сь в исключительной 
компетенции министра экономики. 11 июля министр внутренних дел Фрик подписал 
постановление, в котором сообщалось о завершении "победоносной германской 
революции", вошедшей отныне в фазу эволюции". 

Рем был предупрежден. С заменой Гутенберга на посту министра экономики Шмидтом, 
представлявшим промышленников, закончилось уточнение новых директив. В 
многочисленных статьях, опубликованных в главных нацистских газетах 
"Кройццайтунг" и "Дойче альгемайне цайтунг", развивались идеи, высказанные 
фюрером, раздавались аплодисменты по поводу достижения "конечной точки 
германской революции", что не оставляло места для какой-либо другой 
интерпретации. Оставалось лишь встать в общие ряды либо вступить в борьбу с 
Гитлером, который уже пользовался поддержкой крупного германского капитала, 
почувствовавшего себя более уверенно. 

Однако Рем пренебрег этими предупреждениями, безмятежно взирая на возможный 
конфликт с Гитлером. Он, очевидно, представлял его как соперничество внутри 
НСДАП, в которой перевес Гитлера не был явным. Если исход спора решала бы масса 
членов партии, фюрер мог бы проиграть. 

Но существовала сила, которую Рем, по-видимому, недооценил. Это была двойная 
армия Гиммлера. СС представляла к тому времени грозную преторианскую гвардию. 
Хотя численно она была меньше СА, но в 1934 году насчитывала уже 200 тыс. 
человек. Сгруппированные в 85 полков, они представляли собой отборные части, по 
всем статьям превосходившие штурмовиков СА. 

К тому же Рем явно не учел мощи тайной армии Гиммлера - гестапо. Уверенный в 
своих силах, он не считал нужным скрывать свои чувства. Фактически он хотел 
получить пост министра рейхсвера в первом кабинете Гитлера. Это была его 
главная задача, единственный способ выковать такую армию, о какой он мечтал, 
традиционную и в то же время народную, армию политических солдат, которая будет 
править страной. Чтобы получить этот пост, он вернулся по призыву фюрера из 
Боливии и никак не мог смириться с тем, что "его" место занял один из 
презираемых им генералов - Бломберг. Он разместил штаб-квартиру СА в Мюнхене и, 
наезжая в Берлин, без всяких предосторожностей принимал в отеле "Фазаненхоф" в 
Шарлоттенбурге, где он всегда останавливался, всех, кто более или менее открыто 
критиковал политику Гитлера. Обедал он обычно в ресторане Кемпинского на 
Лейпцигерштрассе, куда приглашал ту же публику. Разговоры там велись крамольные,
 а тон задавал сам Рем. 

"Адольф подлец, - говорил он, - он нас всех предал. Он общается теперь только с 
реакционерами и выбрал себе в наперсники этих генералов из Восточной Пруссии! 
Адольф вышел из моей школы. Именно от меня он получил все свои знания по 
военным вопросам. Но Адольф был и остается штатским человеком, писакой и 
мечтателем. Мещанином, который только и думает о мире по-венски. А мы тем 
временем лишь вертим пальцами, тогда как у нас чешутся руки". 

Рем закусил удила и не пытался это скрывать. Он кипел от бешенства, считая, что 
у него обманом отняли плоды победы. 

Гитлер со своей стороны полагал, что утолил его жажду власти и почестей, 
назначив министром без портфеля законом от 1 декабря 1933 года, в котором было 
закреплено приравнивание партии к государству. Но Рем ограничился замечанием, 
что это отличие было в тот же день пожаловано и Рудольфу Гессу, назначенному 
фюрером председателем центральной политической комиссии НСДАП. 

В начале 1934 года позиция Рема стала открыто враждебной. Гестапо, 
организовавшее успешную слежку за ним, докладывало, что с ним все чаще 
встречались многие из правых оппозиционеров. Почти ежедневно Гитлер получал 
донесения о том, что Рем остро критиковал его, что не могло не беспокоить 
фюрера. Что касается Гиммлера и Геринга, Рем был для них врагом No 1. Его слова 
и дела истолковывались ими без, малейшего снисхождения. Объектом наблюдения 
стали и сами штурмовые отряды. А члены СА как назло не отказывали себе в 
удовольствии выпить, а затем бродить по улицам, распевая неприличные или 
чересчур революционные песни. 

Развесим Гогенцоллернов на фонари, 

И пусть собаки висят, пока не сорвутся, 

А в синагоге вздернем черную свинью, 

И церкви забросаем бомбами! 

Так звучал припев одной из их любимых песенок, текст которой чья-то услужливая 
рука положила на стол Гитлера. Тот разозлился. Ведь он пытался доказать, что 
нацисты с уважением относятся к государственным министрам и религии. А старый 
маршал, конечно же, испытывает почтение к Гогенцоллернам. 

Не заботясь о последствиях, Рем в компании со своими юнцами учинил несколько 
отвратительных пьянок" Организованные им пропагандистские поездки 
сопровождались скандальными инцидентами. И все эти беспутства творились почти 
открыто. Тягчайшие злоупотребления совершали и его "верные друзья". Карл Эрнст, 
например, бывший булочник, а затем лифтер и официант, назначенный за свои 
бесчинства руководителем группы СА в Берлине, растранжирил в диких оргиях фонды 
общественных пожертвований. О всех таких фактах неизменно докладывалось Гитлеру.
 Геринг торжествовал, он мстил Рему за жестокие насмешки, которым тот подвергал 
его стремление изображать из себя мецената от искусства. И тем не менее Гитлеру 
не хватало решимости. Смутная боязнь открытого столкновения с Ремом, остатки 
признательности за все, что тот для него сделал, неосознанное чувство 
приниженности, память об уважении, которое бывший капрал питал к своему 
капитану, - все это ме