Хасимото Мотицура 
Потопленные. Японский подводный флот в войне 1941-45 гг.

Содержание

Отрывки из глав 3-5. Успехи подводных лодок; Артиллерийские обстрелы; Действия 
лодок на морских путях сообщения 
Глава 6. Связь между Японией и Германией при помощи подводных лодок 
Глава 7. Битва у о. Мидуэй 
Глава 8. Борьба за о. Гуадалканал 
Глава 9. Снабжение гарнизона о. Гуадалканал 
Глава 10. Морские перевозки в условиях господства противника на море и в 
воздухе 
Глава 11. Отчаянная борьба подводной лодки И-176 
Глава 13. Операции на севере 
Глава 20. Потопление крейсера Индианаполис 



Отрывки из глав 3-5. Успехи подводных лодок; Артиллерийские обстрелы; Действия 
лодок на путях сообщения 

Одновременно с нападением на Пирл-Харбор и началом боевых действий у 
североамериканского побережья производились высадки десантов на Филиппинских 
о-вах и п-ве Малакка. Десять подводных лодок 4-й эскадры под командованием 
контр-адмирала И. Иоситоми, действовавшие у п-ва Малакка, были рассредоточены 
таким образом, чтобы предотвратить любые попытки английского флота, 
базировавшегося в Cингапуре, сорвать высадку японских десантов и снабжение их с 
моря. Почти все высадки японских десантов, произведенные на рассвете 7 декабря 
на восточное побережье п-ва Малакка, были успешными, за исключением высадки в 
районе Кота-Бару. 7 декабря наши разведывательные самолеты донесли о том, что в 
Сингапуре стоят на якоре 2 английских линейных корабля. На следующий день в 15 
час. 15 мин. подводная лодка И-165 обнаружила два крупных корабля в 
Южно-Китайском море в 300 милях севернее Сингапура. Она опознала их. Это были 
линейный корабль Принц Уэльский и линейный крейсер Рипалс. Корабли следовали 
полным ходом курсом на север с целью выйти на пути снабжения наших десантов. 
Хотя корабли были ясно видны, однако они были вне предела досягаемости торпед. 
Командир подводной лодки И-165 капитан 3 ранга Харада дал шифрованную 
радиограмму с указанием пеленга на обнаруженные корабли и курса их следования. 
Радиограмму своевременно получили в штабе сил, участвовавших в Малаккской 
операции. Все подводные лодки, находившиеся в этом районе, получив 
соответствующие указания, начали немедленно преследование противника, развивая 
максимальный надводный ход. Группировка японского флота в районе п-ва Малакка в 
составе линейных кораблей Конго и Харуна вместе с эскадрой крейсеров и эскадрой 
миноносцев под командованием вице-адмирала Набутакэ Кондо не могла фактически 
противостоять группировке противника, однако наши корабли полным ходом 
устремились вперед в надежде вынудить противника к ночному бою, в котором они 
могли рассчитывать на успех. Однако ночью контакт был потерян. 10 декабря в 3 
часа 40 мин. подводная лодка И-156 обнаружила и атаковала корабли противника, 
следовавшие курсом на юг, однако вследствие темноты выпущенные торпеды не 
попали в цель. На рассвете соединения авиации, окрыленные известием об успехе в 
Пирл-Харборе, также начали поиск кораблей противника, в результате чего бомбами,
 сброшенными с самолетов, 2 вражеских корабля были потоплены. Английскому 
военно-морскому флоту был нанесен жестокий удар. С этого дня линейные корабли 
уступили первенство (среди крупных боевых кораблей) авианосцам. 

* * * 

В марте 1942 г. был запланирован воздушный налет на Пирл-Харбор с 
использованием летающих лодок. Командир подводной лодки И-22 получил задание 
выбрать место, которое можно было бы использовать в качестве базы пополнения 
топливом летающих лодок на пути их перелета. Наиболее подходящим для этой цели 
оказался рифовый атолл Френч-Фригат (Подробнее см. в статье Rendezvous in 
Reverse, U.S. Naval Institute Proceedings, May 1953, p. 478. - Прим. ред.) 
Лодка произвела также предварительную разведку района между Гавайями и о. 
Мидуэй. В конце февраля, в период подготовки к операции, подводные лодки И-15, 
И-19, И-26 приняли запас авиационного бензина и вышли к атоллу. Подводная лодка 
И-9 заняла позицию в районе между Маршалловыми о-вами и рифами Френч-Фригат, 
чтобы принимать радиодонесения с летающих лодок и передавать их в базу 
гидроавиации на атолл Джалуит (Маршалловы о-ва). 

В воздушном налете на Пирл-Харбор участвовали крупные летающие лодки типа 2 с 
большим радиусом действия. 4 марта на закате солнца летающие лодки благополучно 
прибыли с атолла Джалуит в район рифов Френч-Фригат. Заправившись с подводных 
лодок горючим, они взяли курс на Гавайские о-ва, а семь часов спустя после 
захода солнца атаковали Пирл-Харбор и затем благополучно возвратились на базу в 
Джалуит. 

В этот же самый день оперативное соединение военно-морских сил противника 
атаковало о. Уэйк, вследствие чего вторая атака наших летающих лодок была 
перенесена на 5 марта. Однако ее вскоре отменили, подводным лодкам было 
приказано занять позиции с целью перехватить соединение противника на его 
отходе от о. Уэйк. 

В начале сентября 1942 г. в связи с внезапным изменением обстановки в районе 
Соломоновых о-вов, как только стало известно, что противник принял решение 
силами 17-й армии начать первое общее контрнаступление на о. Гуадалканал, 
главнокомандующий Соединенным флотом адмирал Ямамото предпринял попытку 
организовать разведку самолетами гидроавиации обширного района к юго-востоку от 
о. Гуадалканал. 

В середине сентября в этот район вышла подводная лодка И-122, которая примерно 
в течение недели занималась заправкой летающих лодок топливом. Последние вели 
на широком фронте разведку позиций противника, что давало возможность нашим 
силам быть готовыми к отражению внезапных атак. 

В период морских боев в южной части Тихого океана подводная лодка И-26 вела 
разведку в районах к югу от Соломоновых о-вов. Лодка вышла из базы на о. Трук 4 
октября и возвратилась обратно только 30 ноября. В районе Соломоновых о-вов 
лодка в течение нескольких дней производила заправку летающих лодок, 
действовавших с базы гидроавиации, расположенной на о. Шортленд. В ходе этих 
действий подводная лодка наскочила на риф, но ей удалось сняться с него, продув 
цистерны и использовав задний ход, хотя три нижних носовых торпедных аппарата 
были при этом выведены из строя. В другом случае эта лодка была атакована 
американским самолетом B-17, однако повреждение оказалось незначительным. 

Несмотря на частые разведывательные полеты летающих лодок противника в районе 
рифов Индиспенсейбл, подводная лодка И-127 смогла 10 ноября заправить горючим 
наши летающие лодки. В период отступления с о-ва Гуадалканал в январе 1943 г. 
летающие лодки все еще могли заправляться горючим у рифов Индиспенсейбл, но уже 
к началу февраля подводные лодки не могли больше выполнять свою задачу из-за 
воздушных атак противника. 

С каждым днем наступление американцев в районе Соломоновых о-вов и восточного 
побережья о. Новая Гвинея усиливалось, поэтому большая часть наших подводных 
лодок использовалась с целью нарушить подвоз пополнений противника, а также 
снабжать наши изолированные передовые базы. 

* * * 

Из лодок оперативного соединения особого назначения, возвратившегося из района 
Гавайских о-вов, и нескольких подводных лодок новейших типов была сформирована 
8-я эскадра подводных лодок; в ее состав входили: И-18, И-20, И-21, И-22, И-24, 
И-27, И-29 и И-30. Лодки эскадры под командованием контр-адмирала Исидзаки 
проходили подготовку ко второму периоду специальных действий. 

В конце апреля 1942 г. подводные лодки И-10, И-16, И-18, И-20 и И-30 вышли в 
Индийский океан с заходом в порт Пенанг и произвели разведку важных районов на 
Африканском побережье. В результате этого было решено произвести 31 мая атаку 
кораблей противника в порту Диего-Суарес (о. Мадагаскар). Накануне дня атаки 
самолет с подводной лодки И-10 сообщил, что на якоре в Диего-Суарес стояли 
линейный корабль типа Куин Элизабет, крейсер и другие корабли. В ночь на 31 мая 
в 10 милях от входа в гавань с подводных лодок И-16 и И-20 были спущены на воду 
сверхмалые лодки. И-18 не смогла спустить на воду свою лодку из-за поломки 
машин. Ни одна из двух спущенных лодок не вернулась из гавани, хотя И-16 и И-20 
ожидали их в условленном месте сбора после атаки до 2 июня. Впоследствии было 
установлено, что получил серьезное повреждение линейный корабль типа Куин 
Элизабет и что команды сверхмалых лодок после атаки высадились на берег, вели 
перестрелку и погибли. (Одно торпедное попадание получил английский линейный 
корабль Рэмиллис. Он вернулся в Дурбан с затопленным отсеком. Другая подводная 
лодка потопила большой танкер. - Прим. автора английского перевода.) 

Другая часть лодок 8-й эскадры в составе И-21, И-22, И-24, И-27 и И-29 под 
командой капитана 2-го ранга Сасаки действовала во второй половине мая 1942 г. 
в австралийских водах. В порту Сидней стояли на якоре линейный корабль, крейсер 
и другие корабли, которые решено было атаковать. В соответствии с этим 31 мая в 
16 час. 30 мин. в 7 милях к востоку от Сиднея с подводных лодок И-22, И-24 и 
И-27 были спушены сверхмалые лодки. Поскольку два самолета больших лодок были 
повреждены, то результаты атаки определить не удалось и только после войны 
стало известно, что одна торпеда, выпущенная сверхмалой лодкой, прошла за 
кормой крейсера и взорвалась между ними причалом, повредив катер и причинив 
небольшие повреждения крейсеру, результаты же атаки других лодок остались 
неизвестными. (Американские источники сообщали, что из четырех спущенных лодок 
одна запуталась в противолодочных сетях при входе в гавань. 3 лодки прорвались 
в гавань. Одна из них выпустила торпеду, которая прошла мимо американских 
кораблей Чикаго и Перкинс. Полагают, что Чикаго потопил одну из лодок перед тем,
 как он и Перкинс вышли из гавани в открытое море. Австралийский крейсер 
Канберра стоял у причала и поврежден не был. Еще одна лодка была потоплена 
кораблями охранения, а последняя, четвертая, погибла от взрыва собственной 
торпеды, произошедшего во время выстрела. - Прим. ред.) Хотя результаты атаки 
были незначительными, сам факт внезапной атаки кораблей противника в порту 
Сиднея, крупнейшего города Австралии, имел большой моральный эффект. В 
последующие годы, когда война приняла для нас плохой оборот, храбрость, 
проявленная теми, кто погиб во время атаки в Сиднее, являлась воодушевляющим 
примером для добровольцев в командах этих специальных подразделений. 

Ввиду усилившейся активности кораблей охранения противника в районе якорной 
стоянки Лунга (о. Гуадалканал) было решено атаковать стоявшие там корабли 
сверхмалыми лодками, которые понесет на себе группа подводных лодок в составе 
И-16, И-20, И-24 под командованием капитана 2-го ранга Н. Ота. Планировалось, 
что большие лодки возьмут сверхмалые в районе о-вов Трук или о. Шортленд, 
пройдут до северного входа в пролив Индиспенсейбл, где спустят их на воду. 
После атаки сверхмалые лодки должны были следовать к пункту Маровово, 
расположенному на северной оконечности о. Гуадалканал, где команды должны были 
высадиться на берег, предварительно потопив свои лодки. 15 ноября 1942 г. 
подводные лодки И-16 и И-20 произвели атаку, потопив транспорт и эскадренный 
миноносец, однако после атаки возвратилась только одна сверхмалая лодка. 

Лодки И-16 и И-20 за период с середины ноября до середины декабря произвели 
каждая по две атаки, используя сверхмалые лодки, потопив в общей сложности 4 
транспорта и один эскадренный миноносец. Одна сверхмалая лодка в результате 
поломки не смогла выпустить торпеду. Половина сверхмалых лодок, атаковавших 
корабли противника, не вернулась обратно. 

С целью обороны о. Минданао и прикрытия проливов Сан-Бернардино и Суригао в 
районе Филиппин находилось 8 сверхмалых лодок, из которых 4 дислоцировались в 
Себу, 2 - в Замбоанга и 2 - в Давао. По мере того, как развивалось вторжение 
противника на Филиппинские о-ва, усилилось движение судов в море Сулу от о. 
Минданао к другим островам, поэтому районом атаки была избрана узкая часть моря 
Сулу между южной оконечностью о. Негрос и северной оконечностью о. Минданао. 
Лодки находились в Думагете (о. Негрос) в готовности к выходу и должны были 
выйти по сигналу наблюдательного поста, установленного на побережье пролива 
Суригао. С 8 декабря 1944 г. по 21 марта 1945 г. этими подводными лодками было 
потоплено 14 кораблей и судов противника, в том числе 2 крейсера, 1 
авиатранспорт, 5 эскадренных миноносцев, 5 транспортов. 20 марта 1945 г. 
американские войска высадились в Давао, вследствие чего дальнейшее 
использование этой базы оказалось для нас невозможным. Команды сверхмалых лодок 
сами потопили лодки и высадились на берег, чтобы принять участие в боевых 
действиях сухопутных частей. 

* * * 

31 августа 1942 г. подводная лодка И-19 обстреляла с моря американскую базу 
гидроавиации в бухте Грациоза (Соломоновы о-ва), в результате чего ей были 
причинены некоторые повреждения, а 8 сентября в бухту смело вошла подводная 
лодка И-31, которая также обстреляла базу, причинив значительные повреждения. В 
середине октября 1942 г. подводная лодка И-7 обстреляла аэродром на о. 
Эспириту-Санто. Позже та же самая лодка произвела повторный обстрел аэродорма, 
причинив повреждения, вызвавшие значительное снижение активности базировавшейся 
на аэродром авиации как раз в период общего наступления противника на о. 
Гуадалканал. 

* * * 

Индийский океан также являлся операционной зоной японских подводных лодок. 
После того как мы овладели портом Пенанг на полуострове Малакка, наши лодки, не 
ожидая падения Сингапура, в январе 1942 г. были направлены в Индийский океан, 
где начали действия по нарушению морских сообщений противника. 

До 1944 г. случаи проводки судов противника в конвоях в этом районе были еще 
довольно редкими; атаки отдельных транспортов нашими лодками проводились все 
время, несмотря на то, что количество лодок, участвовавших там в боевых 
действиях, в зависимости от обстановки постоянно менялось. Хотя по условиям 
нашего соглашения с Германией границы районов действий немецких и наших 
подводных лодок несколько перемещались, отведенный для деятельности японских 
лодок район обычно простирался от Аравийского моря до Южной Африки и охватывал 
весь Индийский океан. Наши подводные лодки несли там незначительные потери, а 
успехи их были велики, в то время как в Тихом океане все было наоборот. Поэтому 
все командиры подводных лодок предпочитали воевать в Индийском океане. Я должен 
признаться, что мне тоже хотелось воевать в этом районе, но, к сожалению, моя 
мечта не осуществилась. 

Порт Пенанг по сравнению с базами в районе южных морей был во всех отношениях 
лучше оборудован; условия, в которых протекала боевая деятельность лодок в 
Индийском океане, считались командами лодок раем, по сравнению с "чертовски 
трудной войной" в Тихом океане. Топить неохраняемые торговые суда не 
представляло трудности. Наиболее смелые командиры подводных лодок всплывали, 
приближались к транспортам и поджигали их, используя бензин, экономя таким 
образом снаряды и торпеды. Большинство этих командиров впоследствии погибло в 
Тихом океане. 

В приложении Б приводится список 80 судов, потопленных в Индийском океане, 
причем с нашей стороны было потеряно только 2 лодки: И-160 и И-34. Первая была 
потоплена в Зондском проливе английским эскадренным миноносцем, а вторая - 
английской подводной лодкой у выхода из порта Пенанг, когда она в ноябре 1943 г.
 направлялась в Японию. 

Наиболее успешными были действия лодок из состава 8-й эскадры в Мозамбикском 
проливе. Они продолжались (с перерывом) свыше трех месяцев. В начале августа 
1942 г. все лодки благополучно вернулись в Пенанг. Вместе с лодками выходили 
рейдеры Хококу Мару и Айкоку Мару, вооруженные торпедными аппаратами. Они 
снабжали подводные лодки топливом и одновременно сами вели боевые действия, 
потопив одно судно и захватив в качестве трофея второе. 

Действия по нарушению морских сообщений в Индийском океане, несмотря на 
ухудшение обстановки на Тихом океане, продолжались и в 1944 г., однако 
противник уже широко применял проводку судов в конвоях; число подводных лодок, 
которые могли быть выделены в этот район, постепенно уменьшалось, а наши потери 
начали расти. 11 февраля 1944 г. в районе Визагапатам (Бенгальский залив) в бою 
с канонерской лодкой противника погибла подводная лодка РО-110, в этом же 
месяце без вести пропала лодка И-27. 

В сентябре 1944 г. в Индийском океане действовали лодки И-8, И-37, И-165, 
РО-113 и РО-115, однако в конце года они постепенно были отозваны в Тихий океан,
 где все погибли в течение последующих шести месяцев. 

Подводная лодка И-6 произвела в районе порта Брисбен успешную постановку 
магнитных мин через торпедные аппараты. Применять такие мины нас научили немцы. 
В каждом торпедном аппарате помещалось по 2-3 мины. 

