неприличные истории: его спор с одним 
известным газетным комментатором едва не закончился дракой, трижды его 
штрафовали за лихаческое превышение скорости, наконец, вместе со скандально 
известным местным гомосексуалистом он попал в автоаварию. Это переполнило чашу 
терпения британского посла сэра Оливера Франка, попросившего Уайтхолл отозвать 
Берджесса. Незадолго до его отъезда Филби благодаря своим контактам с 
американскими спецслужбами узнал, что ФБР подозревает Берджесса и Маклина в 
шпионской деятельности в пользу Советского Союза. Он сразу же известил об этом 
друга, и тот в апреле 1951 года, не испросив разрешения посла, вылетел в Англию,
 где предупредил Маклина. Из-за перегруженности работой и недостатка персонала 
слежка за ними почти не осуществлялась, так что через несколько недель обоим 
удалось благополучно бежать в Россию.
 Филби крепко взяли в оборот, дабы выяснить его причастность к этому 
происшествию. Но он поклялся, что сделал только то, что и любой бы другой на 
его месте, и рассказал, что будто бы Берджесс вошел к нему в кабинет, когда он 
просматривал информацию из ФБР, в которой нередко встречались довольно глупые 
утверждения. Вот и на этот раз он вычитал там нечто удивительное, поэтому 
непроизвольно выпалил:
 – Ты можешь себе представить, какую чепуху мелют в ФБР? Они утверждают, что ты 
– советский шпион!
 Филби добавил, что Берджесс воспринял это известие совершенно спокойно и 
громко рассмеялся, но в тот же день покинул посольство. Когда Филби возвратился 
вечером домой, то застал там только беспорядок: Берджесс исчез. Только тогда 
ему, Филби, пришло» в голову: а не является ли Берджесс в действительности 
агентом? Об исчезновении друга и собственной болтливости он тут же доложил 
послу.
 Почему Филби поставил на карту свое положение в британской разведке и даже 
возможность стать ее шефом, признавшись, что предупредил Берджесса? Да у него 
просто не было другого выбора. Ведь он был единственным сотрудником посольства, 
который мог знакомиться с информацией ФБР 30 . Он посчитал, что его 
чистосердечному объяснению поверят, и оказался прав. Британское посольство даже 
встало на его защиту, высказав мнение, что любой истинный джентльмен поступил 
бы точно таким же образом по отношению к старому товарищу по колледжу.
 Однако ФБР и ЦРУ разъярились.
 – Филби должен быть немедленно убран, или мы прекратим сотрудничество с вашей 
секретной службой, – пригрозил генерал Вальтер Беделл Смит, тогдашний директор 
ЦРУ.
 Поскольку в деле исследования атомной энергии американцы ушли далеко вперед, 
англичане серьезно отнеслись к их угрозе. В июне 1951 года Филби был отозван из 
США и уволен.
 В течение целого года Филби очень скромно жил со своей второй женой и пятью 
детьми в доме матери в Кенсингтоне. Его единственным заработком было выполнение 
небольших поручений, которые ему время от времени подбрасывали друзья. Пытался 
он браться и за литературную поденную работу, написав однажды историю о 
семейных привидениях.
 Многие англичане считали, что по отношению к Филби проявлена величайшая 
несправедливость и что он оказался жертвой антикоммунизма Маккарти. В 
британской же службе безопасности снова и снова проверяли его прошлое. Его 
контакты с русскими во время войны вызвали подозрение, хотя в то время это было 
довольно обычным явлением. Да и случай с Берджессом просто так сбросить со 
счетов было нельзя.
 Пока Филби жил в уединении, в секретной службе был разработан план – 
попытаться использовать его в своих целях.
 Шпионаж по сути дела является преступлением. Человек может быть в курсе 
каких-то секретов – то ли по работе, то ли по каким-либо причинам, но, когда он 
передает их кому-то другому, тут он преступает закон. Раскрыть злонамеренность 
отнюдь непросто, хотя для этого и имеется много различных специальных приемов и 
методов. В контрразведке, например, довольно часто используется такой трюк, как 
возможность подозреваемому раскрыться самому. И делается это ненавязчиво и 
вроде бы безобидно. В случае, если хитрость удается, через агента стараются 
раскрыть всю цепь, в которой он является небольшим звеном, так как 
контрразведку интересует не столько он, сколько вся агентурная сеть.
 С учетом этих соображений было решено вернуть Филби на престижную работу, взяв 
под постоянный контроль и направив туда, где он мог бы оказаться полезным для 
Советов, скажем, в арабские страны. Там Филби мог использовать престиж своего 
отца, закрепить собственную репутацию эксперта по проблемам Ближнего Востока, 
получив свободу передвижения. В нейтральной атмосфере арабских стран 
контрразведке будет нетрудно выяснить, что же было у него на уме, разоблачить и 
получить доступ к советской агентурной сети в арабском мире.
 Для претворения в жизнь этого плана МИ-5 31 потребовалось время. С момента его 
увольнения со службы и до появления на Востоке прошло более пяти лет. И все же 
нельзя было торопиться, нельзя было вызвать у него подозрения, что им 
манипулируют. Между МИ-5 и МИ-6 даже разгорелся спор, там как прежние 
начальники хотели все-таки присматривать за ним в Англии. К тому же следовало 
все устроить так, чтобы он попал на Ближний Восток частным порядком – через 
какую-нибудь фирму. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы он 
почувствовал, что его пытаются использовать как приманку.
 В качестве заключительного аккорда всей этой многоходовой комбинации послужило 
выступление в палате общин тогдашнего министра иностранных дел Гарольда 
Макмиллана 7 ноября 1955 года, послужившее отповедью заявлению полковника 
Маркуса Липтона, о чем мы упоминали выше:
 – Реально не имеется каких-либо доказательств, что Филби несет ответственност