противном случае, свободно размахивая рукой, агент дал бы знать, что встреча 
откладывается на два часа.

Секунда в секунду Веннерстрем прибыл к углу ограды и повернул на экономно 
освещенную и почти безлюдную аллею. Тотчас метрах в пятидесяти появился и Петр 
Павлович.

За ним бесшумно полз автомобиль и тут же остановился рядом. Оба юркнули в него, 
мастерски завершая священнодейство секретной встречи, и машина немедленно 
рванула прочь.

На заднем сиденье радушно обнялись – однако без традиционных русских поцелуев, 
ибо Петр считал их неприемлемым проявлением дружественности по отношению к 
иностранцам. Объехав вокруг Ботанического сада, автомашина понеслась мимо отеля 
и вокзала, а затем вверх по улице, которая была названа в честь Маннергейма. За 
городом швед потерял ориентировку, знал только, что едут на запад. Поплутав по 
темным лесным дорогам между особняками и дачами, в конце концов, выехали на 
площадку за домом, полностью погруженным в темноту. Стиг сразу узнал шофера, 
когда тот вышел из машины, чтобы посветить фонариком: тоже из Москвы, из Центра.
 Это была профессиональная работа в паре – русские ребята избегали всякого 
риска.

Прихожая тонула во тьме, но остальная часть первого этажа была залита светом. 
Плотные гардины исключали возможность увидеть что-либо снаружи. В столовой 
Веннерстрем не мог не улыбнуться, узнавая знакомую обстановку: там стоял 
традиционный рабочий стол с минеральной водой.

Но в отношении позднего ужина он уж точно не ошибся! Шофер внес две полные 
корзины и исчез в направлении предполагаемой кухни. Очевидно, виртуозу руля 
теперь отводилась роль повара и официанта: было слышно, как он гремел посудой.

Беседа началась, но очень необычным образом, чего агент совсем не ожидал:

– Наши техники не перестают удивляться и благодарить тебя. Твоими заботами они 
имеют не просто массу макулатуры, в которой замучаешься копаться, а именно то, 
что просили. Поначалу, правда, не особенно обольщались, но теперь – совсем 
другое дело!

В тот вечер Веннерстрему довелось выслушать еще много благодарностей, и он не 
скрывал, что это было приятно.

– Но одно непонятно, – продолжал Петр. – Как один человек может охватить столь 
различные технические области? Стиг Густавович, может, ты организовал там свою 
шпионскую сеть?

Поистине двусмысленный комплимент! Звучало вроде бы с юмором. Но, с другой 
стороны, ход «хозяйских» мыслей был вполне понятным. Именно такими сетями, по 
мнению шведа, организовывалась советская секретная служба в других странах. 
Ходили слухи, что русские охотно разбрасывали даже по несколько сетей, 
действовавших порознь и не подозревающих о существовании друг друга. Наверняка, 
немало было и в США, хоть Веннерстрем и не имел о них ни малейшего 
представления.

– Да нет у меня такой сети… Во всяком случае, не в том смысле, как ты считаешь,
 – откликнулся он, наконец, поглядывая на Петра.

И подробно объяснил, как строил свою работу. Даже привел несколько примеров. 
Правда, прошло некоторое время, прежде чем Петр дал понять, что суть ухвачена.

– Самое поразительное из когда-либо слышанного мной! – оценил он наконец. – 
Ведь это же полностью построено на чистейшей психологии! И парни, которых ты 
собрал в картотеке, безусловно, и есть своеобразная сеть – такая, где никто не 
знает о твоих истинных замыслах.

Он надолго замолчал, словно получил богатую пищу для размышлений. Затем 
продолжил:

– К вопросу о сети. Теперь, имея денежные средства и свободу действий, ты мог 
бы постепенно создать сеть в более привычном понимании…

– Хочешь сказать, что моя «организация» слишком специфична? И сожалеешь, что 
нельзя передать ее другому, когда я покину Вашингтон? – негрозно ощетинился 
Веннерстрем.

Но Петр на вызов не ответил. Пожалуй, он тогда не был еще готов ни к своему 
вопросу, ни к ответу агента. Он только обдумывал и нащупывал возможные варианты 
работы советской разведки в условиях, поставленных на грань третьей мировой 
войны. Швед мог бы оказать тут хорошую услугу. Но как его заставить?..

Позже Веннерстрем утверждал, что если последовало бы такое предложение, его