Подводные лодки И-121, И-122, И-123 и И-124 были специально оборудованы для 
минных постановок. Помимо носовых торпедных аппаратов для этих же целей 
использовалось устройство в кормовой части лодки. Надводное водоизмещение этих 
лодок (постройки 1925-1927 гг) составляло 1140 т, скорость надводного хода - 14 
узлов. В 1940 г. на верхней палубе каждой из таких лодок были установлены 
цистерны для бензина, что позволило использовать лодки при решении 
дополнительной задачи - заправки самолетов горючим. 

Своебразность конструкции этих лодок очень затрудняла управление ими. Надводный 
ход их был мал, они плохо управлялись в подводном положении из-за малых 
размеров горизонтальных и вертикальных рулей. Небольшое изменение веса в носу 
или в корме вызывало дифферент лодки. При малейшем уменьшении веса лодка 
стремилась всплыть, а при малейшей перегрузке - погружаться. Из-за этих 
отрицательных качеств лодка заслужила у подводников недобрую славу. 

В 1940 г. я служил в качестве офицера-минера на одной из таких лодок. Сбросив 
мины, необходимо было сейчас же принять в заместительную цистерну лодки воду в 
количестве, компенсирующем вес мин, в противном случае корма лодки могла 
выскочить на поверхность. Если принималось воды немного больше положенного, то 
лодка погружалась. Перемещать одну за другой 48 мин на корму лодки, принимая 
одновременно воду в носовые цистерны с тем, чтобы удифферентовать лодку, было 
поистине опасной работой. В результате неправильных действий личного состава 
имели место несчастные случаи, в том числе с человеческими жертвами, вызванные 
внезапным перемещением мин в результате плохой дифферентовки лодки. Лично я, к 
счастью, избежал ответственности за подобного рода неудачи благодаря опытности 
нашего рулевого, который шесть лет прослужил на подводных лодках. Исключительно 
трудно было удерживать лодку на ровном киле на заданной глубине и одновременно 
точно ставить мины. Обычно требовалось, чтобы постановка мин у входов в бухты 
производилась при скорости приливного течения в 2 узла. Для того чтобы избежать 
каких-либо опасных ошибок, требовалась исключительная согласованность действий 
командира лодки и штурмана. 

Сосредоточенное перед началом войны на о. Хайнань соединение подводных 
заградителей вышло из базы первого декабря 1941 г. 8 декабря подводными лодками 
И-123 и И-124 было скрытно поставлено 40 мин у западного входа в пролив Б[...] 
и у порта Манила соответственно. После выполнения этой задачи подводная лодка 
И-124 подобрала в море экипажи самолетов, потерпевших аварию во время воздушных 
налетов на Манилу, а также сообщила данные метеообстановки. 10 декабря 
подводные лодки И-121 и И-122 ставили мины в Сингапурском проливе и потопили 
торговое судно, пытавшееся уйти из этого района. Позже подводная лодка И-123 
ставила мины у северного входа в пролив Сурабая, а И-121 вторично пришла в 
Манильскую бухту, но, будучи обнаружена дозорами противника, поставить мины не 
смогла. 

Глава 6. Связь между Японией и Германией при помощи подводных лодок 

Так как громадные территории, разделявшие Японию и Германию, считались 
вражескими, то единственным средством связи между этими двумя странами являлись 
подводные лодки, использующие морской путь через Индийский океан вокруг мыса 
Доброй Надежды в Атлантический океан и дальше в порты оккупированной немцами 
Франции. Этот путь протяженностью свыше 15 тыс. миль использовался эскадрой 
русского Балтийского флота в период русско-японской войны. Он сопряжен с 
большими трудностями, с постоянным беспокойством. Опасность представляли не 
только подводные лодки, авиация и корабли охранения противника, но также и сам 
маршрут, проходивший через полосу "ревущих сороковых" широт, через районы с 
изменчивой погодой. Трудности, испытываемые лодками в холодную погоду, были 
почти невыносимыми. Поэтому неудивительно, что из пяти японских лодок, ходивших 
в Германию, только одна возвратилась обратно без происшествий. Несколько 
немецких лодок приходило в Сингапур и непосредственно в Японию. Адмирал Номура 
возвратился в Японию на немецкой подводной лодке, ряд офицеров связи японской 
армии добирались до Германии на подводных лодках, но не многим из них удалось 
благополучно возвратиться на родину, во всяком случае, собираясь в обратный 
путь, все они перед выездом из Берлина оставляли завещания. 

Одной из первых для похода в Германию была выделена подводная лодка И-30 
(командир капитан 3-го ранга С. Эндо). После того как лодка приняла участие в 
атаке сверхмалыми лодками английских кораблей в порту Диего-Суарес, она 
пополнила запасы горючего и продовольствия с рейдеров Хококу Мару и Айкоку Мару,
 оставила эти суда и направилась самостоятельно в Атлантику вокруг мыса Доброй 
Надежды. Это было в начале июля - время исключительно сильных штормов в полосе 
"ревущих сороковых" широт, но лодке удалось благополучно миновать их и 2 
августа войти в Бискайскии залив. Спустя три дня она была встречена немецкими 
тральщиками и в тот же день прибыла в порт Лориан, где были сданы доставленные 
грузы. Командир лодки был награжден немецкой медалью. Затем, взяв новый груз, 
лодка И-30 направилась в обратный путь и прибыла в Сингапур в октябре 1942 г. 
При выходе из Сингапура она, однако, наскочила на английскую мину и затонула. 
Большая часть ее команды при этом была спасена, но много ценных грузов пропало. 


В конце июня 1943 г. другая подводная лодка И-8 (под командованием капитана 
2-го ранга Утино) закончила подготовку к длительному походу. Она должна была 
доставить в Брест команду для подводной лодки РО-501, построенной в Германии 
для японского подводного флота. В подарок немцам И-8 взяла груз хинина. 6 июля 
в сопровождении подводной лодки И-10 она вышла из порта Пенанг. Первая часть 
пути через Индийский океан была пройдена без помех; особо свежей погоды - 
явления, обычного для этих вод,- не было. 

Пополнив запасы топлива с подводной лодки И-10, подводная лодка И-8, согласно 
плану, направилась самостоятельно в дальнейший путь вокруг мыса Доброй Надежды. 
Для того, чтобы избежать возможной встречи в этом районе с кораблями 
противолодочной обороны противника, лодка проходила в 300 милях от мыса, где 
полоса "ревущих сороковых" широт, как говорят, простирается более чем на 1000 
миль. В течение 10 дней лодка боролась с волнами разбушевавшегося океана, 
будучи не в состоянии развить скорость хода более 5 узлов. Верхняя палуба, 
ходовой мостик и ангар самолета под действием волн были повреждены. Матросы, 
обвязавшись для безопасности спасательными концами, дважды ремонтировали ангар 
буквально в пасти урагана. 

В конце концов лодке удалось выйти в спокойный район океана и продолжать свой 
путь в Бискайский залив. Огибая северо-западное побережье Африки, она 
остерегалась американских самолетов, базировавшихся на Азорские о-ва. В 
назначенном месте к югу от Азорских о-вов произошла встреча с немецкой 
подводной лодкой; в течение 4 часов немцы установили на И-8 радиолокационную 
станцию наблюдения, без которой лодка подвергалась опасности внезапного 
воздушного нападения. Ранее установленная японская радиолокационная аппаратура 
оказалась непргиодной. После того как личный состав с немецкой подводной лодки 
окончил работы по установке радиолокатора, подводная лодка И-8 продолжила свой 
путь, взяв курс на Брест. 

В Бискайском заливе, следуя в 5 милях от испанского побережья, нужно было 
оставаться в подводном положении, чтобы избежать нежелательных встреч с 
торговыми судами, а также самолетами противника, которые усиленно патрулировали 
вход в залив, но для обеспечения безопасности лодки немцы выслали самолет. 

По мере приближения к Бресту эскорт был усилен еще несколькими самолетами и 10 
немецкими эскадренными миноносцами; катера очищали вход в гавань от магнитных 
мин. 

5 сентября лодка И-8 прошла через последний проход, ведущий в укрытие для 
подводных лодок. Таким образом, после перехода из Пенанга, длившегося 61 сутки, 
она оказалась под 6-метровым железобетонным покрытием, защищенная, наконец, от 
воздушного нападения. 

Все ремонтные мастерские и других помещения в немецких базах подводных лодок 
были защищены подобным же образом, так что при воздушных атаках любого масштаба 
подводные лодки могли ремонтироваться, а команды отдыхать в полной безопасности.
 В противоположность этому условия в большинстве военно-морских баз Японии были 
плохими, каждая воздушная атака вызывала большое замешательство. 

К середине сентября подводная лодка И-8 подготовилась к обратному переходу в 
Японию. На борт было принято несколько сотен тонн груза (Автор видимо, 
преувеличивает, при водоизмещении лодки 2 тыс. т она не могла взять такого 
количества груза. - Прим. ред.), в котором нуждалась Япония. Даже торпедные 
аппраты были заполнены грузом, в состав которого входили механизмы и приборы 
для торпед, счетверенные пулеметы, пулеметы для самолетов, судовые часы (часы, 
изготовленные в Японии, были неточными и неудобными для астрономических 
наблюдений). 

Лодка вышла под сильным охранением. В качестве меры предосторожности на период 
дальнейшего одиночного плавания радиосвязь лодки с немецким военно-морским 
командованием ограничивалась следующими сигналами: 

* Прошла позицию А, что означало: "Прошла район самой большой опасности". 
* 
* Прошла позицию В, что означало: "Пересекла экватор". 
* 
* Прошла позицию С, что означало: "Вышла из Атлантического океана". 
* 
Позиция А была пройдена благополучно, о чем был послан первый сигнал. Как 
только лодка пересекла экватор, командир передал условный сигнал: "Прошла 
позицию В". На следующий день появился самолет противника. Вероятно, 
радиосигнал был перехвачен и лодка запеленгована. Лодка быстро погрузилась и 
смогла избежать опасности, но на следующее утро, находясь в надводном положении,
 она была атакована самолетом противника. На сей раз лодка успела погрузиться 
на глубину 54 м, когда раздались взрывы глубинных бомб, сброшенных самолетом. 
Взрывы причинили немало хлопот. Из одного отсека доложили о поступлении 
забортной воды. На мгновение показалось, что близок конец. Вскоре обнаружили, 
что вода поступает через поврежденный клапан водяной магистрали. Дефект удалось 
быстро устранить, все вздохнули с облегчением, однако лодка до конца дня 
оставалась в подводном положении. 

В полосе "ревущих сороковых" широт волной было разбито стекло на мостике, 
других повреждений на обратном пути не было. В течение двух последующих дней 
перехода вблизи баз противника лодка следовала в светлое время суток в 
подводном положении, чтобы не оказаться обнаруженной. В последующем она могла 
идти надводным ходом, хотя (как и во время перехода в Германию) подвергалась 
ударам волн, но все же ветер был не таким сильным. 

В Индийском океане плавание считалось уже безопасным, можно было прикрепить 
опознавательные знаки. Во время этой работы над лодкой появился самолет, 
который начал на нее пикировать, к счастью, это был не вражеский самолет. 

Когда лодка вошла в Индийский океан, большая часть топлива была уже 
израсходована. На посланные запросы в базу Пенанг и находившимся в Индийском 
океане японским кораблям ответа не последовало, и лодка продолжала свой путь, 
расходуя остатки горючего. Пройдя Зондский пролив, в начале декабря она 
достигла Сингапура. Таким образом, обратный переход занял 64 дня. Позже И-8 
благополучно достигла Японии. Она была единственной японской подводной лодкой, 
завершившей двусторонний рейс протяженностью в 30 тыс. миль. 

В качестве немецких пассажиров, прибыших на этой подводной лодке в Японию, были 
3 военно-морских офицера, 4 техника по радиолокации и гидроакустике, один 
офицер немецкой армии и 4 гражданских лица. Немцы предусмотрительно доставили 
для нас на лодку рис, выращенный, возможно, в Италии или Южной Франции. Вначале 
они раз в день принимали с нами японскую пищу, но спустя примерно 10 дней 
запросили хлеба. 

В начале апреля 1943 г. подводная лодка И-29, получив приказ встретиться с 
немецкой лодкой в Индийском океане, вышла из Пенанга. Пройдя Мозамбикский 
пролив, она 28 апреля встретила немецкую лодку в 400 милях юго-западнее 
Мадагаскара. Здесь она приняла на борт Шандра Боза, вождя индийского движения 
за независимость и одного из его спутников, и, передав направлявшегося в 
Германию офицера, легла на обратный курс, прибыв в Пенанг в начале мая. 

Успешное завершение этого перехода позволило дать толчок индийскому движению за 
независимость и сделало неосуществимой идею наступления союзников в районе 
Индии. 

Позже подводная лодка И-29 использовалась в действиях по нарушению морских 
сообщений в Индийском океане; вначале ноября 1943 г. она снова вышла из Пенанга,
 направляясь на этот раз в Германию. Идя тем же путем, что и подводные лодки 
И-30 и И-8, лодка благополучно прибыла к западному побережью Франции. На 
обратном пути между Сингапуром и Японией в проливе Баши юго-восточнее о. 
Формоза она была торпедирована американской подводной лодкой. Командир лодки, 
капитан 3-го ранга Т. Кинаси, и большинство членов экипажа погибли. Примерно в 
то же время подводная лодка И-34 закончила в Японии подготовку к походу в 
Германию, а затем, приняв груз резины, олова, вольфрама и хинина, вышла 11 
ноября из Сингапура Малаккским проливом. Однако почти в пределах видимости о. 
Пенанг, несмотря на усиленное наблюдение, она была торпедирована и потоплена 
английской подводной лодкой. 

Подводная лодка РО-501, которая была построена в Германии и команда для которой 
была доставлена из Японии, вышла под командованием капитана 3-го ранга Норида в 
Японию. После выхода лодки в Атлантический океан с ней была потеряна связь, и, 
как потом выяснилось, она была потоплена в бою с американским эскадренным 
миноносцем 13 мая 1944 г. 

Последняя подводная лодка И-52 (командир капитан 3-го ранга К. Уно), пытавшаяся 
совершить поход, стала жертвой сил союзников, обеспечивших высадку войск в 
Нормандии (По англо-американским данным И-52 была потоплена самолетом с 
американского авианосца Боуг в узкой части Атлантического океана в районе 
15°16' сш и 30°55' зд). 

В начале 1945 г. японские инженеры X. Томонага и М. Седзи, работавшие в 
Германии, получили приказ вернуться в Токио. Было предусмотрено, что они пойдут 
на немецкой подводной лодке. Капитан 3-го ранга Томонага был выдающимся 
конструктором кораблей, а капитан 3-го ранга Седзи - первоклассным 
авиаконструктором. В их услугах очень нуждался японский военно-морской флот. 
Детали перехода лодки были согласованы с немецким военно-морским командованием. 
Пассажиров и груз необходимо было в Индийском океане передать на японскую 
подводную лодку. В конце января 1945 г. Берлин каждую ночь подвергался сильным 
воздушным налетам. Электрическое освещение отсутствовало, не хватало топлива, 
стекла в окнах большинства домов были разбиты, дули холодные пронизывающие 
ветры. К этому времени мероприятия союзников по борьбе с подводными лодками 
противника усилились. Атлантический океан стал кладбищем для немецких подводных 
лодок. Таким образом, переход названных офицеров на вышедшей в море немецкой 
подводной лодке был сопряжен с большой опасностью. Предусмотренная встреча с 
японской лодкой не состоялась. Спустя несколько недель американское радио 
передало сообщение, из которого стала известна судьба лодки и двух японских 
офицеров: 

Находившемуся в дозоре в Мексиканском заливе американскому дозорному кораблю 
сдалась немецкая подводная лодка, на которой был поднят белый флаг. Командир и 
команда немецкой подводной лодки были взяты в плен и после высадки на берег 
заключены под стражу. Представители американских властей, которые проводили 
осмотр подводной лодки, обнаружили тела двух японских военно-морских офицеров в 
полной военной форме, которые покончили жизнь самоубийством, приняв яд. 

Глава 7. Битва у о. Мидуэй 

4 июня 1942 г. произошла битва у о. Мидуэй. Командование японского 
военно-морского флота, имевшего по сравнению с американским более мощное 
соединение авианосцев, окрыленное победой после нападения на Гавайские о-ва, не 
подозревало о том, что секретные данные нашего оперативного плана просачивались 
к противнику. Таким образом, мы попали в ловушку, расставленную противником, 
который уже был предупрежден о движении наших сил. В результате японские силы 
понесли тяжелое поражение. Битва у о. Мидуэй была решающей битвой, изменившей 
весь ход войны на Тихом океане. 

6 июня наша летающая лодка обнаружила в 150 милях к северо-востоку от о. Мидуэй 
американский авианосец Йорктаун. Находившаяся в этом районе подводная лодка 
И-168 (командир капитан 3-го ранга Танабэ), получив срочную радиограмму с 
приказанием потопить авианосец, со скоростью 21 узел последовала к месту 
обнаружения цели. Приблизительно в 1 час 00 мин 6 июня на востоке обозначился 
силуэт военного корабля. Наступил рассвет. Несомненно, это был авианосец, 
охраняемый 5-6 эскадренными миноносцами. 

Лодка приблизилась, стремясь занять удобную позицию для атаки. Погрузившись и 
благополучно миновав кольцо охранения из эскадренных миноносцев, она всплыла на 
перископную глубину. Наблюдение в перископ показало, что авианосец имел 
небольшой дифферент на корму. После еще одного более тщательного осмотра было 
обнаружено, что авианосец буксировали. Наконец, лодке удалось занять позицию 
для залпа. В 10 час 00 мин, спустя 9 часов после того, как впервые заметили 
корабль, в него было выпущено 4 торпеды. Последовал оглушительный взрыв, 
вызвавший возгласы ликования у команды лодки (Согласно американским данным, 
опубликованным после войны, в авианосец попало 2 торпеды, остальные две попали 
в эскадренный миноносец, который от взрыва разломился пополам. Йорктаун 
перевернулся и затонул на следующий день.). 

