контрразведка ведет тайное прослушивание, но наглядное подтверждение тому 
получил впервые.

Беседа американцев была явно компрометирующей. Один из них только что вернулся 
из поездки, и теперь они выясняли, где расположена фабрика: до или после моста? 
И далеко ли от излучины реки находится электростанция?

Цели для бомбардировки! Это открытие ошеломило Веннерстрема. Вслух он, однако, 
ничего не сказал, ведь Сергея интересовало только умение шведа понимать плохо 
прослушиваемые места.

…Память – удивительная штука. Стиг слушал кассету и улыбался. Ему припомнился 
вдруг совсем другой эпизод с прослушиванием – во время войны, в Стокгольме, в 
особняке, который занимал тогда немецкий военный атташе.

У Веннерстрема всегда было богатое воображение. И тут он будто наяву представил,
 как все происходило: вот сидят они – немец с несколькими соотечественниками, – 
удобно откинувшись в креслах и ничего не подозревая. Ведут разговор, не 
предназначенный для посторонних… и вдруг внезапно замолкают, уставившись в 
жерло камина. А оттуда медленно опускается микрофон и замирает на уровне их 
носов! Шведский специалист из СЕПО просчитался на метр провода. Немая сцена! 
Скандал! Невозможно описать, как разгневанно реагировал на этот просчет 
германский военный атташе…

Стиг негромко хохотнул, приведя Сергея в изумление, и подумал: а вот русские, 
судя по пленке, не ошиблись в своих расчетах. И с метражом провода у них явно 
все благополучно.

После прослушивания кассеты последовали вопросы, касавшиеся американского 
посольства. Стиг понял, что все они – контрольные, с заранее известными 
ответами. Видимо, русские хотели проверить его правдивость, информативную 
надежность, способность запоминать детали.

Предположение подтверждалось: третье управление действительно ничего не брало 
на веру. Стиг беспокоился, потому что никак не мог уяснить суть этой проверки: 
ведь должен же Сергей понимать, что швед тоже все понимает? Может, он 
недостаточно опытен, чтобы вести ее не так откровенно и грубо? Или по натуре не 
способен быть более тонким? Однако русский ничего объяснять не собирался.

…Явка, условно называемая «номер один», располагалась на одной из улиц, 
пересекающих Садовое кольцо. Веннерстрему были известны всего три такие 
квартиры. В каждой был установлен телефон с красной кнопкой: устройством для 
закрытия разговора от прослушивания.

Наблюдать это устройство Стигу однажды уже довелось – благодаря шведской 
принцессе Сибилле. Она прислала в свое посольство в Москве запрос о 
родственнике, попавшем в плен под Сталинградом, и просила выяснить, жив ли он. 
И если да – то где находится. То, что она обратилась к Веннерстрему, выглядело 
вполне понятным и естественным: он был адъютантом принца Густава Адольфа вплоть 
до его гибели в авиакатастрофе в 1946 году. Кроме того, Стиг находился теперь 
именно там, где это можно было выяснить. Разумеется, он более чем охотно взялся 
за выполнение просьбы.

Чтобы облегчить и ускорить расследование, пришлось рассказать все Сергею, и 
тому поворот дела неожиданно понравился. Не мешкая, разведчик набрал какой-то 
номер и нажал красную кнопку. Но едва начав говорить, осекся и молча протянул 
трубку шведу.

– Чем могу быть полезен? – на четком английском вопросил из трубки сочный бас. 
Он не назвался, тем не менее Стиг понял, что имеет дело с крупной фигурой ГРУ.

Сосредоточившись, швед постарался точно сформулировать просьбу принцессы.

– Мы проинформируем вас об этом завтра. Ответ получите через Сергея Васильевича.


Голос был властным, и Стигу не понравился. Он вознамерился сухо поблагодарить, 
но абонент уже отсоединился. Сергей тут же разблокировал кнопку. Из его 
объяснения Веннерстрем и узнал о ее предназначении.

На следующий день, как и было обещано, поступили точные и исчерпывающие 
сведения. Стиг в который раз подивился пунктуальности русских и отправил 
принцессе Сибилле письмо, сообщив, что пленник находится в добром здравии и по 
такому-то адресу. Больше к этому вопросу возвращаться не пришлось, а вот 
красная кнопочка запомнилась…

Незаметно подошло время ехать в Стокгольм. В московскую пору жизни делать это 
Веннерстрему приходилось довольно часто: у шведов не было штатных дипкурьеров. 
Их министерство иностранных дел не имело средств на роскошь, которую могли себе 
позволить лишь великие державы. Роль курьеров по очереди выполняли сотрудники