результативность воздушной войны. И Вуд неоднократно представлял 
такие данные, сопровождая их выводами о моральном настроении населения.
 Однажды Берн получил указание из Вашингтона о необходимости уделить больше 
внимания информации о Японии. Поскольку об очередном прибытии Вуда судить было 
трудно, а направлять ему шифровку опасно, Мейера осенила блестящая идея. Из 
Цюриха Вуду послали почтовую открытку с горным пейзажем, текст которой гласил:
 «Дорогой друг! Может, ты еще помнишь моего маленького сынишку. У него скоро 
день рождения, и я хотел бы подарить ему какую-нибудь оригинальную японскую 
игрушку, которые до недавнего времени были у нас во всех магазинах, а сейчас 
исчезли. Если они еще, конечно, есть в Берлине…»
 Вскоре Вуд сам приехал в Берн и привез подробную информацию о японцах, в том 
числе и о вооружении японского флота. (Данные эти подтвердили правильность 
раскодирования японского военно-морского шифра.) Ранней весной 1944 года в 
Берне стало известно о готовящемся в кругах немецких заговорщиков покушении на 
Гитлера. Никаких связей с ними Вуд не имел, но через друзей и знакомых узнал о 
некоторых подробностях. К тому же ему удалось переправить в Берн подробную 
информацию о характере и месте нахождения штаб-квартиры фюрера на Восточном 
фронте. Исходя из этого, у союзников возникла идея разбомбить ее с воздуха, но 
до осуществления этого плана дело так и не дошло.
 20 июля 1944 года во время обсуждения обстановки на фронте в деревянном бараке 
«Волчьего логова» в Восточной Пруссии однорукий полковник граф фон Штауффенберг 
21 подложил под стол, на котором были развернуты карты, бомбу с часовым 
механизмом, заложенную в его портфель. Взрыв бомбы произошел, но каким-то чудом 
Гитлер отделался легкими царапинами. Самый значительный и хорошо подготовленный 
антинацистский заговор провалился 22 .
 От Вуда долгое время не было никаких известий, и Мейер даже подумал, что 
прокатившаяся волна арестов и «процессов» захлестнула и его. Только в конце 
сентября выяснилось, что Вуд жив. С того времени и до самого конца войны поток 
информации из министерства иностранных дел Германии, весьма ценной для 
союзников, не прекращался.


Примечание А. Даллеса

 Хотел бы сказать несколько слов о своих личных впечатлениях о Вуде, которые 
помогут читателю разобраться в его характере и вместе с тем покажут трудности, 
с которыми приходится сталкиваться даже в работе с таким идеалистом, как он.
 В конце 1943-го или начале 1944 годов – точно не помню, – во всяком случае 
задолго до покушения на Гитлера, во время своего очередного приезда в Швейцарию 
Вуд пожелал переговорить со мною с глазу на глаз. То, что он предложил, и 
удивило, и обеспокоило меня. Он намеревался прекратить свою и так чрезвычайно 
опасную нелегальную деятельность в министерстве и стать «полноправным членом» 
немецкого Сопротивления.
 Джордж опасался, что демократическое правительство заклеймит его как пособника 
нацистов, если он продолжит свою службу. Признание же его «сопротивленцем» 
обеспечит ему политическое реноме в новой Германии.
 Это наивное и тоже безумно опасное решение означало бы ликвидацию для нас 
источника ценнейшей информации. К тому же над многими участниками Сопротивления 
нависла серьезная угроза. Приходилось опасаться, что СД уже проникла в их ряды. 
Так что Вуд не только потерял бы свою ценность для союзников, но и поставил бы 
собственную жизнь на карту.
 Мне пришлось прибегнуть к искусству убеждения, чтобы втолковать ему, что своей 
нынешней деятельностью он приносит наибольшую помощь антигитлеровскому фронту и 
что он фактически незаменим. Желавших влиться в ряды противников гитлеровскому 
режиму хватало, быть же агентом и одновременно принимать активное участие в 
подпольной деятельности, направленной на свержение Гитлера, просто невозможно.
 Убедить Джорджа было нелегко, и мы дебатировали с ним в течение нескольких 
часов. В конце концов он согласился продолжать свою миссию. С моего сердца, 
признаюсь, упал камень. Но я пообещал ему, что сделаю все, что в моих силах, 
чтобы еще до полного разгрома Германии он смог вступить в контакт с 
друзьями-сопротивленцами (что и было реально достигнуто).




 Л. Мойзиш 
 ЦИЦЕРОН – КАМЕРДИНЕР ПОСЛА


 В этой истории Л. Мойзиш, бывший сотрудник немецкой секретной службы, 
работавший во время Второй мировой войны в немецком посольстве в Анкаре, 
рассказывает, как в конце 1943 года с ним вступил в контакт камердинер 
английского посла, албанец по национальности, и предложил продавать немцам за 
большие деньги секретные документы из сейфа своего шефа, которые намеревался 
фотографировать.
 В книге, из которой взят данный отрывок, автор повествует о том, в частности, 
что Цицерон (таков был псевдоним албанца) 23 через некоторое время уже не мог 
передавать немцам ценную информацию, подсовывая малозначимый материал, но 
по-прежнему за высокую плату.
 Когда писалась книга, Мойзиш еще не знал, что истинная причина того, что 
албанец уже, по сути, лишился источника ценной информации, была связана с тем, 
что немецкий посол Франц фон Папен 24 из-за высокой стоимости предлагавшихся 
Цицероном материалов сообщил об этом в Берлин. Телеграмма попала в руки 
Риббентропа, но на нее обратил внимание и герой предыдущего рассказа Джордж Вуд,
 передавший ее копию мне в начале 1944 года.
 Несомненной заслугой Вуда является то, что он правильно оценил знач