Эскадренные миноносцы, охранявшие Йорктаун, бросились в атаку на лодку. Через 
несколько минут три из них начали глубинное бомбометание. В лодке слышны были 
взрывы бомб, самый близкий из них подбросил ее почти на фут. Свет в лодке погас.
 Часть аккумуляторной батареи была повреждена, вследствие чего начал выделяться 
ядовитый хлорный газ. Когда все считали, что атака уже окончилась, произошло 
еще три взрыва, причем так близко, что корпус лодки испытал сильное сотрясение. 
Изуродованную, почти не способную двигаться лодку трудно было удерживать в 
подводном положении на заданной глубине. Сразу же начались работы по 
исправлению электроосвещения и изоляции поврежденных аккумуляторов. Так как 
нельзя было привести в действие помпы, лодка, имевшая дифферент на корму в 20°, 
как будто взбиралась на крутую гору. И все-таки надежда на спасение оставалась. 
При таком большом дифференте занятых работой электриков приходилось 
поддерживать, чтобы они не упали. Попытки привести лодку на ровный киль путем 
перемещения на нос личного состава и провианта ни к чему не привели. Хотя и не 
было повреждений, угрожавших лодке гибелью, однако повреждение батарей вызвало 
тревогу, так как прекратилась подача электрической энергии, в результате чего 
лодка потеряла ход. Главная задача заключалась в том, чтобы изолировать 
поврежденные аккумуляторы и присоединить исправные. Несмотря на то, что команда 
много тренировалась в изолировании поврежденных аккумуляторов, на учебных 
тренировках личный состав не готовился к ликвидации таких серьезных повреждений.
 Казалось, что при тусклом свете аварийных фонарей, в условиях, когда 
выделяющийся хлорный газ отравлял воздух, нельзя выполнить подобную работу, но 
наконец поврежденные аккумуляторы были изолированы и в цепи освещения появился 
ток. Произведенная старшим электриком проверка силовой цепи дала 
удовлетворительные результаты. Включили рубильник, моторы заработали, воскресла 
надежда на спасение. 

Эскадренные миноносцы противника все еще находились над лодкой, поэтому 
воздушные компрессоры использовать было нельзя, поскольку они создавали большой 
шум при работе. Запасов сжатого воздуха, с помощью которого можно было бы 
удалить воду, поступающую через кормовые торпедные аппараты, не осталось. 
Дальнейшее пребывание лодки в подводном положении становилось весьма опасным. 
Ничего не оставалось делать, как всплыть на поверхность и вступить в бой с 
противником. Когда лодка всплыла, 3 эскадренных миноносца находились от нее на 
расстоянии около 5 миль. А в это время было установлено, что из поврежденных 
аккумуляторов вытекал электролит и что нужно было заменить большее число 
элементов батареи. Обнаружив подводную лодку, миноносцы вышли на нее в атаку и, 
как только расстояние несколько сократилось, открыли артиллерийский огонь. 
Лодке нужен был сжатый воздух хотя бы в небольшом количестве, но вражеские 
снаряды ложились совсем близко и командир решил снова погрузиться, рассчитывая 
в наступавшей через полчаса темноте оторваться от противника. Осуществляя поиск 
лодки, эскадренные миноносцы прошли точно над ней, но сбросив еще несколько, 
очевидно последних, глубинных бомб, удалились. Шум их гребных винтов становился 
слабее и наконец затих. Работы в лодке были закончены, и в ней снова появился 
электрический свет. В 20 час. 00 мин., когда солнце опустилось за горизонт, 
лодка благополучно всплыла и направилась на запад в воды метрополии со 
скоростью 16 узлов, обойдя район, где видны были разрывы осветительных снарядов.
 

Что же делали другие подводные лодки в ответственный момент битвы у о. Мидуэй? 
Одна из них должна была находиться на якорной стоянке у рифов Френч-Фригат и 
заниматься заправкой топливом летающих лодок, производивших вторичную разведку 
Пирл-Харбора. Однако, когда во второй половине мая подводные лодки И-21 и И-23 
прибыли с запасом горючего в район рифа Френч-Фригат, они обнаружили, что там 
находились американский авиатранспорт и корабли охранения. 

Подводные лодки И-171, И-174 и И-175 использовались в качестве промежуточных 
судов радиосвязи на маршруте полета летающих лодок и для обеспечения перелета 
самолетов, но им мало что удалось сделать. 25 мая от них было получено 
донесение: Вследствие активности разведки противника наши возможности весьма 
ограничены. Подводные лодки находились на позициях до 31 мая, но обстановка не 
изменилась, действия по разведке Пирл-Харбора были отменены, никаких данных об 
обстановке в этой морской базе получено не было. На этот раз американцы 
упредили нас, выслав в этот район свои силы охранения. 

Другие планы также потерпели крах. 25 мая 12 подводных лодок (из состава 3-й и 
5-й эскадр) И-156, И-157, И-158, И-162, И-165, И-166, И-168, И-169, И-171, 
И-174 и И-175 вышли из Кваджелейна и к 6 июня заняли позици на пути между 
Пирл-Харбором и о. Мидуэй, чтобы предотвратить подход американских подкреплений 
(Подводная лодка И-164 в выполнении данного задания участие не принимала. Она 
была потоплена 17 мая у о. Кюсю.). Однако противнику стало заранее известно о 
нашем плане, и поэтому силы его оперативного соединения прошли мимо о. Мидуэй 
раньше, чем намечалось. Таким образом, нам оставалось только преследовать его, 
находясь на таком большом расстоянии, что ни один из кораблей не обнаруживался 
подводными лодками. У нас не было точного представления о местонахождении 
кораблей оперативного соединения противника, в результате чего мы не смогли 
использовать в операции у о. Мидуэй наши подводные лодки, за исключением одной, 
то есть И-168. 

Глава 8. Борьба за о. Гуадалканал 

В 1942 г. японский 4-й флот под командованием вице-адмирала Иноуэ осуществил 
бомбардировку порта Морсби с целью полностью овладеть Новой Гвинеей. В состав 
флота входили авианосцы Секаку, Дзуйкаку, легкий авианосец Сехо, крейсера, 
эскадренные миноносцы, транспорты. Кроме того, в состав этого флота входили: 
21-й отряд подводных лодок в составе РО-33 и РО-34; 11-й отряд 8-й эскадры 
подводных лодок в составе И-29 и И-28; 3-й отряд подводных лодок в соcтаве И-22 
и И-24. 

В конце апреля подводные лодки РО-33 и РО-34 произвели разведку о. Рассел, 
якорных стоянок у Дебойн, прохода Жомар и путей подхода с востока к порту 
Морсби с целью выявления кораблей и транспортов противника на якорных стоянках 
и узлах морских сообщений. 5 мая подводные лодки И-22, И-24, И-28 и И-29 
достигли своих позиций, но, так же как и лодкам РО-33 и РО-34, им не удалось 
обнаружить противника. Таким образом, в бою в Коралловом море подводные лодки 
не добились каких-либо положительных результатов, хотя и не имели потерь. 

7 августа 1942 г. началась первая фаза крупного американского контрнаступления 
на о. Гуадалканал. В первом морском сражении у Соломоновых о-вов командующий 
8-м японским флотом адмирал Микава лично повел крейсерские силы в бой и достиг 
большого успеха, но когда он вышел в бой во второй раз, то не смог ни помешать 
ходу высадки десанта противника, ни потопить его транспорты. Противник не 
только удерживал аэродром, но постепенно укреплял оборону, и в период между 
августом 1942 г. и февралем 1943 г., когда японские силы отступали с острова, 
происходили жестокие бои на земле, на море и в воздухе. 

Тем временем наши подводные лодки занимались подвозом предметов снабжения, 
уничтожали вражеские транспорты, мешая подвозу пополнений противника, заправкой 
своих самолетов горючим или поиском кораблей противника. Таким образом, они 
вносили каждая свой вклад в общее дело. К несчастью, подробных хороших карт 
этого района не было, что создавало трудности. Случалось, что лодки садились на 
мели, которые не были нанесены на карту, поэтому действия в этом районе 
проводились в очень трудных условиях. Больше того, непрекращающиеся атаки 
авиации противника и надводных кораблей удваивали наши потери. Приблизительно с 
сентября 1942 г. возросла эффективность действия радиолокационных станций 
противника, и наше прежнее преимущество, объясняемое превосходством наших 
биноклей, вскоре исчезло, когда нам пришлось сталкиваться с самолетами 
противника в условиях плохой видимости. Ночные бои стали для нас трудными, и 
это явилось также существенной причиной увеличения наших потерь. 

7 августа, получив сообщение о высадке десанта противника на о. Гуадалканал, 
адмирал Микава немедленно приказал всем находившимся под его командованием 
подводным лодкам сосредоточиться в проливе Индиспенсейбл. Подводные лодки РО-33,
 РО-34, И-121, И-122 и И-123 из 7-й эскадры подводных лодок вышли на поиск 
противника в район якорных стоянок Лунга и Тулаги. Лодка РО-33, после того как 
она вошла в контакт с уцелевшими остатками гарнизона на о. Гуадалканал и 
передала им медикаменты, потопила транспорт противника на якорной стоянке в 
Лунге. Затем эта лодка на протяжении 18 миль своего пути подвергалась 
непрерывному действию глубинных бомб, однако поврежден был только ее перископ. 
Подводным лодкам И-121И-123 было приказано обстрелять десанты, высаживаемые 
противником, а подводной лодке "И-122" - произвести поиск противника в районе 
островов Санта-Крус. 

В атаке против десанта противника приняли участие все наличные силы 8-го флота, 
надводные корабли и все авиасоединения. Подводные лодки были развернуты на 
позициях от о. Гуадалканала вдоль юго-восточной части Соломоновых о-вов. 

24 августа подводные лодки И-9, И-17, И-19, И-26, И-31 и И-33, срочно 
направленные из Трука, прибыли в район путей сообщения противника между о-вами 
Сан-Кристобаль и Ндени. 

Подводная лодка И-26 к северо-востоку от Соломоновых о-вов обнаружила 
оперативное соединение противника в составе авианосца, одного линейного корабля,
 крейсера и около 10 эскадренных миноносцев. Атака была трудной, но, произведя 
торпедный залп, лодка нанесла удар по авианосцу, одна торпеда попала в цель. 
(Это был авианосец Саратога. Выпустив 6 торпед, подводная лодка И-26 всплыла до 
перископной глубины, оказавшись в 9 м от эскадренного миноносца Макдонаф. 
Срочное погружение спасло лодку, несмотря на то, что, погружаясь, она попала 
под таран. В конце года И-26 потопила американский крейсер "Джуно". - прим. ред.
) После того как И-26 выстрелила торпеды, она оказалась на очень близком 
расстоянии от эскадренных миноносцев, поэтому срочно погрузилась на глубину 90 
м. На лодку были сброшены 4 глубинные бомбы, взрывы которых не причинили 
повреждений. 

С конца декабря 1942 г. подводные лодки РО-100, РО-101, РО-102 и РО-103 
постепенно вошли в состав вновь созданной 7-й эскадры подводных лодок. Они вели 
боевые действия в районе Рабаула. Эти небольшие по водоизмещению лодки, 
предназначавшиеся для охраны побережья, действовали главным образом на подходах 
к порту Морсби, в районе к юго-востоку от залива Мильне, к востоку от 
центральной части Соломоновых о-вов, в проходе Жомар и временами использовались 
в качестве транспортных средств. 

К середине августа 1943 г. 7-я эскадра (подводные лодки РО-34, РО-100, РО-101, 
РО-102, РО-103, РО-106 и РО-107) потеряла в боевых действиях лодки РО-34 (РО-34,
 обнаруженная противником в надводном положении при помощи радиолокатора на 
рассвете 5 апреля, была обстреляна из 5-дюймовых орудий американским 
эскадренным миноносцем О'Бэннон. Приблизившись к лодке, миноносец открыл 
пулеметный огонь, а затем забросал ее глубинными бомбами. В результате лодка 
затонула. - прим. ред.), РО-102, РО-103 и РО-107, имея на боевом счету лишь 
потопленный в июле лодкой РО-106 транспорт. 

1 апреля 1943 г. началось большое наступление (известное как Операция I) 
объединенными силами военно-морского флота и авиации. Личное руководство 
операцией осуществлял командующий Соединенным флотом адмирал Ямамото. В 
результате быстро следовавших одна за другой атак 7 апреля был достигнут 
некоторый успех, но ввиду подавляющего превосходства авиации противника он не 
мог сыграть заметной роли в ходе операции. Вначале мая армии союзников 
высадились на о. Рендова (Соломоновы о-ва) и начали наступление в западном 
направлении к Новой Гвинее. Высадке десантов противника на о. Рендова японская 
армия оказала упорное сопротивление, используя имевшиеся на месте силы и 
подкрепление, поспешно доставленное из Рабаула. Действия сухопутных войск 
поддерживались с моря атаками миноносцев и крейсера, являвшегося флагманским 
кораблем эскадры, но в результате активных действий военно-морских и воздушных 
сил противника японскими кораблями намеченные цели не были достигнуты. 
Фактически наши силы были разгромлены. Подводные лодки типа РО-100 поспешили в 
район военных действий. Лодка РО-101, следовавшая впереди других, получила 
задачу выйти к западному побережью о. Гуадалканал с целью препятствовать 
высадке десанта противника. 

Начиная с середины августа 1943 г. отряд подводных лодок в составе РО-104, 
РО-105, РО-108 и РО-109, усиленный другими лодками, продолжал выполнять те же 
задачи, что и раньше. Однако лодки не могли препятствовать высадке десантов 
противника в любом пункте, где ему вздумается. 

В течение сентября месяца подводные лодки РО-101, РО-105, РО-106 и РО-109 
сосредоточили свои усилия в районе к югу и юго-востоку от группы Соломоновых 
о-вов. Лодки РО-100, "РО-104 и РО-108 должны были атаковать противника у 
восточной части Новой Гвинеи в районе залива Юон. Но эти мероприятия не дали 
прямых результатов, правда, подводная лодка РО-105 спасла экипаж с самолета, 
совершившего вынужденную посадку. РО-101 пропала без вести (Согласно данным 
военно-морского командования США, японская лодка РО-101 ночью 1 июля была 
захвачена врасплох в надводном положении и потоплена американским эскадренным 
миноносцем Редфорд, а потому не могла участвовать в сентябрьском сражении. - 
прим. ред.). 

Таким образом, подводные лодки типа РО-100 выполняли различного рода задачи (на 
огромном пространстве) и не имели времени и возможности для ремонта механизмов 
и отдыха личного состава. Подводная лодка РО-108, действовавшая с конца 
сентября в районе залива Юон, 3 октября обнаружила в 50 милях к северу от мыса 
Уорд-Хант 3 эскадренных миноносца противника и атаковала их. Хотя сама лодка 
подверглась сильной атаке глубинными бомбами, 2 миноносца были ею потоплены. 
Действовавшие в январе в районе залива Юон подводные лодки РО-106 и РО-109 
обнаружили несколько вражеских транспортов и кораблей охранения, но не смогли 
их атаковать. Подводной лодке РО-105, действовавшей в районе пункта Саламауа, 
также не представилась возможность атаковать противника. 

Вследствие создавшегося критического положения на о. Бугенвиль в конце октября 
в Буин направилась с грузом подводная лодка РО-100. 25 ноября эта лодка, не 
дойдя до Буина, была торпедирована и потоплена в 30 милях к западу от острова 
Оэма (Согласно официальным данным союзников, подводная лодка РО-100 не была 
потоплена до ноября 1944 г. См. также "Приложение В". - прим. ред.). 

Подводным лодкам Р0-104 и РО-105, выходившим в конце октября и начале ноября с 
грузом в Саламауа, было приказано оказать содействие своим силам в районе о. 
Бугенвиль и принять там участие в морском бою. Однако положительных результатов 
достигнуто не было, хотя лодкам и удалось спасти 2 ноября команду легкого 
крейсера Сэндай и 5 ноября - экипажи нескольких потерпевших аварию самолетов. 

В начале ноября наш крейсер был атакован самолетом противника после захода 
корабля в порт Рабаул. Поскольку другие надводные корабли также подвергались 
постоянным атакам с воздуха, во время которых им наносились повреждения, было 
решено отозвать флагманский корабль 7-й эскадры подводных лодок Тегэй из 
Рабаула в воды метрополии. Штаб эскадры сошел с корабля на берег и разместился 
в базе подводных лодок. 

К концу ноября в составе 7-й эскадры остались лодки РО-100, РО-104, РО-105 и 
РО-109; кроме них задачи по перевозке грузов выполняли подводные лодки И-6, 
И-16, И-38 и И-117. Ввиду сильных воздушных налетов противника Рабаул вообще 
невозможно было в дальнейшем использовать в качестве базы подводных лодок, и в 
марте 1944 г. штаб 7-й эскадры и оставшиеся подводные лодки РО-104, РО-105, 
РО-108 и РО-199 передислоцировались в Трук. К этому времени погибли РО-34, 
РО-100, РО-102, РО-103 и РО-107, а наши общие потери в подводных лодках в 
районе Соломоновых о-вов, Новой Гвинеи и Кораллового моря исчислялись в 25 
единиц. Потери противника от действий наших подводных лодок включали авианосец 
Уосп (15 сентября 1942 г. И-19 торпедировала авианосец Уосп, из 4 выпущенных по 
нему торпед 3 попали в цель. Несколько позже подводная лодка И-15 торпедировала 
линейный корабль Норт Каролина. По английским данным Норт Каролина, так же как 
и Уосп, был поражен торпедами, выпущенными с подводной лодки И-19, которая, как 
полагают, произвела не 4-торпедный, а 6-торпедный залп. - прим. ред.) и 14 
других кораблей, кроме того, 3 корабля были сильно повреждены. При этом следует 
помнить, что основные усилия наших подводных лодок были сосредоточены на том, 
чтобы лишить противника возможности подвозить питание, хотя эти усилия и не 
привели к увеличению его потерь. 

