Николай просмотрел текст и засмеялся:

– Вот, например, «Орел» – хорошо подходит для летчика! Все тоже рассмеялись. 
Очень весело!

– Что ж, возьмем его.

После этого в первый и последний раз все взоры обратились к Павлу 
Константиновичу: наконец-то и он получил возможность показать, для чего 
находится в компании. Ему поручили следить, чтобы контрразведка не чинила мне 
препятствий. Меня это устраивало, обещая двойную пользу.

– Может, я что-то упустил? – спросил генерал.

– Имя! – подсказал Николай.

– Конечно! – генерал повернулся ко мне. – Теперь, когда ты принят в наш круг, 
тебя будут звать Стиг Густавович, и никак больше.

Таким образом, моя фамилия также была отсечена по правилам конспирации.

Мы возвращались в город, как и прибыли – в разных машинах. Шоферы были 
поразительно аккуратны, и это понятно: пассажиры в машинах ГРУ не годились на 
роль свидетелей в автокатастрофах.




Глава 10


Переход в сферу третьего управления не был сопряжен с чем-то новым: Николая 
просто сменил другой «ведущий». Его звали Сергей Васильевич. Еще один Сергей.

Какая у него фамилия, Веннерстрему было безразлично – он сам ее теперь не имел. 
Возможность узнать, кто такой этот Сергей, так и не представилась. Стало лишь 
ясно, что он был майором и подчиненным кого-то, с кем Стигу, вероятно, 
предстояло встретиться позднее. Он казался больше гражданским, чем военным: 
одевался с европейским вкусом, но говорил по: английски в ярко выраженной 
американской манере, хотя хорошо владел и немецким, по причине чего их беседы 
представляли собой странную трехъязычную смесь. По мнению Веннерстрема, Сергей 
вообще выглядел и вел себя несколько странно.

Николай отрекомендовал их друг другу в городской квартире. Особняк в Серебряном 
Бору больше не посещали. Считался ли он израсходованным как явка, или им не 
располагало третье управление, Стиг так никогда и не узнал. Расставаясь, 
Николай выглядел по-настоящему огорченным. И это не казалось наигранным: в 
конце концов, у разведчиков и агентов тоже есть свои привязанности.

Поначалу шведу казалось, что Сергей неэффективен в работе. Вопросы, которые он 
задавал, мало чего стоили. Но позже, присматриваясь, Стиг понял, что проходит 
своеобразный испытательный срок. Третье управление ничего не считало решенным, 
и его попросту проверяли.

Первым, что привлекало внимание, была проверка пунктуальности. Сергей ждал в 
условленном месте с машиной, и когда Стиг садился в нее, тот обязательно 
смотрел на часы: тип служебного хронометра, показывавшего абсолютно точное 
время. Это повторилось всего несколько встреч, потому что сообразительный швед 
стал приходить немного раньше. А про себя думал: «Ладно, припомню тебе, ленивый 
хитрец». Именно такое впечатление – ленивца – медлительный Сергей почему-то 
производил на активного и подвижного Стига.

Раздобыв секундомер, Веннерстрем начал заранее рассчитывать время, чтобы 
подойти, как говорят, тютелька в тютельку. Таким образом, вскоре ему уже 
удавалось соблюдать точность до секунды.

Когда Сергей убедился, что агент понял организационные требования, он тоже стал 
являться на встречи секунда в секунду. Риск попасться на глаза наблюдателям был 
сведен к минимуму.

Проверяли и знание языков: например, как хорошо Веннерстрем схватывает на слух 
беседу на английском. Как-то Сергей попросил помочь с прослушиванием 
магнитофонной записи. Некоторые места в ней было трудно разобрать. И хотя 
специалистов у них наверняка хватало – испытуемому пришлось это сделать.

Такая «неутонченная» проверка поначалу показалась Стигу обидной и смехотворной, 
но потом его заинтересовала пленка сама по себе. Это был диалог двух 
американцев, записанный, по-видимому, в помещении, поскольку не было слышно 
посторонних шумов. Вообще-то прежде он довольно часто слышал, что русская