что я незаслуженно получил медаль «За 
оборону Кавказа», так как вместе с Берией занимался обманом советского 
правительства.




Стратегические радиоигры «Монастырь» и «Березино» с немецкой разведкой


После разгрома немцев под Сталинградом, в начале 1943 года, Москва ожила. Один 
за другим стали открываться театры. Это говорило о том, что на фронте произошел 
поворот к лучшему. Моя жена с маленькими детьми, Андреем и Анатолием, вернулась 
из Уфы, где была в эвакуации и работала преподавателем в Высшей школе НКВД. 
Временно мы поселились в гостинице «Москва», так как отопление в нашем доме не 
работал, через несколько месяцев въехали в небольшой, всего девять квартир, дом 
в переулке рядом с Лубянкой.

В то время, о котором я пишу, Москва пристально следила за романом известного 
советского поэта Константина Симонова и не менее известной актрисы Валентины 
Серовой. Их брак не был особенно счастливым, и после войны Симонов развелся с 
Серовой. Мы с женой несколько раз встречали эту пару в столовой 
спецобслуживания. Ильин, комиссар госбезопасности, курировавший «культурный 
фронт», жаловался: мало у него других дел, так еще приходится лично отвечать за 
безопасность Симонова! Симонов был на редкость лихим водителем и, пользуясь 
своим привилегированным положением, позволял себе все, что его душе угодно. К 
тому же он был в хороших отношениях с Василием Сталиным, известным своим 
пристрастием к алкоголю и бурными похождениями.

Ильин рассказывал мне о реакции Сталина (она сейчас широко известна) на 
вышедший в 1942 году и в полном смысле слова потрясший читающую публику сборник 
лирических стихов Симонова «С тобой и без тебя», посвященный Валентине Серовой. 
Популярность его была такова, что достать книжку было невозможно.

В тот момент Сталина серьезно беспокоило увлечение его дочери Светланы 
кинодраматургом Каплером. Его фильмы – «Ленин в Октябре» и «Ленин в 1918 году» 
в то время пользовались большим успехом. Светлане было всего шестнадцать, а ему 
уже за тридцать. Позднее Берию обвинили в том, что он организовал избиение 
Каплера на улице. Если это действительно было, то поступить подобным образом он 
мог лишь по приказу Сталина. До своего ареста я ничего об этом не знал. Что 
касается самого Каплера, в конце концов его арестовали и отправили в ГУЛАГ, по 
оперативным материалам, оформив ему формально осуждение «как английскому 
шпиону», за совращение малолетних и распространение антисоветских анекдотов.

Наиболее крупными по значению радиоиграми были операции «Березино» и 
«Монастырь». Первоначально операция «Монастырь» разрабатывалась нашей группой и 
Секретно-политическим управлением НКВД, а затем с июля 1941 года в тесном 
взаимодействии с ГРУ. Целью операции «Монастырь» являлось наше проникновение в 
агентурную сеть абвера, действовавшую на территории Советского Союза. Для этого 
мы быстро создали прогерманскую антисоветскую организацию, ищущую контакты с 
германским верховным командованием. Несмотря на основательные чистки 20-х и 
30-х годов, многие представители русской аристократии остались в живых; правда, 
все они были под наблюдением, а некоторые стали нашими важными осведомителями и 
агентами.

Анализируя материалы и состав агентуры, предоставленной в наше распоряжение 
контрразведкой НКВД, мы решили использовать в качестве приманки некоего Глебова,
 бывшего предводителя дворянского собрания Нижнего Новгорода. К тому времени 
Глебову было уже за семьдесят. Этот человек пользовался известностью в кругах 
бывшей аристократии: именно он приветствовал в Костроме в 1915 году царскую 
семью по случаю торжественного празднования 300-летия Дома Романовых Жена 
Глебова была своим человеком при дворе последней российской императрицы 
Александры Федоровны Словом, из всех оставшихся в живых представителей русской 
знати Глебов показался нам наилучшей кандидатурой. В июле 1941 года он, почти 
нищий, ютился в Новодевичьем монастыре.

Конечно, никаких даже самых элементарных азов разведывательной работы он не 
знал. Наш план состоял в том, чтобы Глебов и второй человек, также знатного 
рода (это был наш агент), заручились доверием немцев. Наш агент – Александр 
Демьянов («Гейне») и его жена, тоже агент НКВД, посетили церковь Новодевичьего 
монастыря под предлогом получить благословение перед отправкой Александра на 
фронт в кавалерийскую часть Большинство служителей монастыря были тайными 
осведомителями НКВД. Во время посещения церкви Демьянова познакомили с Глебовым.
 Между ними завязались сердечные отношения; Демьянов проявлял жадный интерес к 
истории России, а у Глебова была ностальгия по прошлым временам. Глебов дорожил 
обществом своего нового друга, а тот стал приводить на встречи с ним других 
людей, симпатизировавших Глебову и жаждавших с ним поближе познакомиться. Это 
были либо доверенные лица НКВД, либо оперативные сотрудники. Каждую из таких 
встреч организовывал Маклярский, лично руководивший агентом Демьяновым.

Александр Демьянов действительно принадлежал к знатному роду: его прадед 
Головатый был первым атаманом кубанского казачества, а отец, офицер царской 
армии, пал смертью храбрых в 1915 году. Дядя Демьянова, младший брат его отца, 
был начальником контрразведки белогвардейцев на Северном Кавказе. Схваченный 
чекистами, он скончался от тифа по пути в Москву. Мать Александра, выпускница 
Бестужевских курсов, признанная красавица в Санкт-Петербурге, пользовалась 
широкой известностью в аристокр