Глава 9. Снабжение гарнизона о. Гуадалканал 

В июле 1942 г. после окончания курсов повышенного типа при школе подводного 
плавания я был назначен командиром подводной лодки РО-31, входившей в состав 
сил военно-морской базы Йокосука. Мы были слишком заняты непрерывным 
проведением тренировок, крайне необходимых испытаний и исследований. 

Однажды на пристани около военного порта внезапно появилась нагруженная мешками 
риса грузовая автомашина. Прибывшие представители командования предложили нам 
провести необычное испытание: выстрелить из торпедных аппаратов лодки мешками с 
рисом! Обстановка на о. Гуадалканал к этому времени настолько осложнилась, что 
нашим подводным лодкам было опасно выгружать и передавать продовольствие 
гарнизону острова, находясь в надводном положении; поэтому возникла идея 
выбрасывать мешки с продовольствием через торпедные аппараты. 

В течение трех дней мы испробовали всевозможные варианты. Выстреливали рис в 
ящиках из-под печенья, но треть из них оказалась разбитой выступами внутри 
торпедных аппаратов и содержащийся в них рис был рассеян по всему Токийскому 
заливу. Затем нам пришла мысль засыпать рис в резиновые контейнеры, которые 
устанавливались на палубе, и крепились с помощью специальных приспособлений 
(бугелей). Крепления этих контейнеров отдавались изнутри лодки, находящейся в 
подводном положении. Наконец, мы пробовали выстреливать рис в деревянных 
пеналах торпедообразной формы, но пеналы разламывались, так же как разрывались 
мешки с рисом. Еще до проведения этих испытаний нам следовало бы иметь в виду, 
что использование таких фанерных торпед окажется бесполезным, поскольку для 
выстрела необходимо высокое давление, чтобы преодолеть давление забортной воды, 
а уменьшенное давление было недостаточным для производства нормального выстрела.
 

В конце испытаний командир военно-морской базы Йокосука, будучи, очевидно, 
очень расстроен, говорил нам об исключительно трудном положении гарнизона на о. 
Гуадалканал и о необходимости проведения дальнейших мероприятий, подобно 
вышеописанным испытаниям. 

Вследствие того, что мы продолжали нести тяжелые потери в надводных судах, что 
объяснялось превосходством противника в воздухе, а также недостатком у нас 
аэродромов, единственным средством для доставки продовольствия гарнизону о. 
Гуадалканал оставались эскадренные миноносцы и подводные лодки. Фактически, 
после поражения наших войск во время третьего общего наступления противника не 
оставалось надежды на восстановление аэродрома, и судьба гарнизона острова 
всецело зависела от подвоза продовольствия подводными лодками. 

В Труке на борту флагманского корабля подводного флота состоялось совещание, на 
котором обсуждалось создавшееся положение. Старшие офицеры всех соединений и 
командиры подводных лодок протестовали против посылки лодок на верную гибель 
просто ради доставки продовольствия, то есть для решения задачи, не 
свойственной подводным лодкам. Однако адмирал, командующий подводным флотом, 
объявил, что обеспечение продовольствием войск на о. Гуадалканал любой ценой 
было императорским повелением. Голоса протеста смолкли. Таким образом, 
подводные лодки стали транспортами. Большинство лодок находилось в то время в 
разведке на Тихом и Индийском океанах и в австралийских водах, ведя поиски 
военных кораблей и торговых судов противника. После принятия указанного выше 
решения они были отозваны в район о. Гуадалканал. С каждой лодки было снято по 
1 орудию и оставлено только по два торпедных аппарата. Такое разоружение, хотя 
и обеспечивало больше свободного места для погрузки продовольствия, значительно 
уменьшило боеспособность лодок. 

16 ноября 1942 г. командующий Соединенным флотом отдал распоряжение, 
устанавливающее следующий порядок действий. 

Продовольствие должно было грузиться в порту Буин на о. Бугенвиль и 
доставляться в Каминпо на о. Гуадалканал. Ежедневно в рейс направлялась одна 
подводная лодка, следовавшая маршрутом, проходящим юго-западнее группы о-вов 
Нью-Джорджия. Когда одновременно с лодками использовались в качестве 
траспортных средств эскадренные миноносцы, то для них намечались отдельные 
маршруты и районы действия во избежание встречи с лодками. В случае большого 
скопления судов транспортировка груза подводными лодками отменялась. Для того, 
чтобы избежать встреч со сверхмалыми лодками, все маршруты должны были 
проходить к югу от о. Саво. Продовольствие должно было разгружаться главным 
образом после захода солнца в темное время суток. 

Несмотря на большие потери, снабжение продовольствием гарнизона на о. 
Гуадалканал осуществлялось в течение 3 месяцев, с ноября 1942 г. до начала 
февраля 1943 г., когда остров был нами полностью оставлен. В начале декабря 
1942 г. использовались 11 подводных лодок для доставки продовольствия по такой 
же схеме на о. Новая Гвинея в пункт Буна. 

К январю 1943 г. в целях снабжения использовалось около 20 подводных лодок, 
включая новейшие. 7 февраля эвакуация с о. Гуадалканал была закончена, к этому 
времени только 2 лодки продолжали заниматься доставкой продовольствия на Новую 
Гвинею. 

Постепенно способ транспортировки грузов совершенствовался. Вначале пакеты с 
рисом передавались изнутри лодки и переносились на катера вручную. Затем рис 
упаковывался в резиновые мешки, находившиеся на верхней палубе, но они 
промокали, поэтому с января резиновые мешки заменили бочками. Если в 
назначенном месте выгрузки самой лодке было опасно всплывать, то команда могла 
отдать крепления бочек, которые всплывали на поверхность. 

Во второй половине января у о. Гуадалканал использавались грузовые трубы, 
местом выгрузки был намечен район у мыса Эсперанс. Грузовые трубы напоминали 
собой моторные высадочные средства с палубой, они могли вмещать до 2 т груза. В 
качестве двигателя использовались 2 торпеды, обеспечивавшие скорость до 3 узлов.
 Радиус действия таких труб достигал 3650 м. Управлялось такое плавучее 
средство одним человеком, который садился в него из подводной лодки, 
находящейся в подводном положении. 

Существовал и другой способ снабжения гарнизона на о. Гуадалканал. 
Продовольствие грузилось в специальную цистерну, которая буксировалась 
подводной лодкой и могла погружаться на глубину вслед за буксирующей ее 
подводной лодкой. В такие цистерны вмещалось до 50 т грузов, однако они не 
нашли широкого распространения. 

В начале 1943 г. снабжением гарнизона все еще было занято по одной подводной 
лодке в день, несмотря на то, что по мере накапливания сил противника в этом 
районе наши успехи соответственно уменьшались. Но другого выхода не было, и 
такой способ снабжения гарнизона на о. Гуадалканал продолжался до конца 
кампании. 

26 января подводная лодка И-1 под командой нового командира капитан-лейтенанта 
Сакамото вышла из Рабаула с расчетом через три дня прибыть к о. Гуадалканал и 
произвести там разгрузку продовольствия в ночное время. В этот период предметы 
снабжения доставлялись на остров через день: одна лодка могла обеспечить 
гарнизон в 30 тыс. человек двухдневным запасом продовольствия. Рейс от базы до 
острова и обратно занимал 4 суток. От о. Бугенвиль переход совершался в 
подводном положении днем и ночью. Лодка всплывала на поверхность только на 4 
часа для зарядки батарей. Местом выгрузки был пункт Каминпо. 

Обычно лодка подходила к якорной стоянке в сумерки в позиционном положении и 
проходила за рифы только после тщательной доразведки. На этот раз подводная 
лодка И-1 шла обычным маршрутом. У прохода через рифы, как только лодка подняла 
перископ, она была атакована с кормы американским торпедным катером, который 
открыл огонь из пулеметов и выпустил по лодке торпеды с дистанции около 1800 м. 


Сакамото немедленно отказался от идеи пройти за рифы. Не ожидая пока будет 
убран перископ, он изменил курс и в отчаянной попытке уйти от атаки приказал 
погрузиться на глубину 27 м. Почти немедленно над лодкой начали рваться 
глубинные бомбы, вызывая сильное сотрясение ее корпуса. Свет в лодке внезапно 
погас, главный рубильник на щите распределения был сорван с места, все моторы 
остановились, вышло из строя рулевое управление и перестали работать помпы. 
Воздушная магистраль высокого давления оказалась поврежденной, были выведены из 
строя аккумуляторы, в центральном посту наступило замешательство. Лодка начала 
бесконтрольно погружаться с дифферентом на нос в 45°, в связи с чем все 
незакрепленные грузы и предметы, естественно, начали перемешаться на нос. 
Сакамото отдал приказание: Продуть главные балластные цистерны и дать полный 
ход назад! Рабочей глубиной погружения для лодки И-1 считалось 58 м, глубиномер 
же показывал 137 м, хотя его показания после бомбежки стали исключительно 
неточными. Матрос, стоявший на управлении кормовыми горизонтальными рулями и 
испытавший серьезный испуг во время провала подводной лодки на глубину, доложил,
 что стрелка глубиномера остановилась. Затем лодка начала всплывать, но в это 
время командиру доложили: В торпедный отсек поступает вода. Дифферент на нос 
увеличился, вследствие чего весь груз продовольствия сместился в носовую часть 
лодки. Внезапно она выскочила на поверхность и снова погрузилась. Однако, из-за 
сильного дифферента на нос идти в подводном положении практически не 
представлялось возможным. Затем лодка коснулась грунта. Настал момент принять 
решительные меры. С большими трудностями лодке удалось всплыть на поверхность. 
Открыв огонь по миноносцам и торпедным катерам, лодка едва смогла произвести 4 
или 5 залпов, как пулеметным огнем противника у нее был разрушен мостик и 
перебит находившийся на нем весь личный состав, кроме штурмана, который 
стремительно спустился по трапу в центральный пост с криком: К саблям! К 
саблям! Для находившихся внутри лодки это было первой вестью о том, что 
происходит на верхней палубе. Старший помощник командира лодки с саблей в руке 
выскочил на мостик и обнаружил, что вся прислуга у орудия была перебита, 
командира лодки не было. Он немедленно собрал запасную орудийную прислугу и, 
осмотревшись в наступающих сумерках, обнаружил за кормой с левого борта 
торпедный катер противника, почему-то не стрелявший. 

Подводная лодка вышла из Рабаула с поврежденным дизелем левого борта и, идя под 
одним дизелем, могла развить скорость не более 12 узлов. Лодка трудно 
управлялась, однако старпом повернул влево, сближаясь с катером противника. 
Штурман, славившийся мастерством фехтования, пытался с саблей в руках прыгнуть 
на борт вражеского катера, однако леера катера были слишком высокими, и, 
уцепившись за них одной рукой, он повис в воздухе, будучи не в состоянии 
перебраться на борт. В этот момент суда разошлись. Противник снова открыл огонь.
 Вокруг лодки было, кажется, 3 или 4 вражеских корабля. Вскоре загорелся бензин 
в моторном переправочном средстве, которое находилось на корме подводной лодки. 
Яркая вспышка подобно гигантскому факелу осветила лодку, давая возможность 
кораблям противника отчетливо ее видеть, в то время как сами они не были видны 
с лодки. Вдобавок противник включил прожекторы, 2 из его катеров-охотников за 
подводными лодками открыли огонь из 50 мм орудий и 20 мм пулеметов. Трудно было 
определить точно, однако, кроме катеров-охотников, у противника, очевидно, было 
2 торпедных катера. Лодка продолжала стрельбу из орудия, но катера противника 
заходили с кормы, что давало им преимущество. При переоборудовании лодки для 
того, чтобы разместить на корме моторное переправочное средство, пришлось снять 
кормовое орудие, поэтому она оказалась в таком невыгодном положении. По 
торпедному катеру, атаковавшему с кормы велась стрельба трассирующими пулями из 
пулемета и винтовок, однако она не была эффективной. С другой стороны, 
противник стрелял по хорошо освещенной лодке, часто накрывал цель: его снаряды 
буквально изрешетили боевую рубку. Механизмы управления рулями были выведены из 
строя, пришлось перейти на ручное управление. 

Торпедные катера выпустили по лодке 3 торпеды; к счастью, ни одна из них не 
попала в цель. В то время как поглощенный боем старший помощник командира лодки 
выкрикивал приказания, снаряд из 140 мм орудия попал в катер противника, 
который затонул под восторженные крики личного состава лодки. 

Один из торпедных катеров противника, находившийся с правого борта, внезапно 
вышел в атаку, которая отражалась стрельбой по нему из винтовок. Огонь с катера 
затихал, возможно, у него кончались боеприпасы, однако он продолжал идти вперед,
 таранил лодку и отошел от нее. 

Ведя тяжелый бой в течение 1 часа 30 мин., лодка И-1 была на краю гибели. 
Цистерны получили много пробоин. Старший помощник командира решил посадить 
лодку на мель и соответственно повернул ее к берегу. В тот же момент она 
коснулась грунта, ее корма потонула, а нос выступал над водой; при этом лодка 
сильно накренилась на левый борт. (По американским данным И-1 была атакована в 
21 час 05 мин. двумя сторожевыми кораблями (корветами) Киви и Моа. Киви трижды 
таранил И-1 и продолжал стрелять в нее, пока не раскалились орудия. Затем бой 
продолжал Моа и принудил лодку выброситься на мель. - прим. ред.) Находившиеся 
на верхней палубе члены команды немедленно покинули лодку и высадились на берег,
 находившимся же внутри лодки спастись не удалось, так как туда внезапно 
прорвалась вода; при этом погибло свыше 30 человек. Оставшиеся в живых 50 
человек собрались на берегу, имея при себе 2 сабли и 3 винтовки. Примечательным 
явилось то, что, несмотря на многочисленные пробоины, лодка оставалась наплаву 
в течение столь длительного времени. Этому способствовала непрерывная работа 
отливной помпы низкого давления, которая в обычных условиях могла работать лишь 
в течение четверти часа, поскольку быстро перегревалась. 

Когда гибель лодки стала очевидной, были подготовлены к уничтожению секретные 
документы, однако уничтожить удалось только часть из них. Чтобы не привлечь 
внимание самолета противника, их не сжигали, а изорвали и зарыли в песок. 
Однако существовала опасность, что часть секретных документов, оставшихся в 
лодке, попадет в руки противника, поэтому были отданы распоряжения о надежном 
уничтожении и этих документов. Три матроса под командованием офицера добрались 
под прикрытием темноты до лодки и подорвали ее, чтобы она окончательно затонула.
 Уцелевшая часть команды лодки была впоследствии снята с берега эскадренным 
миноносцем. Для того, чтобы наверняка предотвратить возможность захвата 
секретных документов противником, одной из наших подводных лодок было приказано 
полностью уничтожить подводную лодку И-1, лежавшую на грунте. Такое же 
приказание было дано и нашему самолету, который, однако, не смог найти остатков 
потопленной лодки. (По американским данным, несмотря на эти меры 
предосторожности, удалось захватить значительную часть документов с потопленной 
лодки И-1. - прим. ред.) 

Глава 10. Морские перевозки в условиях господства противника на море и в 
воздухе 

4 сентября 1943 г. подводная лодка И-177 под командованием капитан-лейтенанта Д.
 Орита, придя с продовольствием в Лаэ (Новая Гвинея), всплыла в назначенное 
время. Положение в Лаэ было критическим. Похоже было, что город будет оставлен 
японским гарнизоном, после того как с лодки переправят продукты. Согласно 
донесениям, полученным лодкой еще до прибытия в Лаэ, часть города была уже 
занята противником, здания горели. Имелись все основания полагать, что гарнизон 
продержится недолго. Груз с лодки был переправлен на 2 подошедших лихтерах. На 
лодку было принято 18 человек тяжелораненых. Во время этих действий лодку 
обстреливали с берега. Быстро закончив прием раненых, она направилась в 
обратный путь, но не прошло и 5 мин., как наблюдатель доложил: Справа по борту 
торпедные катера! Лодка быстро погрузилась, чтобы избежать встречи с ними. 5 
мин. спустя, когда она снова всплыла, 2 торпедных катера были по-прежнему видны 
с правого борта. Лодка опять погрузилась, шумопеденгаторы указывали на 
присутствие еще 5 эскадренных миноносцев, фактически она была окружена. 

Не могло быть и речи о том, чтобы вступать в бой, подвергая опасности раненых, 
поэтому лодка без шума ушла от преследовавших ее кораблей. 

Следующим пунктом, куда требовалось доставлять предметы снабжения, был 
Финшхафен, но из-за большой активности американских самолетов в этом районе 
подводной лодке И-177 не удалось передать груз. В третьей и последующих 
попытках выгрузка производилась не в Лаэ, а в Сио (между Лаэ и Мадангом), что 
необходимо было держать в строгом секрете. Действия лодок по снабжению в период 
полнолуния запрещались. 

Одновременно было занято от 3 до 5 подводных лодок, каждая из них могла 
вместить 40-50 т груза внутри прочного корпуса и 20-30 т на палубе. Обычно 
лодка выходила из Рабаула и в первый день шла вдоль северного побережья Новой 
Британии надводным ходом. На вторые сутки в дневное время, из-за опасности 
подвергнуться нападению противника с воздуха, необходимо было идти подводным 
ходом. Лодка могла всплывать только ночью или на рассвете, чтобы зарядить 
батареи. На третий день за 3 часа до захода солнца подготавливались к выгрузке 
предметы снабжения. К месту выгрузки лодка должна была подходить перед заходом 
солнца и сообщать войскам на берегу о своем прибытии световым сигналом через 
поднятый перескоп. С берега должен был последовать ответный сигнал. 

