Следующий вопрос, хотя и предполагался, прозвучал неожиданно:

– Как вы считаете, можно было бы отследить их действия?

– Ну… надо узнать, какие директивы даются военным стран НАТО здесь, в Москве. 
Кроме того, выяснить, есть ли признаки планирования военных действий.

– Нам нужно нечто большее, чем признаки. Мы хотим иметь уверенность. Особенно в 
отношении той роли, которая отводится воздушной войне против нашей Родины.

Генерал начал объяснять, и у меня появилось чувство, что ненавистный «железный 
занавес» остался далеко позади. Сейчас я фактически выслушивал основные тезисы 
ответного противостояния русских в «холодной войне», цитируемые 
высокопоставленным чином советской разведки. Фантастическая ситуация!

– Мы можем уточнить некоторые детали, наблюдая за персоналом посольства извне. 
Но их необходимо дополнить внутренней информацией – в первую очередь, из 
американского посольства. В Москве сейчас как раз гостит лицо, которое, 
вероятно, и сможет нам ее дать… А теперь, – он благожелательно улыбнулся, – вы 
можете сделать жест, если хотите.

У него была феноменальная способность смягчать истинный смысл своих слов. 
Разумеется, никакого жеста не последовало:

– Поскольку это не затрагивает шведских интересов, я готов слушать дальше.

Но следующей фразой он коснулся действительно чувствительной струны:

– Нам кажется, для упрочения ваших позиций в Москве вам желательно поставлять 
побольше полезной информации домой.

Не знаю, было ли это заметно, но сказанное повергло меня в привычную депрессию. 
Приятное праздничное настроение улетучилось. Чертов Рубаченков! Он раскусил мое 
плачевное положение, доложил – и господин генерал, естественно, проявил заботу. 
Я зажег еще одну сигарету, чтобы избавиться от грустных мыслей. И приготовился 
слушать дальше.

– Мы предлагаем взаимно полезное сотрудничество: вы даете нам определенные 
сведения о посольствах, а мы сообщаем вам необходимую информацию для доклада 
домой.

Признаюсь, я не колебался ни мгновения. И если создавал видимость раздумий, то 
только из тактических соображений.

Обещанная «помощь» была именно тем, в чем я нуждался, чтобы продолжить службу 
военным атташе. Мне было необходимо избежать возвращения домой и назначения на 
какой-нибудь второстепенный и безнадежный пост. А «холодная война»? Меня 
неотразимо привлекало сыграть свою, пусть скромную, роль на сцене, где 
пересекались большие международные амбиции. Да и возможность ознакомиться с 
ними поближе выглядела весьма заманчивой. В конце концов, это важно для 
«военной державы номер три»!

– Вы колеблетесь, – резюмировал генерал. – Но никто и не требует немедленно 
ответа. Подумайте! А в будущем держите связь с Никитушевым.

Мы снова вернулись в гостиную, где Николай и Павел Константинович, устав ждать, 
играли в шахматы выполненными на восточный манер фигурами.

Кофе и сигары завершали встречу. Я усиленно дымил, но мало участвовал в 
разговоре, стараясь выглядеть задумчивым. Это должно было показать мою 
заинтересованность.

Существует определенная категория лиц, именуемых провокаторами. Попросту говоря,
 это агент, который внедряется в одно из звеньев сети противника. У меня была 
абсолютная уверенность, что русские отводят мне подобную роль. И я был готов 
дать ответ прежде, чем мы расстанемся. Однако сделал это только через 45 минут. 
Наклонившись к генералу, прошептал:

– Хорошо. Я согласен.

Он постучал по столу и попросил тишины:

– Еще несколько деталей, которые нужно уточнить!

Николай вопросительно посмотрел на свой портфель и, после кивка генеральской 
головы, вынул лист с отпечатанным текстом.

– Выберем подходящее кодовое название, – предложил мне генерал. – Это 
необходимо для донесений. Какие там псевдонимы свободны у третьего управления?