в Данциг как в польский город и в 
то же время гарантированных на его территории от посягательств польской 
полиции»119. 
      В 1923 г. Варшаву посетил эмиссар Коминтерна В.П.Милютин. Вскоре после 
его отъезда полпред СССР Оболенский вызвал Беседовского и сообщил под 
строжайшим секретом, что по распоряжению Уншлихта Логановский должен создать в 
Польше террористическую организацию. Целью проводимых ею диверсий и терактов 
должно стать усиление и обострение революционной борьбы в Польше. А во главе 
организации встанут два польских офицера-коммуниста: поручик Багинский и 
подпоручик Вечоркевич. 
      Это сообщение вызвало у Оболенского чувство глубокой озабоченности: он 
опасался бессмысленных террористических актов, которые могут скомпрометировать 
советское полпредство. Тем более, что непосредственная связь резидента с 
Уншлихтом ставила Логановского в положение прямого подчинения Коминтерну минуя 
полпреда. Коминтерн же вел в Польше совершенно самостоятельную политику, нимало 
не считаясь с государственными интересами СССР. Террористическая организация 
была создана в очень короткие сроки и вскоре дала о себе знать. В помещениях 
польских политических и общественных организаций и газет начали взрываться 
бомбы и адские машины. Взрывы происходили без различия политической ориентации, 
точнее, по принципу маятника — то взлетит на воздух контора правой политической 
организации, то левой. Создавалось впечатление, что появились две 
экстремистские политические организации, перешедшие к «латиноамериканским 
формам» политической борьбы. Некоторый публицисты назвали этот период польской 
истории «бомбовым периодом». 
      В полпредстве подозревали, что взрывы — дело рук организации Логановского,
 но «железный Мечислав» категорически отрицал какую-либо к ним причастность. 
Проконтролировать же его было невозможно — ведомство Логановского в полпредстве 
было «государством в государстве». Более того, создавалось впечатление, что 
само полпредство существовало только для прикрытия деятельности резидента. 
      Впрочем, постепенно польская полиция начала выходить на след неуловимых 
бомбистов. И к сентябрю 1923 г. часть руководителей организации арестовали, 
хотя основная масса террористов еще находилась на свободе. 
         119 Беседовский Г. На путях к термидору. М. 1997. С.63-66. 
65 
      Однако самым громким, в прямом и переносном смысле, террористическим 
актом «бомбового периода» стал взрыв Варшавской цитадели в октябре 1923 г. К 
тому времени Логановский уже покинул Варшаву, а вместо него организацию 
курировал новый резидент военной разведки Еленский (настоящее имя — Стефан 
Узданский). Беседовский, бывший очевидцем этих событий, так описывает 
случившееся: 
      «В ночь на 13 октября 1923 г. я лег спать очень поздно, так как пришлось 
приводить в порядок ряд разных дел, и около трех часов ночи заснул крепким сном.
 Утром меня разбудил неожиданный толчок. Дверь из комнаты на балкон 
распахнулась со страшным шумом. Стекла посыпались из окон и из дверей. Я 
почувствовал, что лежу на полу. Сильный ток воздуха ворвался в комнату, 
сбрасывая все на пути. Жена проснулась одновременно со мной. Мы подбежали к 
балкону. В это время часы показывали ровно девять часов пять минут утра. Вся 
улица была усеяна осколками битого стекла. Толпа народа в ужасе бежала от 
Краковского предместья по Трембацкой улице. Я сначала подумал, что кто-нибудь 
бросил бомбу у здания посольства, и мне невольно пришла в голову мысль, что вот 
настала наконец расплата за грехи Логановского. Но вдали, на Краковском 
предместье, виднелись также толстые слои битого стекла, и было ясно, что взрыв 
произошел где-то далеко и что до нас дошли только последние волны воздуха, 
приведенного взрывом в движение. Я выскочил из комнаты в коридор. Оболенский 
бежал по коридору в нижнем белье. Он был взлохмачен; с перекошенным от страха 
лицом, не переставая повторял: «В нас бросили бомбу! В нас бросили бомбу!» С 
трудом удалось успокоить его и разъяснить, что никакой бомбы в посольство никто 
не бросал. 
      Через час вышли экстренные выпуски газет, из которых мы узнали, что взрыв 
произошел в варшавской цитадели, отстоявшей от посольства на расстоянии 
нескольких километров. Взорвалась большая часть погребов цитадели, где хранился 
экразит. Взрыв произошел сначала в одном погребе, а затем, вследствие детонации,
 взлетели на воздух и остальные. Лишь несколько погребов случайно уцелели. Сила 
взрыва была так велика, что рота солдат, стоявшая на плацу в полукилометре от 
цитадели, была поднята целиком на воздух и сброшена на середину Вислы, где 
утонуло несколько десятков человек. От взрыва пострадали сотни людей, и только 
счастливой случайностью можно было объяснить, что уцелели предместья и улицы 
Варшавы, расположенные вблизи цитадели. На этих улицах ютится, в гнилых и 
пыльных трущобах, еврейская беднота, и если бы взрыв захватил и погреба, 
расположенные в той части цитадели, которая обращена в сторону предместья, то 
десятки тысяч еврейских трупов усеяли бы Варшаву. Лишь чудом спаслись от смерти 
эти вечно полуголодные нищие еврейские ремесленники и торговцы!.. 
      Взрыв породил массу толков в городе. Правительство Витоса выпустило 
воззвание к населению, указывая, что «преступная рука» взорвала цитадель, но 
доказательств участия этой руки у правительства почти не было. Взрыв был 
произведен искусно. Только часовой, стоявший у первого взорвавшегося погреба и 
спасшийся чудом, показал, что сначала блеснул огонь в проходе в погреб, а затем 
раздался сравнительно слабый взрыв, вслед за которым последовал второй взрыв и 
самый погреб взлетел на воздух. Было ясно, что цитадель взорвалась от адской 
машины, спрятанной в проходе первого погреба... 
Страшные дни потянулись в посольстве. Все понимали или догадывались, кто герой 
этого преступного акта, его инициатор и организатор»1