Полчаса спустя после захода солнца лодка должна была всплыть и ждать прибытия 
лихтера, чтобы переправить груз и людей. На всю перегрузку обычно уходило 20 
мин., после чего лодка могла погрузиться. Большой опасностью было бы для лодки 
появление в это время самолета или корабельного дозора противника. К разгрузке 
привлекался весь личный состав лодки. С целью предотвратить внезапное появление 
противника организовывалось усиленное наблюдение. 

После того, как работы по разгрузке заканчивались, лодка уходила из этого 
района полным ходом в надводном положении, затем шла вначале в подводном 
положении, а потом в надводном, как и во время перехода к месту выгрузки, 
возвращаясь в Рабаул на 7-й день после выхода из него. 

Однако подобные действия продолжались недолго. С 20 октября 1943 г. усилились 
дневные налеты американской авиации на Рабаул, они производились противником 
регулярно в 10 час. утра. К этому часу наши истребители морской авиации 
(находившиеся на восточном аэродроме) поднимались в воздух, чтобы встретить 
самолеты противника, подводные лодки готовились к погружению, крейсеры и 
эскадренные миноносцы поднимали якоря и приводились в готовность к отражению 
воздушного налета. Когда соединения самолетов В-17, В-25 и Р-38 появлялись над 
Рабаулом, подводные лодки поспешно погружались непосредственно в местах стоянок.
 36 м воды - хорошая естественная защита! 

Но даже и в этих условиях сброшенные поблизости бомбы вызвали бы неприятное 
ощущение и сотрясение лодки. 

В конце концов подводные лодки стали выходить из Рабаула в Сио до начала 
дневного налета, а возвращаться в гавань в послеобеденное время. Очень 
неприятно было слушать передачи главного штаба о результатах ежедневных налетов 
на Рабаул. Число истребителей, способных оказать противодействие налетам 
вражеской авиации, и кораблей в гавани с каждым днем все уменьшалось. В конце 
ноября американские войска заняли часть о. Бугенвиль, и Рабаул оказался в 
радиусе действия вражеских истребителей. Хотя окончательная победа по-прежнему 
проповедовалась нашим солдатам, факт поражения на передовых позициях от них не 
скрывали. 

25 ноября, отдыхая в Рабауле после возвращения из похода в Сио, мы были подняты 
по боевой тревоге и вызваны в штаб. В ту ночь 3 эскадренных миноносца с 
войсками, эвакуировавшимися с о. Бугенвиль в Рабаул, были окружены противником 
и потоплены в 90 милях к западу от мыса Сент-Джордж. Нам было приказано пойти в 
этот район для спасения людей. Лодка полным ходом последовала к месту 
происшествия, принимая меры предосторожности, чтобы не быть обнаруженной 
самолетами и кораблями разведки противника. Прибыв на место, мы обнаружили 
большое количество плавающих людей, по сути дела, лодка всплыла в самой гуще их.
 

Организовав тщательное наблюдение за воздухом, мы приступили к спасению 
пострадавших. Были сброшены на воду спасательные круги, команда помогала 
раненым взбираться на борт лодки. К наступлению сумерек на воде не было видно 
ни одного пострадавшего. Всего было подобрано более 227 человек, так что 
практически людям в лодке трудно было пошевельнуться. Когда мы направились 
обратно в Рабаул, вражескими самолетами (имеющими радиолокаторы) было сброшено 
2 бомбы. Мы срочно погрузились. Давка внутри лодки была страшная. Доктор и 
санитары не успевали обслуживать раненых. Из-за страшной жары и запаха масла 
условия в лодке были невыносимыми, не хватало свежего воздуха, поэтому через 
два часа мы всплыли и взяли курс на Рабаул, прибыв туда на следующий день, то 
есть 26 ноября, в 8 час. утра. Высадив спасенных, мы снова вышли в море (в тот 
же район) с целью спасения возможно оставшихся еще в живых людей. 

К декабрю войска союзников высадились в западной части о. Новая Британия и путь 
в Сио для нас был отрезан. Быстроходные торпедные катера противника проявляли 
большую активность. Наши торпеды не представляли для них опасности, а его 
глубинные бомбы были смертельны для нас. 1 января 1944 г., когда мы проводили 
богослужение в честь императора, Рабаул подвергся сильному налету вражеской 
авиации. Как обычно, мы погрузились и лежали на грунте. В порту Рабаул 
находились теперь обычно одна или несколько подводных лодок (по сравнению с 200 
кораблями, стоявшими здесь на якоре в период первого прихода туда подводной 
лодки РО-101), и поэтому когда эти немногие лодки во время налетов погружались, 
то в порту не было видно ни одного корабля. 

2 января нам сообщили, что штаб 18-й армии и штаб сил 18-й военно-морской базы 
попали в окружение. Разрабатывался план мероприятий с целью их освобождения. 
Выход из окружения в Маданг сухопутным путем через джунгли занял бы 2 месяца. 
Этот путь отвергли, и командование приняло решение эвакуацию провести морем на 
подводных лодках, которые должны были отправиться на выручку как можно скорее. 

3 января вечером, напутствуемые пожеланиями успеха, мы вышли в Сио. Как обычно, 
предполагалось придти в назначенный пункт полчаса спустя после захода солнца, 
но неожиданно мы столкнулись с очень сильным встречным течением. В назначенный 
час мы все еще находились на расстоянии 5 миль от Сио, но, идя с максимальной 
скоростью надводного хода, опоздали только на 20 минут. Два моторных катера с 
офицерами штаба на борту как-раз подходили к лодке, когда наблюдатель доложил: 
Вижу два вражеских торпедных катера! Поспешно приведя все в порядок на верхней 
палубе и предупредив офицеров штаба, что снова придем завтра, мы погрузились и 
направились в море. Торпедные катера кружились над лодкой, и через 30 мин. мы 
услышали звуки разрывов двух глубинных бомб, которые катера сбросили на 
прощанье. За ночь подводная лодка удалилась от Сио на 30 миль. На следующее 
утро мы снова пришли к месту встречи и получили сигнал с берега, но опять 
появился торпедный катер, и встреча была отложена еще на один день. На этот раз 
лодка пробыла ночь в данном районе, намереваясь всплыть, как только уйдет 
торпедный катер. Противник, однако, заметил место погружения лодки и сбросил 4 
глубинных бомбы. К счастью, лодка не получила повреждений, так как находилась 
на большой глубине. 

8 января было решено осуществить намеченный план действий, даже если для этого 
потребовалось бы вступить в бой с торпедным катером. Мы снова прибыли в 
назначенное место встречи и дали сигнал: У нас все в порядке. Готовьтесь к 
погрузке. Лодка всплыла и вскоре катер подошел к ее борту. Офицеры штаба 
спустились внутрь лодки, и только мы начали грузить на борт оборудование, как 
наблюдатель доложил: Торпедные катера! Они были на горизонте, поэтому следовало 
ждать с их стороны атаки через 2-3 мин. Лодка начала быстро погружаться. В этот 
момент послышались звуки разрывов, поражающих цель (возможно наш катер), и 
частая стрельба. Лодка погрузилась на глубину 55 м и взяла курс на Маданг. 
Противник нас не преследовал. Боевая тревога окончилась, и после отбоя личный 
состав был переведен на обычную трехсменную вахту. Имелась возможность 
отдохнуть и приветствовать армейских и морских офицеров, которые, казалось, 
были более чем благодарны нам за спасение. 

С наступлением темноты лодка всплыла и пошла полным ходом, прикрываемая грозой. 
На рассвете она снова погрузилась и достигла входа в гавань Маданг к заходу 
солнца в самый разгар налета на гавань самолетов типа Р-38. После налета мы 
всплыли и высадили наших пассажиров. Задача была выполнена успешно. 

Прошло уже около, года с тех пор, как подводная лодка И-177 покинула воды 
метрополии, она сильно нуждалась в ремонте. Кроме того, Рабаул перестал уже 
являться безопасной якорной стоянкой. Базируясь на Рабаул, многие японские 
подводные лодки выходили в боевые походы и не менее 8 из них не вернулись 
обратно. 10 января 1944 г. лодка И-177 вышла из этого памятного места в Трук 
(Каролинские о-ва). 

Глава 11. Отчаянная борьба подводной лодки И-176 

В начале войны лейтенант Араги служил в качестве штурмана вместе со мной на 
подводной лодке И-24. Впоследствии он стал минером на И-176, которая доставляла 
грузы в район Лаэ. Ниже приводятся его записи о боевой деятельности этой лодки. 


19 марта 1943 г. подводная лодка И-176, выполнявшая задачу по доставке 
боеприпасов и продовольствия в район Лаэ, под покровом ночи всплыла на 
поверхность примерно в 400 м к западу от назначенного места выгрузки. 
Командовал лодкой капитан 3-го ранга Танабэ, известный всему флоту офицер, 
потопивший американский авианосец Йорктаун во время боя у о. Мидуэй. Команда 
была специально подобрана после переоборудования лодки в мае 1942 г. И-176 
первой из лодок успешно произвела доставку грузов на о. Гуадалканал; 20 октября 
1942 г. она потопила в этом же районе американский линейный корабль типа Техас. 
(Согласно американским данным, 20 октября был торпедирован подводной лодкой 
И-176 американский крейсер Честер на полпути между о-вами Эспириту-Санто и 
Сан-Кристобаль. При этом у крейсера было повреждено машинное отделение #1, но 
корабль смог дойти до Норфолка, где его отремонтировали. Крейсер возвратился в 
состав Тихоокеанского флота к моменту начала действий у о-вов Гилберта. - прим. 
ред.) Лодка и в дальнейшем отличалась в действиях по снабжению гарнизона о. 
Гуадалканал. 

С самого начала действий по доставке предметов снабжения на о. Гуадалканал 
большинство подводных лодок, находившихся в этом районе, перестало выполнять 
свои боевые задачи и полностью было занято выполнением заданий по перевозке 
личного состава, боезапасов и продовольствия. Команды подводных лодок также 
были полностью осведомлены о серьезной обстановке, в которой нам предстояло 
действовать. Перед тем как сообщить нашим подчиненным о нежелательных задачах, 
которые нам предписывалось выполнять, мы несколько сомневались в том, смогут ли 
они правильно реагировать на услышанное. Однако команды лодок, как казалось, 
полностью осознали военную обстановку и побороли свои естественные чувства, 
целиком отдавшись делу выполнения новых задач, несмотря на то, что приходилось 
часто слышать плохие вести о судьбе подводных лодок. От личного состава 
подводной лодки И-176 никогда нельзя было услышать слов: Не можем. 

Командование береговой базы в Лаэ, с нетерпением ожидавшее подводную лодку, 
выслало десантные катера еще до получения условного сигнала. Катера 
приближались. Команда подводной лодки находилась на боевых постах, ожидая 
приказа начать разгрузку. 

Наконец десантные катера были ошвартованы у борта лодки, и по приказу командира 
началась выгрузка. Команда была специально расписана для выполнения этой задачи,
 и работа шла организованно. Для людей на берегу мешки с рисом, доставленные 
лодкой И-176, были средством существования, и эти люди смотрели на нас, как на 
спасителей. 

Темнело, выгружена была лишь половина груза, когда с берегового сигнального 
поста взвилось несколько ракет, вслед за этим началась непрерывная пулеметная 
стрельба. Командир отдал приказ о погружении, и я поспешно опустился вниз. Но 
нам не удалось уйти от атаки трех средних бомбардировщиков. Как только мои ноги 
коснулись палубы центрального поста, раздались звуки пулеметных очередей и 
взрывы бомб. Одним из взрывов лодку подбросило вверх, и она начала крениться на 
левый борт. Я ухватился за переборку отсека центрального поста, чтобы 
удержаться на ногах, на мгновение у меня захватило дыхание. Дальнейшее, что я 
услышал, был приказ: Продуть главную балластную цистерну левого борта! Лодка 
задрожала и затем медленно стала выпрямляться. Оглушаемая взрывами падающих 
бомб, под пулеметным огнем команда поспешно спускалась в лодку. Стрелка 
глубиномера двигалась очень медленно. Пулеметные пули осыпали рубку, как бы 
преследуя спасающуюся команду. Одна пуля попала в затылок стоявшему на руле 
старшине-рулевому, он умер, не сказав ни слова. Во время этого смятения 
некоторые из находившихся в кормовом отсеке матросов приумолкли. Я попытался 
заговорить с ними, и увидел, что они умирали. 

Кто-то крикнул: В лодку поступает вода! Осмотр показал, что вода проходит через 
верхнюю часть рубки с левой стороны. Затем последовало сообщение, что вода 
проникает и в радиорубку. Был отдан приказ: Задраить водонепроницаемые 
переборки. 

Вода поступала через пробоины в подволоке вплоть до центрального поста. Когда я 
оглянулся вокруг в поисках командира, то увидел его сидящим за зенитным 
перископом и что-то шептавшим слабым голосом, ему, казалось, было трудно дышать.
 Наконец старшина сигнальщиков задраил крышку люка. Лодка погружалась, открыв 
клапаны вентиляции главных цистерн. 

А в это время команды десантных катеров, которые рассеялись во всех 
направлениях, наблюдали всплески воды и вспышки, вызванные взрывами бомб и 
пулеметным огнем противника, на мгновение окутавшие всю лодку, особенно при 
взрыве бомбы, попавшей в ее кормовую часть. Затем, казалось, лодка все больше 
начала крениться на левый борт, все время погружаясь, и наблюдавшие с катеров 
думали, что она потонула. Позднее с эскадренного миноносца был перехвачен 
сигнал о потоплении лодки. Противник, вероятно, полагал, что выполнил свою 
задачу. Для нас было большой удачей, что он не повторил атаку, однако ущерб, 
уже причиненный нам, был и без того значительным. Сигнальщик и старшина-рулевой 
были убиты, командир лодки и другой сигнальщик - тяжело ранены, в прочном 
корпусе имелись пробоины. На левой стороне рубки и радиорубки имелись пробоины 
диаметром 5 см. Трубы воздушной магистрали низкого давления во многих местах 
были перебиты, дифферентные цистерны затоплены, главная балластная и топливная 
цистерны также имели во многих местах пробоины. 

Собрав личный состав лодки, мы разъяснили опасное положение, в котором 
находились. Нам угрожала гибель. 

Посредством непрерывного продувания главной цистерны левого борта нам, наконец, 
удалось ликвидировать крен лодки и приостановить ее погружение. Но для этого 
пришлось израсходовать большое количество воздуха высокого давления и не 
исключена была возможность того, что мы были бы не и состоянии дальше 
производить продувание цистерн. Плавучесть лодки понижалась, так как воздух из 
главных цистерн и воздушной магистрали быстро исчезал, и лодка становилась 
тяжелее. Вода все еще поступала через рубку. Она поступала в лодку и через 
сальники перископа. Аварийная партия отчаянно пыталась заделать пробоины 
ветошью и всем, что попадало под руку, в то время как другие готовили 
деревянные пробки из аварийных распорок. 

Радиоприемники оказались частично поврежденными, ремонт задерживался из-за 
сборки запасных частей. Поскольку командир лодки был тяжело ранен, командование 
перешло ко мне как старшему по званию. Таким образом, судьба лодки находилась в 
моих руках. 

Мне предстояло решить, оставаться ли лодке и дальше под водой или всплывать. 
Учитывая приток воды в лодку я понял, что дальнейшее пребывание под водой могло 
нас погубить. В то же время мне казалось, что из-за недостатка воздуха высокого 
давления нельзя обеспечить нормальное всплытие лодки. Даже если мы и смогли бы 
всплыть на поверхность на короткое время, нас снова мог атаковать противник, а 
это означало сдать ему лодку собственными руками. Я ломал себе голову в поисках 
решения, затем почти интуитивно сказал: Командир, мы выбросимся на берег и 
произведем необходимый ремонт. Командир кивнул головой, соглашаясь. Это, 
несомненно, было самым правильным решением. Если бы, выбрасываясь на берег, 
лодка оказалась притопленной, то есть имела значительную осадку, мы смогли бы 
без особых трудностей сняться затем даже при очень большом отливе. Находясь на 
грунте, мы могли бы сосредоточить все силы и средства на выяснении повреждений 
и ремонте их и выполнить эту работу скрытно от противника, будучи несколько 
прикрыты тенью от тропических деревьев, растущих на берегу. Если же осадка 
будет недостаточной, лодка при отливе окажется вся на виду, мы должны будем 
постоянно беспокоиться о ее устойчивости и, более того, сможем выполнить только 
часть работы. Надо было рискнуть, хотя лодка могла навсегда остаться на 
побережье у Лаэ. 

С момента атаки противника действия команды стали автоматическими, 
инстинктивными. Люди не потеряли самообладание, что объясняется либо незримым 
покровительством богов, либо проявлением наших внутренних сил и выносливости в 
критических обстоятельствах. 

Пробираясь по воде, я добрался до перископа, чтобы произвести наблюдение. Кроме 
темных пятен, которые могли быть отражением берега или неба, ничего не было 
видно. Несколько сосредоточившись, мне удалось рассмотреть вход в устье 
какой-то реки. Морское дно в южных морях усеяно коралловыми рифами, полностью 
полагаться на морские карты нельзя. В этом я убедился на собственном опыте, 
ведя разведку у пункта Буна, когда мы запутались в лабиринте рифов и нам с 
большими трудностями удалось выбраться из них. Если предстояло выброситься на 
берег, то нам ничего не оставалось делать, как направиться к устью реки. 

