
 События, к счастью, развернулись совсем по-иному.
 5 апреля северо-западнее Шпрона нас встретили австрийские парламентеры с 
белыми флагами. Они сообщили, что их части готовы пропустить советские 
наступающие войска на территорию Австрии без боя, чему мы были очень рады. Мало 
того, мы получили от них приглашение на завтрак. Действительно, в нескольких 
сотнях метров впереди дымились полевые кухни, горели костры. Я дал согласие на 
званый завтрак, приказав оставить в «Шерманах» по два человека, а остальным 
идти в гости. Через час произвели смену экипажей. Австрийское армейское меню 
нам понравилось, но более ценной оказалась информация о группировке гитлеровцев 
в городах Маттерсбурге и Винер-Нойштадте, полученная нами от хозяев угощения и 
пограничников.
 Николай Богданов, хорошо знавший немецкий язык, по моей просьбе выяснил у 
австрийцев состояние дорог южнее Вены; расположение оборонительных позиций