и, едва добравшись до койки, погрузился в глубокий сон, а когда проснулся, часы 
показывали время захода солнца. Мы провели целый день на грунте без каких-либо 
неприятностей, но когда всплыли, мне показалось, что лодка была необычно 
тяжелой. Возможно где-то была течь, которую мы не заметили, пока спали. 
Наблюдение в перископ подтвердило наступление сумерек. 

Я приказал личному составу занять посты, согласно расписанию по погружению, и 
направился из бухты со скоростью 18 узлов. 

Ночь с 20 на 21 марта прошла без происшествий. На рассвете мы снова погрузились.
 Если бы этот период пребывания под водой прошел спокойно, оставался еще один 
ночной переход до подходов к Рабаулу. Меня несколько беспокоило то 
обстоятельство, что вода в поврежденной дифферентной цистерне постепенно 
прибывала и на всем пути должна была беспрерывно работать водоотливная помпа. 
Около полудня мы обнаружили, что цистерна, использовавшаяся нами в качестве 
уравнительной, оказалась сухой. Что было делать? В случае всплытия на 
поверхность, мы, естественно, были бы обнаружены патрульным самолетом 
противника. Можно было перекачать горючее из топливной цистерны в главную 
балластную цистерну, но возникало опасение, что соляр мог вытекать через 
пробоины, имевшиеся в главной балластной цистерне. Мы также могли выстрелить 
торпеды или освободиться от какого-либо другого тяжелого груза, но я мог это 
сделать лишь в крайнем случае. 

В качестве временной меры мы продули среднюю цистерну главного балласта правого 
борта, а затем выровняли дифферент, приняв воду в дифферентную цистерну. 
Продувание цистерны строго контролировалось с целью предотвратить возможность 
утечки воздуха на поверхность воды, что выдало бы наше местонахождение. 
Вследствие продувания балластной цистерны правого борта лодка получила крен 3° 
на левый борт, который, однако, не причинил неприятностей. Эта процедура 
повторялась 2 или 3 раза в течение второй половины дня и таким образом мы 
смогли удерживаться под водой до захода солнца и всплыли лишь в темноте. 

Была ясная звездная ночь и спокойное море. Такой ночи мы долго ждали. Дизели 
работали ровно и, несмотря на большую скорость (18 узлов), не дымили. Вообще 
говоря, настроение у нас было бодрое, хотя не было и намека на ослабление 
бдительности. Лодка шла вдоль побережья Новой Британии, личный состав стоял на 
боевых постах, велось тщательное наблюдение, когда внезапно послышался крик: 
Самолет противника! Мы сбавили ход; в направлении, указанном наблюдателем, 
можно было видеть летающую лодку противника. Вскоре он открыл огонь из 
пулеметов. Я приказал открыть ответный огонь по самолету из спаренного 13 мм 
пулемета. Для лодки было бы гибелью погружаться на глазах у противника, лучше 
было сражаться. Самолет пролетел над лодкой и исчез. Я приказал прекратить 
огонь, резко изменил курс и лодка продолжала следовать дальше. Вероятно, 
противник имел радиолокатор, он появился снова и почти сразу же за кормой лодки 
взорвалась бомба. Опасность возрастала, и мы снова открыли стрельбу из 
пулемета; верхняя палуба лодки была усеяна гильзами. Личный состав 
электромеханической части пытался принести на мостик винтовки, чтобы обстрелять 
противника. Я сказал, что стрельба из винтовок бесполезна и направил их на 
подноску боезапаса. Пули противника ложились вокруг нас, но, к счастью, не 
причинили вреда. 

Вскоре самолет улетел, вероятно, не выдержав боя, но надо было полагать, что он 
вернется. Так и произошло. На этот раз атака была несколько иной, самолет вел 
беспорядочную стрельбу и спустя некоторое время удалился, так и не 
приблизившись к лодке. Мы не смогли сбить самолет, однако организовали хорошую 
оборону, от чего поднялось настроение команды, укрепилось чувство уверенности. 
Мы приближались к своей базе, и общая обстановка в лодке улучшилась. Наконец 
наступил рассвет. Это был прекрасный рассвет, подобного которому мы не видели в 
течение долгого времени. Подводная лодка вошла в порт Рабаул утром 22 марта, 
наши трудные действия по доставке грузов закончились. 

Шла битва за Лаэ. Подводная лодка И-176 прошла ремонт в водах метрополии. 
Повреждения, причиненные пулеметным огнем самолета противника, были устранены. 
Она вторично вернулась в Рабаул с новым командиром капитан-лейтенантом К. 
Ямагути и вновь попала в трудное положение на обратном переходе из Лаэ. Лодка 
следовала в надводном положении ночью, когда над ней внезапно разорвался 
осветительный снаряд. Командир отдал приказание: Срочное погружение! В момент, 
когда верхняя палуба только что скрылась под водой, что-то тяжелое ударило в 
мостик. Не оставалось времени для того, чтобы уточнить, что же произошло. 

Когда мы находились на глубине 13,5 м, что-то взорвалось над нами, но для бомбы 
это был слишком слабый взрыв. Испытывая некоторое беспокойство, мы продолжали 
погружение и остановились лишь на глубине 27 м. Поскольку лодка была довольно 
тяжелой, срочное погружение шло без остановок. Некоторое время мы находились в 
подводном положении, затем в дневное время всплыли, полагая, что вышли в зону 
действия своих сил охранения. К нашему изумлению мы обнаружили, что носовая 
часть ограждения ходового мостика сильно выгнута, нактоуз магнитного компаса 
свалился на мостик, рядом с ним в образовавшейся вмятине лежал довольно длинный 
цилиндрический предмет. Осмотр показал, что это была глубинная бомба, что 
подтверждалось также надписью на английском языке на корпусе бомбы. Ходовой