Я отдал команду, и лодка медленно, как бы блуждая, направилась к устью реки. 
Стрелка глубиномера, слабо освещенная единственной лампочкой в темном 
центральном посту, медленно двигалась от отметки 7,3 м к отметке 8,2 м. Я 
понимал, что все взгляды устремлены на нее. Затем стрелка начала медленно 
двигаться в обратном направлении - кризис миновал по мере того, как мы 
приближались к отмели. Вода перестала поступать через пробоины. Течь 
прекратилась, все в порядке, - мой голос дрожал от радости. 

По мере приближения, тень от берега увеличивалась. Команды: Малый назад, Стоп, 
Полный назад, быстро чередовались одна за другой, лодка с легким сотрясением 
коснулась грунта. Она остановилась, имея лишь небольшой дифферент. Находившиеся 
в центральном посту вздохнули с облегчением. Слова: Оба двигателя остановлены 
репетовались по всей лодке, затем стихли. Напряжение ослабло, и после короткой 
паузы мы начали думать об опасности, в которой на данный момент находились, и о 
трудностях, которые нам предстояло преодолеть. Самым, важным фактором было 
время. В момент, когда лодка села на грунт, был как раз отлив. Нам нужно было 
подняться на палубу и произвести необходимый ремонт, чтобы с наступлением 
прилива своевременно сняться с мели и затем выполнить нашу основную задачу. 

Прежде всего следовало убедиться о том, что ходовой мостик находиться над водой.
 С этой целью ослабили немного задрайку люка. Вода не протекала внутрь лодки. 
Полностью открыв люк, я вышел на мостик и в бинокль осмотрел окрестности. 
Ничего подозрительного не было видно, вокруг стояла тишина. Над водой выступали 
только носовая часть лодки и ходовой мостик. Я выставил на мостике наблюдателей,
 достал и зажег дрожащей рукой сигарету. Кажется странным, однако мое курение 
вселило уверенность в окружавших меня людей, по крайней мере, так мне потом 
говорили. Необходимо было поднять лодку еще немного из воды, чтобы начать 
работу по ремонту. Я приказал продуть главные балластные цистерны, и вскоре из 
воды показались верхняя палуба и були. Я приказал прекратить продувание и 
закрыть кингстоны. Расход воздуха выского давления был очень большим, и мы 
использовали уже большую часть его запасов. Находившаяся в готовности в 
центральном посту аварийная партия поднялась на верхнюю палубу, осмотрела 
повреждения и приступила к ремонту. 

Включили компрессор воздуха высокого давления. В корпусе лодки было обнаружено 
много пробоин. Для того, чтобы удобнее было осматривать корпус лодки с верхней 
палубы, приходилось снимать некоторые листы надстройки. Во время этих работ на 
мостик поднялся главный механик и сообщил, что при наличии обнаруженных 
повреждений трудно будет возвратиться в Рабаул, а потом спросил, не лучше ли 
нам высадиться на берег? Большой крен лодки имеет огромный психологический 
эффект, и я знал, что команда уже пережила его после последней атаки 
бомбардировщиков. Я объяснил обстановку главному механику и сказал: Лодка 
получила очень серьезные повреждения, но это еще не значит, что она вышла из 
строя. Я уверен, что мы сможем возвратиться в Рабаул, после того как закончим 
необходимый ремонт. Я твердо намерен довести его до конца, даже если мы 
подвергнемся атаке противника. Уверенность, с какой я произнес эти слова, еще 
больше укрепила мою решимость. 

Воспользовавшись свободной минутой, я спустился вниз, чтобы навестить командира 
в его каюте. Его лицо вследствие большой потери крови было смертельно бледным, 
он был в полубессознательном состоянии. Если мне суждено так умереть, то лучше 
пуля прикончила бы меня сразу, - сказал он. Я сообщил ему, что попробую с 
наступлением прилива и после пробного погружения уйти отсюда до рассвета, даже 
если ремонт не будет окончен. На это он заметил, что лучше было бы провести 
весь следующий день на месте и полностью убедиться, что лодка действительно 
годна к плаванию. 

И хотя все мы желали как можно скорее возвратиться в базу, учтя совет командира,
 я пришел к заключению, что лучше провести день на грунте, убедиться в 
мореходности лодки и дать возможность личному составу отдохнуть. 

Усилиями команды заделывалась одна пробоина за другой. При ремонте 
использовались только тряпки, деревянные клинья и заглушки. Этого было 
достаточно, чтобы после заделки всех пробоин лодка могла погрузиться. Но 
пробоин было очень много, некоторые достигали 26 см в диаметре и заделывались с 
помощью заплат, большинство же имели диаметр около 5 см, и потребовалось много 
времени, чтобы изготовить для них деревянные заглушки. Первая партия 
приготовленных заглушек была быстро израсходована. При осмотре повреждений с 
палубы была обнаружена пробоина в главной цистерне левого борта диаметром 10 см,
 других повреждений цистерн не было. На кормовой части палубы было 
нагромождение контейнеров с рисом, казалось, что вражеская бомба взорвалась как 
раз над ними. 

Личный состав десантного катера очень удивился, заметив лодку, выбросившуюся на 
пляж, поскольку полагали, что она была потоплена. Катер подошел к борту. Мы 
попросили принять боезапасы, медикаменты и продовольствие, оставшиеся еще на 
подводной лодке, а также двух раненых. Я сказал командиру, что мы не имеем 
возможности организовать за ним надлежащий медицинский уход на лодке, и, 
поскольку обратный переход в Рабаул будет опасным, предложил перенести его на 
берег, но он категорически отказался. Тела двух убитых, раненые и некоторое 
количество боеприпасов были переправлены на десантный катер, и он отошел, 
провожаемый взглядами команды лодки. 

Затем прибыли еще 4 десантных катера, которые приняли с лодки остальной груз 
оружия, боезапасов и продовольствия. Наша задача, таким образом, была выполнена.
 Офицер с десантного катера пожал мне руку и пожелал спокойного плавания до 
Рабаула. Наконец начался прилив, и к полночи лодка, носовая часть которой была 
обнажена так, что видны были крышки торпедных аппаратов, оказалась по 
ватерлинию в воде. Из воздушной магистрали низкого давления в лодку был пущен 
воздух, чтобы установить, не осталось ли еще незаделанных пробоин. Были 
проверены результаты аварийного ремонта, законченного практически к началу 
прилива. Баллоны воздуха высокого давления были наполнены, аккумуляторы 
заряжены, и лодка снова была в порядке. Теперь можно было попытаться сняться с 
мели. Включили моторы на полный ход назад, но лодка не двигалась, вероятно она 
зарылась довольно глубоко в песок. Тогда я попытался раскачать лодку, заставив 
команду перебегать с одного борта на другой, моторы продолжали работать на 
полную мощность, посылая струю от винтов под днище лодки. Такая мера постепенно 
вызвала покачивание корпуса лодки и освободила ее от грунта. Я приказал 
запустить дизели, дал полный ход назад, и лодка, наконец, сдвинулась с места. 
Команда ликовала, выражая криками свое одобрение и выбегая на мостик с 
поздравлениями. 

На рассвете мы погрузились, однако вопреки нашим предположениям плавание 
оказалось не столь спокойным. Мы легли на грунт на глубине 36 м. Дно, вероятно, 
было неровным, поскольку образовался дифферент 15°. Вода не просачивалась через 
недавно заделанные пробоины, однако в каждом отсеке я поставил наблюдателей, 
чтобы следить за возможным поступлением воды. Личный состав, свободный от вахты,
 получил заслуженный отдых. Шатаясь от усталости, я прошелся по лодке, 
осматривая каждый отсек, и обнаружил, что уровень в водомерном стекле одной из 
дифферентных цистерн постепенно поднимался. Несомненно, где-то осталась 
незаделанной пробоина, розыск которой пришлось оставить до возвращения в Рабаул,
 где судоремонтники базы могли произвести детальный осмотр лодки. Я очень устал 
и, едва добравшись до койки, погрузился в глубокий сон, а когда проснулся, часы 
показывали время захода солнца. Мы провели целый день на грунте без каких-либо 
неприятностей, но когда всплыли, мне показалось, что лодка была необычно 
тяжелой. Возможно где-то была течь, которую мы не заметили, пока спали. 
Наблюдение в перископ подтвердило наступление сумерек. 

Я приказал личному составу занять посты, согласно расписанию по погружению, и 
направился из бухты со скоростью 18 узлов. 

Ночь с 20 на 21 марта прошла без происшествий. На рассвете мы снова погрузились.
 Если бы этот период пребывания под водой прошел спокойно, оставался еще один 
ночной переход до подходов к Рабаулу. Меня несколько беспокоило то 
обстоятельство, что вода в поврежденной дифферентной цистерне постепенно 
прибывала и на всем пути должна была беспрерывно работать водоотливная помпа. 
Около полудня мы обнаружили, что цистерна, использовавшаяся нами в качестве 
уравнительной, оказалась сухой. Что было делать? В случае всплытия на 
поверхность, мы, естественно, были бы обнаружены патрульным самолетом 
противника. Можно было перекачать горючее из топливной цистерны в главную 
балластную цистерну, но возникало опасение, что соляр мог вытекать через 
пробоины, имевшиеся в главной балластной цистерне. Мы также могли выстрелить 
торпеды или освободиться от какого-либо другого тяжелого груза, но я мог это 
сделать лишь в крайнем случае. 

В качестве временной меры мы продули среднюю цистерну главного балласта правого 
борта, а затем выровняли дифферент, приняв воду в дифферентную цистерну. 
Продувание цистерны строго контролировалось с целью предотвратить возможность 
утечки воздуха на поверхность воды, что выдало бы наше местонахождение. 
Вследствие продувания балластной цистерны правого борта лодка получила крен 3° 
на левый борт, который, однако, не причинил неприятностей. Эта процедура 
повторялась 2 или 3 раза в течение второй половины дня и таким образом мы 
смогли удерживаться под водой до захода солнца и всплыли лишь в темноте. 

Была ясная звездная ночь и спокойное море. Такой ночи мы долго ждали. Дизели 
работали ровно и, несмотря на большую скорость (18 узлов), не дымили. Вообще 
говоря, настроение у нас было бодрое, хотя не было и намека на ослабление 
бдительности. Лодка шла вдоль побережья Новой Британии, личный состав стоял на 
боевых постах, велось тщательное наблюдение, когда внезапно послышался крик: 
Самолет противника! Мы сбавили ход; в направлении, указанном наблюдателем, 
можно было видеть летающую лодку противника. Вскоре он открыл огонь из 
пулеметов. Я приказал открыть ответный огонь по самолету из спаренного 13 мм 
пулемета. Для лодки было бы гибелью погружаться на глазах у противника, лучше 
было сражаться. Самолет пролетел над лодкой и исчез. Я приказал прекратить 
огонь, резко изменил курс и лодка продолжала следовать дальше. Вероятно, 
противник имел радиолокатор, он появился снова и почти сразу же за кормой лодки 
взорвалась бомба. Опасность возрастала, и мы снова открыли стрельбу из 
пулемета; верхняя палуба лодки была усеяна гильзами. Личный состав 
электромеханической части пытался принести на мостик винтовки, чтобы обстрелять 
противника. Я сказал, что стрельба из винтовок бесполезна и направил их на 
подноску боезапаса. Пули противника ложились вокруг нас, но, к счастью, не 
причинили вреда. 

Вскоре самолет улетел, вероятно, не выдержав боя, но надо было полагать, что он 
вернется. Так и произошло. На этот раз атака была несколько иной, самолет вел 
беспорядочную стрельбу и спустя некоторое время удалился, так и не 
приблизившись к лодке. Мы не смогли сбить самолет, однако организовали хорошую 
оборону, от чего поднялось настроение команды, укрепилось чувство уверенности. 
Мы приближались к своей базе, и общая обстановка в лодке улучшилась. Наконец 
наступил рассвет. Это был прекрасный рассвет, подобного которому мы не видели в 
течение долгого времени. Подводная лодка вошла в порт Рабаул утром 22 марта, 
наши трудные действия по доставке грузов закончились. 

Шла битва за Лаэ. Подводная лодка И-176 прошла ремонт в водах метрополии. 
Повреждения, причиненные пулеметным огнем самолета противника, были устранены. 
Она вторично вернулась в Рабаул с новым командиром капитан-лейтенантом К. 
Ямагути и вновь попала в трудное положение на обратном переходе из Лаэ. Лодка 
следовала в надводном положении ночью, когда над ней внезапно разорвался 
осветительный снаряд. Командир отдал приказание: Срочное погружение! В момент, 
когда верхняя палуба только что скрылась под водой, что-то тяжелое ударило в 
мостик. Не оставалось времени для того, чтобы уточнить, что же произошло. 

Когда мы находились на глубине 13,5 м, что-то взорвалось над нами, но для бомбы 
это был слишком слабый взрыв. Испытывая некоторое беспокойство, мы продолжали 
погружение и остановились лишь на глубине 27 м. Поскольку лодка была довольно 
тяжелой, срочное погружение шло без остановок. Некоторое время мы находились в 
подводном положении, затем в дневное время всплыли, полагая, что вышли в зону 
действия своих сил охранения. К нашему изумлению мы обнаружили, что носовая 
часть ограждения ходового мостика сильно выгнута, нактоуз магнитного компаса 
свалился на мостик, рядом с ним в образовавшейся вмятине лежал довольно длинный 
цилиндрический предмет. Осмотр показал, что это была глубинная бомба, что 
подтверждалось также надписью на английском языке на корпусе бомбы. Ходовой 
мостик был покрыт каким-то желто-грязным веществом. Это было не что иное, как 
взрывчатое вещество из глубинной бомбы. 

Бомба, сброшенная с вражеского самолета, упала в воду как раз над мостиком 
погружавшейся лодки и разломилась. Взрывчатое вещество вымывалось соленой водой 
из корпуса бомбы. На заданной глубине взрыватель бомбы сработал, однако взрыва 
не вызвал. Это был счастливейший для нас случай. 

Мы доставили глубинную бомбу в базу и передали ее по назначению. 

Глава 13. Операции на севере 

Одно только упоминание об этом районе воскрешает в памяти ослепляющие снеговые 
бури, штормы и туманы. В зимнее время погода там меняется особенно часто. 
Спокойное море может вдруг разбушеваться с ураганной силой. Часто зарождаются 
тайфуны. Известен случай, когда во время сильного шторма военный корабль 
перевернулся и затонул. Даже весной, когда становится несколько теплее, над 
морем стоит сплошной туман. Несмотря на то, что кратчайший путь между Японией и 
США лежит через северные районы, они никогда не стали главным театром военных 
действий в силу того, что там в году бывает лишь несколько дней, пригодных для 
действия кораблей и авиации. Это в значительной степени относится к действиям 
подводных лодок и других малых кораблей. При следовании подводной лодки в 
штормовых условиях севера стекла на мостике бьются под напором воды. Для 
предотвращения подобных случаев требовалось устанавливать стальные отражатели. 
Руки наблюдателей, державшие бинокли, коченеют от мороза, а ледяной ветер 
пронизывает через теплую одежду до самых костей. Даже в подводном положении, 
где ветра нет, пребывание в лодке напоминает пребывание в стальной трубе, 
омываемой морской водой, температура которой всегда лишь немного выше нуля. Это 
похоже на то, что тебя заперли в леднике, где приходится дрожать, несмотря на 
теплую одежду, которая связывает движения, когда нужно пробираться по узким 
проходам. Итак, жизнь на подводной лодке, действующей в северных водах, не была 
беззаботной. 

В отличие от команд других военных кораблей, экипажи подводных лодок (как 
офицеры, так и матросы) большую часть своего личного имущества оставляют на 
берегу или на пловучей базе. С собой берется лишь минимальное число вещей, 
необходимых в море. Поэтому при переходе подводных лодок из районов теплых 
морей в северные приходится заходить в свои базы для экипировки личного состава 
теплым обмундированием, которое занимает в лодке гораздо больше места, чем 
обычное. Это обстоятельство создает дополнительные трудности. Японский 
военно-морской флот строился с расчетом на то, что ему придется действовать 
преимущественно в южных морях, и поэтому случилось неизбежное. Когда обстановка 
изменилась, снаряжения и обмундирования, необходимых для действий флота на 
крайнем севере, не хватало. 

Одной из трудностей, с которыми приходится встречаться подводным лодкам, 
является погружение в штормовую погоду, в силу того, что волны снова 
выбрасывают лодку на поверхность. При волне с траверза крен достигает 40-50°, и 
лодка во время погружения не в состоянии выровняться. Это представляет 
определенную опасность, не говоря уже о тех неприятных последствиях, которые 
вызываются таким креном. Волнение обычно уже мало заметно на глубине около 30 м,
 но при очень сильном шторме качка может ощущаться даже на глубине 55 м. Туман 
также создает трудности, особенно для штурманов; когда не видно носовой части 
своего собственного корабля, не помогают даже специальные бинокли, принятые на 
вооружение в японском военно-морском флоте. Внутри самой лодки туман порождает 
большую сырость; конденсированная влага капает и стекает струйками по корпусу. 

Непосредственно перед началом войны 25-30 ноября 1941 г. японские подводные 
лодки, находившиеся в северных водах, включая новую лодку И-26, вели разведку у 
о. Кыска, на подходах к Датч-Харбору и в проливе Адак. Затем, в северные воды 
прибыли подводные лодки И-174 и И-175, вышедшие из атолла Кваджелейн в январе 
1942 г. Указанные лодки предназначались для патрулирования у о-вов Уналашка, 
Амухта, Атка и на подступах к о. Кыска. В воды Японии они возвратились в 
середине февраля. 

