ерроризировал Кима, 
так что его заикание, вполне возможно, было вызвано страхом перед домашним 
деспотом. Все это усугублялось еще и своеобразными взглядами отца, который не 
скрывал резко критического отношения к британской бюрократии и английской 
политике на Среднем Востоке. За его громкие высказывания против военных планов 
и намерений союзников он был в 1940 году даже упрятан за решетку. Отсюда, 
несомненно, можно вывести и унаследованное Кимом от отца отрицательное 
отношение ко всему английскому.
 В 1931 году Ким поступил на учебу в кембриджский колледж Тринити. Нынешнему 
американцу трудно представить себе, сколь глубокой была антипатия английской 
интеллигенции к порядкам, царившим в то время в Англии. Антипатриотизм был не 
только терпимым, а даже считался своеобразным шиком. Марксизм же являлся далеко 
не салонным учением, и членство в коммунистической партии рассматривалось в 
обществе как достоинство.
 Секретными службами высказывается мнение, что Ким был вовлечен в 
коммунистическую партию еще в годы учебы в колледже Тринити, но получил 
указание об этом не распространяться. Нам не ведомы подробности вступления его 
в компартию, но обстановка, царившая в тот период времени, хорошо известна. 
Двое из его соучеников – Дональд Маклин и Гай Берджесс – стали убежденными 
марксистами. С Маклином Ким не был близок, но дружил с Берджессом, считавшимся 
подающим большие надежды историком и вообще одним из наиболее одаренных 
учеников колледжа. К тому же он обладал способностью оказывать почти магическое 
влияние на тех, кто с ним соприкасался, хорошо владея искусством саркастических 
сравнений и едких эпиграмм. Вместе с тем он был большим любителем выпить, 
погулять, занимался гомосексуализмом. В карманах он всегда таскал чеснок, 
который постоянно жевал. Высказывалось даже предположение, что он употреблял 
наркотики.
 Скорее всего, именно этот романтический «герой» и вовлек Кима в 
коммунистическую партию, что оказало огромное влияние на всю его дальнейшую 
жизнь.
 В 1933 году Филби сдал выпускной экзамен в колледже, стал журналистом, женился 
и много ездил по Европе. В первых его газетных статьях нет ни малейшего намека 
на просоветскую ориентацию, скорее наоборот. Но его первая жена Лиза, 
жизнерадостная полноватая полячка, была ярой коммунисткой. В 1936 году, когда в 
Испании началась гражданская война, они жили в Париже и открыли в своем доме 
вербовочное бюро в помощь республике. Специалисты западных спецслужб 
предполагают, что именно тогда Ким был завербован советской разведкой и, 
отправившись корреспондентом респектабельной «Тайме» к Франко, вел там шпионаж 
в пользу республиканцев. Сообщения его носили нейтральный характер, хотя он и 
предсказал победу Франко. В 1938 году он развелся с Лизой, которая живет ныне 
за «железным занавесом» и вышла замуж за какого-то коммунистического деятеля.
 С началом Второй мировой войны Филби хотел пойти в армию, но из-за заикания 
его не приняли в офицерскую школу. Тогда с помощью друзей он поступил в МИ-6 
(военную разведку) 29 и попал в управление, занимавшееся вопросами шпионажа и 
контршпионажа за рубежом. Перед этим он, естественно, порвал все официальные 
связи с коммунистами, а также людьми, с которыми сталкивался во время 
гражданской войны в Испании. В тот период русские были нашими союзниками, 
потому любая форма антифашистской деятельности рассматривалась как 
патриотическая и не могла вменяться ему в вину. В управлении «Д» МИ-6 он стал 
заниматься английскими агентами-двойниками, выявлением вражеской агентуры и 
снабжением Советов дезинформацией. Очень скоро он стал считаться одним из 
лучших сотрудников управления.
 Британские власти придерживаются мнения, что Филби уже во время войны был 
советским агентом и снабжал русских секретными сведениями. Что он им передал, 
когда, сколько – никто точно не знает. Он официально поддерживал контакты с 
русской секретной службой, и это никакого подозрения ни у кого не вызывало. 
После окончания войны его даже наградили орденом Британской империи.
 Звезда Кима продолжала восходить. Целый ряд известных личностей поговаривали о 
том, что в один прекрасный день он станет шефом британской секретной службы. 
Существуют доказательства, что и Советы на то рассчитывали в отдаленной 
перспективе. В 1947 году его направили первым секретарем британского посольства 
в Стамбул. Находясь на дипломатической службе, он на самом деле возглавлял 
британскую разведку на юго-западном фланге Советского Союза. 1949 год, 
Вашингтон, тоже должность первого секретаря посольства, его задача – 
поддерживать связь с американскими службами безопасности. Он имел контакты, в 
частности с госдепартаментом, военным министерством и ЦРУ. Некоторые американцы 
утверждают, что он и тогда передавал русским секретную информацию, другие же 
возражают, аргументируя свои доводы тем, что русские, мол, его не задействовали,
 чтобы не засветить и не испортить блестящую карьеру.
 В августе 1950 года на его горизонте вновь появился Гай Берджесс, приехавший в 
Вашингтон в качестве второго секретаря британского посольства. Дружба их 
возобновилась, и вскоре они стали частенько появляться вместе на званых вечерах 
в Джорджтауне, в обществе, уделяя достойное внимание шотландскому виски. 
Берджесс даже переселился к Филби, устраивая беспорядок в доме, что, 
естественно, выводило из состояния душевного покоя его жену.
 Со временем поведение Берджесса стало принимать все более истеричный характер. 
Будучи убежденным, что американцы готовятся развязать третью мировую войну, он 
стал не только говорить об этом в обществе, но и писать в своих донесениях. 
(Как ни странно, но Филби никогда не разделял антиамериканизм друга.) Более 
того, Берджесс неоднократно попадал в