В апреле-мае 1942 г. первая эскадра в составе 6 подводных лодок (И-9, И-15, 
И-17, И-19, И-25 и И-26) под командованнем контр-адмирала Ямадзаки участвовала 
в подготовке захвата укрепленных пунктов на Алеутских о-вах, патрулируя в 
указанных выше районах. Этим лодкам была поставлена основная задача вести 
разведку, используя для этой цели дневное время, когда не было тумана, а также 
светлые ночи, поскольку темнота длилась всего 2-3 часа. В районе о. Кадъяк 
подводная лодка И-25 обнаружила крейсер и 2 эскадренных миноносца, а подводная 
лодка И-26 обнаружила 2 тяжелых крейсера, совершавших переход из залива Аляска 
в Сиэтл. Остальные лодки эскадры доносили обстановку в районе Датч-Харбора и 
других пунктов, ожидая удара главных японских сил, которые в июне 1942 г. 
произвели успешную высадку на о. Атту. Тем временем подводные лодки И-25 и И-26 
потопили по одному транспорту противника. В конце июня первая эскадра подводных 
лодок возвратилась в свои базы в Японии. 

Первую эскадру сменила вторая, состоявшая из 7 подводных лодок (И-1, И-2, И-3, 
И-4, И-5, И-6 и И-7). Эскадра действовала в северных водах до начала августа 
1942 г. В июне и июле особенно густые туманы создавали очень трудные условия 
для действия лодок. Несмотря на это, в середине июля в районе к югу от пролива 
Унимак подводная лодка И-7 сумела потопить вражеский транспорт. 

Во вновь сформированную эскадру подводных лодок, предназначенную для действий в 
северных широтах, были включены средние подводные лодки старой постройки типа 
РО, которые в начале войны использовались в южных районах. Эти лодки были плохо 
приспособлены для плавания в штормовую погоду в северных морях. Тем не менее им 
была поручена оборона о. Кыска. В начале августа 1942 г. подводные лодки 
эскадры вышли на позиции. Большинство командиров этих лодок вместе со мной 
обучалось на специальных курсах для подводников. Мы встретились в Йокосука 
перед их выходом в море. Настроение у них было подавленное, так как все 
понимали, что в условиях северных штормов лодки могут просто-напросто 
развалиться. 

28 августа 1942 г. один из наших самолетов в районе бухты Назан (о. Атка), 
обнаружил корабли противника, в том числе один крейсер. Подводным лодкам и 
гидросамолетам был отдан приказ атаковать эти корабли. Подводные лодки РО-61, 
РО-62 и РО-64 вышли в район бухты Назан. 31 августа РО-61, которой командовал 
лейтенант Токутоми, проникла в бухту и торпедировала пловучую базу гидроавиации.
 После атаки лодке удалось вовремя выйти из бухты, но, к сожалению, в 
дальнейшем ее настигли и потопили эскадренные миноносцы и авиация противника. 
Подводная лодка РО-61 была очень старой лодкой типа Л-4, которые действовали 
еще в период первой мировой войны. Это был единственный выпавший на ее долю 
случай для атаки противника. Другим подводным лодкам также удалось проникнуть в 
бухту и выпустить торпеды, однако им также не удалось спастись от преследования 
надводных кораблей и авиации противника. Старые лодки не могли погружаться на 
глубину более 40 м, поэтому им оставалось очень мало надежд на спасение, после 
того как их обнаружили. В порядке пояснения следует сказать, что опасная зона 
взрыва глубинной бомбы, то есть дистанция, на которой взрыв может повредить 
прочный корпус подводной лодки и вызвать ее потопление, простирается от 18 до 
23 м. Если взрыватель бомбы сработает на глубине 28 м, то лодка, следующая на 
глубине от 15 до 30 м, окажется в опасной зоне. Таким образом, имея предельную 
глубину погружения всего 40 м, старые подводные лодки типа РО были всегда 
уязвимы от глубинных бомб; вообще говоря, состояние этих лодок было таково, что 
они готовы были развалиться и без взрыва глубинных бомб; малейшего сотрясения 
было достаточно, чтобы уничтожить их. 

28 сентября 1942 г. подводная лодка РО-65, будучи атакованной с воздуха, 
погрузилась, но не смогла всплыть, однако большинству личного состава экипажа 
удалось спастись. Остальные подводные лодки типа РО вскоре вынуждены были 
возвратиться в Японию для ремонта, и наши силы на севере остались без подводных 
лодок. 

В конце года двум присланным в распоряжение командования наших сил на севере 
подводным лодкам типа И была поставлена задача помешать противнику строить 
аэродром на о. Амчитка. Однако штормовая погода сделала невозможным выполнение 
этой задачи, и подводные лодки вынуждены были возвратиться в базу. 

В феврале 1943 г. силы подводных лодок на севере были увеличены за счет 
прибывших И-31, И-168, И-169, И-171. Несмотря на штормы и ледяные ветры, 
подводные лодки упорно продолжали выполнять задачи по доставке грузов, а также 
нести патрулирование вплоть до середины марта. 12 марта, когда противник начал 
высадку десанта на о. Атту, прибыло новое пополнение, состоявшее из 12 
подводных лодок типа И. До прибытия этих лодок доставку материалов для срочного 
окончания строительства баз на о-вах Кыска и Атту планировалось провести на 
транспорте. Однако противник сильно препятствовал проведению этой операции, и 
после двух неудачных попыток транспорт пришлось заменить подводными лодками. 
Для этих целей были привлечены 7 подводных лодок. 

12 мая 1943 г. противник высадился на о. Атту, поэтому подводные лодки И-7, 
И-31, И-34 и И-35 поспешно были направлены в этот район. На следующий день в 13 
час. 30 мин. в районе Хоруту подводная лодка И-31 торпедировала военный корабль 
противника (2 торпеды попали в цель). Кроме того, ею был поврежден другой 
корабль неустановленного класса. На следующий день та же подводная лодка сильно 
повредила вражеский крейсер. Однако после этого от нее не поступало никаких 
известий (Японская лодка И-31 была потоплена 13 июня 1943 г. в районе о. Кыска 
артиллерийским огнем американского эскадренного миноносца Фрезер. - Прим. амер. 
перев.). 

16 мая 1943 г. в 18 час. 30 мин. у северного побережья о. Атту подводная лодка 
И-35 торпедировала легкий крейсер противника, в результате чего тот получил 
значительные повреждения. После атаки лодка подверглась преследованию, однако 
сброшенные противником глубинные бомбы не причинили ей сколько-нибудь 
значительного повреждения. 14 мая в 30 милях к западу от о. Атту атаке 
подверглась также подводная лодка И-34, она получила при этом значительные 
повреждения, однако ей удалось уйти от преследования. 

В феврале 1943 г. я был назначен командиром подводной лодки И-158, которая в 
это время оснащалась радиолокационной аппаратурой. Первоначальные испытания 
были неудачными. Мы могли обнаруживать подводную лодку, находящуюся на 
поверхности, на дистанции всего 1800 м, при этом цель обнаруживалась либо по 
носу, либо по корме. Эта же самая аппаратура раньше прошла испытание на 
надводных кораблях, однако результаты там были более успешными. По некоторым 
показателям новое радиолокационное оборудование не подходило для подводных 
лодок. Пока шла дискуссия о том, принимать его на вооружение подводных лодок, 
несмотря на отдельные недостатки, или нет, пришло известие о высадке 
американцев на о. Атту и 2 подводные лодки флотилии были немедленно направлены 
на север. Моя лодка осталась для проведения дальнейших испытаний, то есть 
изучения работы радиоаппаратуры на прием под водой. 

До нас дошли вести о том, что однотипная с нашей подводная лодка И-157, следуя 
16 июня в густом тумане к берегам о. Кыска со скоростью 14 узлов, неожиданно 
села на мель в районе, контролируемом противником. Тщетны были все попытки 
сняться с мели. Тогда командир, чтобы облегчить лодку, приказал выбросить за 
борт 6 торпед, 113 аккумуляторов батареи, 12 т смазочного масла и 74 т горючего.
 Нелегко было избавиться от торпед и аккумуляторов. В обычных условиях при 
погрузке и выгрузке батарей часть корпуса подводной лодки вскрывается, однако в 
этом аварийном случае аккумуляторы пришлось разбивать и выбрасывать по частям. 
В 13 час. 20 мин. на следующие сутки лодке удалось наконец сняться с мели и она 
26 июня благополучно прибыла в Куре. Лодка, конечно, не могла погружаться, но, 
к счастью, на пути следования она не встретила противника. Если бы эта 
подводная лодка была оснащена радиолокационной аппаратурой, она могла бы 
избежать описанной выше посадки на мель. Другие лодки, действовавшие в этом 
районе в условиях тумана и не имевшие радиолокационного оборудования, 
продолжали игру в жмурки. Ясно, что они не могли успешно действовать против 
американских кораблей, имевших радиолокационные станции. 

Три из семнадцати подводных лодок, имевшихся в распоряжении Северной группы 
войск, были заняты эвакуацией личного состава и техники с о. Кыска. Лодки 
сделали не менее 13 рейсов и в общей сложности эвакуировали с острова на Курилы 
820 человек, а также доставили на о. Кыску 100 т продовольствия, 125 т 
снаряжения и боеприпасов. 

Тем временем подводная лодка И-24, на которой я служил в начале войны, получила 
приказ принять на борт личный состав группы связи, находившийся на о. Атту, 
которому удалось перебраться в район бухты Чичагов. Трижды эта лодка подходила 
к бухте, но ей так и не удалось обнаружить следов группы, поэтому приказ, 
отданный этой лодке, был отменен. Однако с тех пор о самой подводной лодке 
ничего не было слышно (Согласно американским данным, подводная лодка И-24 была 
потоплена 27 июня у о-вов Адмиралтейства.). 

Подводная лодка И-9 была потоплена во время второго рейса к о. Кыска. После 
войны мы слышали, что следуя в тумане, она была потоплена 10 июня американским 
противолодочным кораблем на подходах к острову Кыска (Согласно американским 
данным охотник за подводными лодками РС-487 обнаружил при помощи гидро- и 
радиолокаторов подводную лодку И-9. На лодку было сброшено 5 глубинных бомб, 
которые выбросили ее на поверхность. После двукратного тарана охотника лодка 
затонула.). 

Подводной лодке И-7, прибывшей третьим рейсом в бухту Вега (о. Кыска), пришлось 
вступить в артиллерийский бой с патрульным кораблем противника. В результате 
прямого попадания снаряда в рубку лодки были убиты ее командир и командир 
флотилии. Затем лодка села на мель внутри бухты. Однако на следующий день ей 
удалось сняться с мели, после чего она направилась в Йокосука. В ночь на 22 
июня, следуя в тумане, она была обстреляна тремя американскими эскадренными 
миноносцами. При этом старший помощник, который только накануне принял 
командование лодкой, был убит. Лодка под командованием командира артиллерийской 
боевой части пыталась уйти от преследования, но села на мель и погибла (По 
американским данным, подводная лодка И-7 первоначально была повреждена 
эскадренным миноносцем Монагхэм и села на мель. Снявшись с мели она пыталась 
уйти, однако встретилась с тремя американскими патрульными кораблями, которые 
атаковали ее и вынудили снова сесть на мель, где она и погибла вместе с большей 
частью своего экипажа.). 

Это был по существу бой между слепым и зрячим. Противник мог следить за нами 
даже в тумане и открывать огонь без предупреждения. Снаряды противника находили 
свою цель, а с продырявленной рубкой мы не могли погружаться. После случая с 
подводной лодкой И-7 действовавшие на севере лодки были сняты с операций по 
эвакуации. Эту задачу начали успешно выполнять эскадренные миноносцы. При 
изучении этой "войны вслепую" в оперативном управлении в Токио наступило 
оцепенение. Спрашивалось, почему до сих пор на подводных лодках не установлена 
радиолокационная аппаратура? В результате изменения отношения к этому вопросу 
было приказано немедленно установить на подводных лодках радиолокаторы для 
обнаружения надводных целей. 

Что касается остальных лодок, то обстрелу в тумане также подверглись подводные 
лодки И-2, И-26 и И-109, однако им удалось погрузиться и уйти от преследования 
и благополучно возвратиться в базу. 

После эвакуации о. Кыска подводные лодки И-2 и И-56 были оставлены на севере 
для действий по нарушению морских сообщений противника и патрулирования. Однако 
низкая температура (10° ниже нуля) и очень сильные штормы, при которых корпуса 
лодок получали сильные повреждения, фактически затрудняли их действия больше, 
чем противник. 

В середине ноября в районе о. Амчитка подводная лодка И-2 потопила вражеский 
транспорт. 

Наши потери в подводных лодках во время операций на севере составили 6 единиц 
(И-7, И-9, И-31, И-24, РО-61 и РО-65). Сами же подводные лодки потопили 
линейный корабль, 2 легких крейсера, пловучую базу гидроавиации, 4 транспорта и 
одно судно, тип которого не установлен. 

В район о. Кыска было направлено 5 сверхмалых подводных лодок, но в силу 
различных причин, включая и штормы, они получили повреждения и не нашли своего 
применения в этом районе. Оборудование наших баз на севере было недостаточным, 
а по сравнению с немецкими базами, где имелись даже укрытия для подводных лодок,
 их можно назвать примитивными (По американским данным, подводные лодки на о. 
Кыска находились в укрытии, которое просматривалось американской 
разведывательной авиацией.). Тот факт, что к вопросам обороны у нас относились 
с некоторым пренебрежением, предпочитая наступательные действия, можно было бы 
рассматривать как сильную сторону японского флота, однако в этом заключалась 
также и его огромная слабость. В настоящее время, когда авиация является 
преобладающим средством борьбы, базы без соответствующей обороны становятся 
непригодными для выполнения своих задач. При таких условиях оружие, на 
строительство которого расходуется так много времени, средств и материалов, 
будет фактически совершенно бесполезным. 

Экипажи, потерявшие свои корабли, шли либо на пополнение десантных партий, либо 
направлялись на зенитные батареи. 

Глава 20. Потопление крейсера "Индианаполис" 

В июле 1945 г. подводная лодка И-58 была снова готова к выполнению боевых 
заданий. Нами был получен приказ 16 июля выйти из Куре и направиться для 
действия на линиях коммуникаций противника. Под звуки марша и приветственные 
возгласы провожающих мы покинули гавань и пошли протраленным фарватером. Одну 
ночь мы провели у базы человекоторпед, где состоялась специальная церемония в 
честь водителей торпед. Шесть таких смельчаков находилось у нас на борту. На 
следующее утро мы вышли в море в сопровождении двух десятков моторных катеров. 
У входа в пролив Бунго мы провели испытательные глубоководные погружения. Во 
время испытаний выяснилось, что перископы на торпедах неисправны, и мы 
вынуждены были возвратиться в базу для их замены. Наконец утром 18 июля мы 
снова вышли в море и направились на юг через пролив Бунго, следуя на полной 
скорости зигзагом, так как опасались атак вражеских подводных лодок. 

Подводная лодка в надводном положении не имеет средств борьбы с находящимися в 
подводном положении лодками противника, единственно, что она может предпринять,
- это увеличить ход. В том случае, когда на подводной лодке имеются 
радиолокационные станции для обнаружения воздушных и надводных целей, она может 
обнаружить противника, определить его место и курс и, благодаря этому, избежать 
встречи с ним. С наступлением светлого времени суток подводные лодки противника 
уходили под воду, то же самое делали и мы. По ночам всплывали и повторяли 
прежнюю игру в кошки-мышки. Таким образом, возможно иногда пройти водами, где 
прячутся в засадах вражеские подводные лодки. Иногда поэтому и нам удавалось 
пройти полным ходом в надводном положении к линиям коммуникаций противника. В 
эту ночь наша радиолокационная станция обнаружила группу американских самолетов 
типа В-29, летевших, вероятно, для нанесения удара по территории Японии. На 
какой город на этот раз обрушат бомбы эти самолеты? 

Луна начала светить ярче и мы уже достигли линии коммуникаций, связывающей о-ва 
Сайпан и Окинаву, где мы вполне могли рассчитывать на встречу с противником. 
Как обычно, за ужином мы выпили за предстоящий успех водителей торпед. Я 
разъяснил им общую обстановку. Согласно полученному приказу, мы должны были 
атаковать корабли противника у восточного побережья Филиппин. 

Подводная лодка И-53 вышла вместе с нами и должна была патрулировать к востоку 
от Окинавы. 

На поверхности ничего не было видно, за исключением бескрайних просторов океана.
 Мы решили ждать противника в точке, где сходятся пути коммуникаций, идущие из 
основных его баз, находящихся на о-вах Лейте, Сайпан, Окинава, Гуам, Палау и 
Улити. Но мы хорошо понимали, что даже в этом случае мы можем и не встретить 
противника в таком обширном районе. Имея человекоторпеды, мы были полны 
решимости потопить любой корабль, который встретится на нашем пути. На линии 
коммуникаций, связывающей Окинаву и Сайпан, море, освещенное ярким лунным 
светом, было спокойно, условия для проведения атаки являлись отличными, но 
противник не появлялся. Не повезло нам также и на линии коммуникаций 
Окинава-Гуам. 

22 июля было полнолуние. При благоприятных условиях для атаки как в дневное, 
так и в ночное время мы направились к линии коммуникаций Лейте-Гуам. Луна 
постепенно убывала, шансы на проведение атаки исчезали, и я молил бога дать нам 
такую возможность. 

27 июля в соответствии с приказом мы подошли к линии коммуникации противника 
Гуам-Лейте и направились вдоль ее на запад. 28 июля в 5 час. 30 мин. с помощью 
радиолокационной станции был обнаружен самолет и мы немедленно погрузились. 
Надо сказать, что к этому времени наше радиолокационное оборудование было 
значительно совершеннее, и мы больше не боялись быть застигнутыми врасплох 
авиацией противника. 

В 14 часов мы подвсплыли на перископную глубину и, к моей огромной радости, 
обнаружили медленно приближающееся трехмачтовое судно. Оно оказалось большим 
танкером. Наконец-то мы были лицом к лицу с неуловимым противником, который, 
судя по всему, не подозревал о нашем присутствии. В то время как мы вели 
наблюдение за танкером, в пределах видимости появился эскадренный миноносец, 
что значительно усложняло дело. Мы погрузились, для того чтобы подойти ближе, и 
я отдал два приказа: Водителям торпед приготовиться к атаке! Приготовить к 
стрельбе все торпедные аппараты! Наши шумопеленгаторы действовали неважно, было 
бы неразумно с нашей стороны подходить к противнику на дистанцию торпедного 
залпа, не зная, где находился эскадренный миноносец. Исходя из сложившейся 
обстановки, я решил использовать человекоторпеды и отдал приказ: Первая и 
вторая торпеды приготовиться! Водитель первой торпеды несколько замешкался, 
поэтому я решил выпустить вначале вторую. По телефону я сообщил обоим водителям 
курс и скорость противника. В 14 час. 31 мин. водитель торпеды #2 запустил 
двигатель и доложил о своей готовности к выпуску. Вслед за этим я отдал приказ 
об ее выпуске. Последнее крепление было отдано и торпеда понеслась к вражескому 
танкеру. Десять минут спустя была готова к выпуску торпеда #1. Ее водитель 
крикнул: Да здравствует император!, и она отделилась от лодки. Обе торпеды, 
казалось, шли хорошо. Проносился обычный для южных морей шквал, но мы все же 
могли видеть танкер. Долго не было слышно взрывов. С беспокойством я продолжал 
наблюдать в перископ. Наконец танкер исчез из поля зрения. Спустя около 50 мин. 
после выпуска торпеды #2 послышался первый взрыв, а через десять минут - второй.
 Мы всплыли, но налетевший новый шквал окутал все вокруг, лишая возможности 
что-либо увидеть. Мы думали о людях, которые еще недавно находились вместе с 
нами, мы помолились о них и пожелали им счастья на том свете. 

Шел уже десятый день, как мы вышли из Куре, и наши запасы свежих овощей 
кончились. Осталось несколько головок лука, в остальном же с утра до вечера 
приходилось довольствоваться консервированными продуктами, которые нам 
осточертели, особенно консервированный сладкий картофель, вкус которого 
оставлял желать много лучшего. Продолжая поиск противника, мы направились к 
узлу пересечения его коммуникаций между Лейте-Гуам и Палау-Окинава. 

29 июля весь день погода была преимущественно плохой, но без шторма, поэтому мы 
продолжали следовать к цели в надводном положении. Теперь мы полностью 
полагались на наши четыре больших бинокля и радиолокационные станции и верили, 
что обнаружим противника до того, как он обнаружит нас. Мы опасались только 
подводных лодок противника в условиях хорошей видимости. Как экипаж нашей лодки,
 так и вооружение ее были первоклассными. Если бы японские лодки имели 
радиолокаторы два года тому назад, мы не понесли бы таких больших потерь. 

Я полагал, что мы сможем продолжать следовать в надводном положении, но 
видимость ухудшилась, и к 19 час. она почти равнялась нулю. Мы погрузились, 
решив обождать восхода луны, которая должна была появиться в 22 часа. После 
погружения ко мне подошел механик лодки и спросил, как долго мы намереваемся 
пробыть под водой. Ему необходимо было сделать кое-какой мелкий ремонт, который 
в условиях надводного положения при непрерывном ходе провести не представлялось 
возможности. Он был очень обрадован, узнав, что имеет для этого около двух 
часов. 

Отдав приказ разбудить меня в 22 час. 30 мин., я пошел отдохнуть в 
кают-компанию. Лодка со скоростью 2 узлов двигалась в западном направлении. В 
тускло освещенной лодке ничто не нарушало тишины, за исключением слабых звуков 
работающей установки для кондиционирования воздуха, да характерных звуков при 
движении горизонтальных и вертикальных рулей. Две трети личного состава лодки 
отдыхало. Люди спали совершенно голыми на койках, на торпедах и на мешках с 
рисом. Остальная часть личного состава несла вахту или была занята на ремонте в 
дизельном отсеке. На лодке развелось очень много крыс. Они были настоящим 
бедствием, от которого невозможно избавиться. Крысы возились у камбуза, их 
возня раздражала. В 22 часа 30 мин. старшина, стоявший на вахте, разбудил меня, 
доложив, что все в порядке. Я одел форму, зашел в корабельную молельню и затем 
поднялся в рубку. У вахтенного офицера небыло ничего нового для доклада. Мне 
захотелось поднять перископ и осмотреться. Я отдал приказ: Личному составу 
заступить на вахту для действий в ночных условиях! Мои глаза начали привыкать к 
темноте. Я отдал новый приказ: Глубина погружения 18 м! Скорость лодки была 
увеличена до 3 узлов. 

Когда лодка достигла соответствующей глубины, я приказал поднять на небольшую 
высоту ночной перископ и быстро осмотрелся. Видимость была значительно лучше, 
можно было видеть горизонт. Луна стояла уже высоко и находилась в восточной 
части неба, ее света было вполне достаточно для проведения ночной атаки. 
Медленно поднимая перископ на более значительную высоту, я два или три раза 
тщательно осмотрел все вокруг, но ничего не обнаружил и решил всплывать. Я 
отдал приказ: Приготовить радиолокационные станции! Антенна была поднята на 
поверхность, авиации в воздухе не обнаруживалось. Оператор радиолокатора прошел 
в свое время специальный курс подготовки, поэтому его мастерство было выше 
обычного. Решив, что авиации в воздухе нет, я принял решение всплыть и идти на 
поиск противника. Вслед за этим я отдал приказ: По местам стоять, приготовиться 
к всплытию! Зазвенел звонок и экипаж начал разбегаться по своим местам. Лодка 
моментально ожила, через минуту я получил доклад, что личный состав занял свои 
места по боевому расписанию. Последовал очередной приказ: Всплывать, продуть 
цистерны главного балласта! Воздух высокого давления начал поступать в цистерны,
 выжимая из них воду, и лодка быстро всплыла. 

Как только верхняя палуба поднялась над водой, был отдан приказ открыть люк 
рубки. Старшина сигнальщиков, который ждал этого приказа, открыл люк и вылез на 
мостик, за ним последовал штурман. Я тем временем вел наблюдение в ночной 
перископ. Радиолокационная станция обнаружения надводных целей была также 
готова к действию. Когда свежий воздух начал поступать в лодку, мы прекратили 
продувание цистерн и перешли на откачку воды с помощью помп. Это делалось для 
того, чтобы сохранить запасы воздуха высокого давления. В это время штурман 
закричал: Курсовой угол 90° правого борта, предположительно корабль противника! 
Я опустил перископ и, быстро поднявшись на мостик, направил свой бинокль в 
направлении, указанном штурманом. На горизонте в лучах луны ясно виднелось 
черное пятно. Вслед за этим последовал мой приказ: Срочное погружение! По этому 
приказу находившиеся на мостике 4 человека быстро спустились вниз по трапу. 
Последним был сигнальщик, который задраил люк и немедленно доложил об этом. Я 
приник к перископу, в который был виден темный контур. Я отдал новый приказ: 
Открыть клапаны вентиляции! Вода начала заполнять цистерны, и лодка стала 
погружаться. Я не отрывал глаз от цели, чтобы не потерять ее из виду. Вскоре 
лодка погрузилась. Эти действия были настолько обычным для нас делом, что все 
шло гладко. 

Как только лодка полностью погрузилась, я отдал приказания: Виден корабль! 
Торпедные аппараты изготовить к стрельбе! Водителям торпед приготовиться к 
выпуску! Это было в 23 часа 08 мин. После погружения мы повернули несколько 
влево и контур корабля оказался прямо по носу. Я продолжал следить за целью в 
перископ, время от времени оглядывая горизонт, но ничего другого не было видно. 
Постепенно противник приближался. Лодка к этому времени была готова дать залп 
шестью торпедами. Противник продолжал следовать курсом, который вел его прямо 
на нас. А может быть, это был эскадренный миноносец, который уже обнаружил нас 
и собирается произвести атаку? Трудно будет попасть в него торпедой, если 
корабль не изменит курса. 

Я пережил несколько тревожных секунд, думая, что идущий корабль является 
эскадренным миноносцем. Во мраке рубки не виден цвет лица находящихся в ней 
людей, и если и чувствуется волнение командира, то определить это можно по его 
голосу. Мы не могли точно определить расстояние до противника, так как не знали 
еще класса корабля. Не могли мы пока что и слышать с помощью шумопеленгаторов 
шум его винтов. Круглый темный контур постепенно превращался в треугольник. В 
23 часа 09 мин. я подал команду: Стрелять будем залпом из шести торпед! В то же 
самое время был отдан приказ водителю торпеды #6 занять свое место, а водителю 
торпеды #5 - приготовиться. 

Корабль противника постепенно увеличивался в размерах. Если он и далее не 
изменит курса, то пройдет прямо над нами. Все еще трудно было определить 
дистанцию, так как мы не могли видеть высоту его мачт. Для того, чтобы 
выпустить торпеды и попасть в цель, нужно знать дистанцию, курс и скорость цели.
 Вычисления должен сделать командир, стоящий у перископа. Когда целью является 
торговое судно, курс и скорость можно определить, следуя у него по корме. 
Дистанцию в этом случае можно определить с помощью радиолокационной станции. 
Однако при этом противник, обнаружив лодку, может изменить курс еще до 
проведения залпа. Если класс корабля установлен, его скорость можно, конечно, 
определить шумопеленгатором по числу оборотов машины. В подобных расчетах можно 
было наделать много ошибок, и, для того чтобы попасть в цель, следовало сводить 
их к минимуму, а сам залп произвести веерообразно. Поскольку менялись курс и 
скорость, время залпа надо было определить заранее, ночью это сделать особенно 
трудно, но в условиях достаточного лунного освещения это облегчалось. 

Цель начала вырисовываться яснее, можно было предположить, что перед нами 
крупный военный корабль противника; видна была большая мачта. Класс корабля 
теперь стал ясен. Можно было определить высоту мачты - она составляла 27 м. Это 
был либо линейный корабль, либо тяжелый крейсер. Дистанция до цели сократилась 
до 3650 м. Для залпа были намечены дистанция 1830 м и курсовой угол правого 
борта 45°. Гидроакустик доложил, что противник идет с большой скоростью. 
Вначале я поверил этому, но визуальное наблюдение показало, что ход корабля был 
не слишком велик, и при расчете я принял скорость равной 20 узлам. Я был 
настолько занят расчетами атаки обычными торпедами, что даже не отдал приказ о 
подготовке к выпуску человекоторпед, хотя их водители просили меня об этом; я 
решил использовать их лишь в том случае, если атака обычными торпедами потерпит 
неудачу. 

Луна была у нас по корме, и корабль противника теперь уже был хорошо виден. 
Ясно вырисовывались две кормовые башни и решетчатая мачта. Я принял его за 
линейный корабль типа Айдахо. Экипаж лодки с нетерпением ожидал приказа о 
торпедном залпе. В лодке стояла мертвая тишина. В таких случаях глазами лодки 
является перископ командира, а ушами - шумопеленгаторы. Кроме командира, никто 
не мог знать, что делалось наверху. Люди с напряжением ждали следующего приказа.
 Водители человекоторпед спрашивали меня: Что с противником? Где он? Почему нас 
не выпускаете? 

Благоприятный момент для залпа приближался. Я изменил величину курсового угла 
до 60° и дистанцию до 1370 м и начал сближение для залпа. Наконец громким 
голосом скомандовал: Аппараты товсь! - Залп! Торпеды выстреливались с 
интервалом в две секунды. Из торпедного отсека доложили: Все торпеды вышли, все 
в порядке! Шесть торпед, подобно вееру, понеслись навстречу вражескому кораблю. 
Я быстро взглянул в перископ, но ничего подозрительного не было видно. Направив 
лодку на параллельный с противником курс, мы с нетерпением стали ждать взрывов. 
Каждая минута казалась вечностью. Наконец у носовой, а затем у кормовой 
артиллерийской башни правого борта корабля поднялись два столба воды, вслед за 
которыми последовали вспышки ярко-красного пламени. Затем у башни #2 поднялся 
еще один столб воды. Взрывы, казалось, окутали корабль. Попадание!, Попадание!, 
- кричал я всякий раз, как торпеда поражала цель. Команда пустилась от радости 
в пляс. 

Корабль противника потерял ход, но еще находился наплаву. Я поднял дневной 
перископ и дал возможность личному составу, находившемуся в рубке, посмотреть 
на происходящее на поверхности. Вскоре до нас дошел звук взрыва, сила которого 
была гораздо больше силы взрывов торпед. Затем донеслись звуки трех 
последовательных взрывов, а за ними еще шести. Команда лодки, не поняв в чем 
дело, закричала: Атака глубинными бомбами! Я быстро успокоил людей, сказав, что 
это были взрывы на торпедированном нами корабле и что поблизости не было других 
кораблей противника. 

Наблюдая в перископ, я видел несколько вспышек на борту корабля, однако он, 
казалось, еще не собирался тонуть, поэтому я приготовился дать по нему второй 
залп. От водителей торпед послышались просьбы: Поскольку корабль не тонет, 
пошлите нас! Противник, конечно, представлял для них легкую цель, даже несмотря 
на темноту. А что если корабль потонет еще до того, как они достигнут цели? 
Однажды выпущенные они уходили уже навсегда, поэтому не хотелось рисковать, 
жаль было губить их напрасно. Взвесив факты, я решил не выпускать на этот раз 
человекоторпеды. Спешить было ни к чему, но вскоре я получил доклад, что 
противник использует гидролокацию. Без сомнения, он пытался определить 
дистанцию до нашей лодки. Понимая, что противник может нас обнаружить, я решил 
уйти на глубину, для того чтобы произвести перезарядку торпедных аппаратов для 
второго залпа. Опустив перископ, я приказал вести дальнейшее наблюдение за 
противником при помощи шумопеленгатора и гидролокатора. Как мы слышали уже 
после войны, корабль в тот момент находился на грани гибели, но в то время у 
нас были сомнения на этот счет, так как хотя 3 наших торпеды и попали в цель, 
они не смогли потопить корабль. 

Вскоре мне доложили о том, что посылка сигналов гидролокатора противника 
прекратилась. В силу того, что мы производили перезарядку торпедных аппаратов, 
лодка имела дифферент, и поэтому подниматься на перископную глубину было опасно.
 Окончив перезарядку, мы всплыли и подняли перископ, но противника в пределах 
видимости уже не было. Я направил лодку в то место, в котором, по моему мнению, 
корабль мог затонуть, но и там ничего не обнаружил. Прошло уже свыше часа после 
торпедирования корабля, и теперь я был уверен, что он затонул. Получив такие 
повреждения, он не мог уйти на большой скорости, а если бы и начал уходить, то 
должен был находиться в пределах нашей видимости. Мне все же хотелось иметь 
доказательство гибели корабля, но в темноте на поверхности было очень трудно 
обнаружить какие-нибудь обломки. С чувством сожаления я направил лодку на 
северо-восток, опасаясь преследования кораблей или авиации противника, которые 
могли следовать совместно с потопленным нами кораблем. Пройдя в течение часа в 
надводном положении, мы погрузились для того, чтобы приготовиться для 
последующих действий. Как выяснилось позже, нами был потоплен американский 
тяжелый крейсер Индианаполис. 

В то время как настроение личного состава лодки было превосходным, мы ничем не 
могли утешить водителей торпед. Один из них был особенно обижен. Со слезами на 
глазах он настойчиво спрашивал, почему они не могли быть использованы против 
такой хорошей цели, как линейный корабль. Я пытался успокоить его, говоря, что 
вскоре мы снова встретим корабли противника. 30 июля мы отпраздновали победу, 
одержанную нами в предыдущий день. На обед у нас был любимый рис с бобами, 
вареные угри и солонина (все консервированное). 

1 августа мы получили приказ следовать в северном направлении, в соответствии с 
чем изменили курс. Я подумал, что неплохо было бы произвести поиск, поэтому 
решил выйти на линии коммуникаций Окинава-Улити, а затем Окинава-Лейте. В 
полдень мы погрузились и стали ждать противника, но он не появлялся, и поэтому 
в 15 час. мы всплыли и пошли дальше на север. Перед всплытием мы тщательно 
прослушали поверхность и осмотрелись в перископ, но ничего подозрительного не 
обнаружили. Идя надводным ходом со скоростью 12 узлов, мы обнаружили на 
горизонте мачту какого-то торгового судна водоизмещением (судя по корпусу, 
мостику и трубам) около 10 тыс. т, шедшего в западном направлении без охранения.
 Дистанция до него составляла около 10 миль. Несмотря на то, что мы увеличили 
скорость до 15 узлов, расстояние до него не уменьшалось, но постепенно 
увеличивалось. Даже увеличив ход до полного, мы так и не смогли обогнать 
идущего с большой скоростью судна, чтобы затем занять позицию и атаковать его. 
Луна садилась, поэтому, если бы мы даже и сблизились с противником, то на 
успешную атаку в ночное время рассчитывать уже не приходилось. Правда, 
противника можно было настичь в дневное время. На лодке И-58 были установлены 
двухтактные дизели небольшой мощности. На всех остальных лодках нашего типа 
были такие же дизели. Из-за недостатка веса принимался балласт. Было обидно до 
слез видеть техническую отсталость Японии! Я вспоминал скорость 23 узла, 
которую имела подводная лодка И-24 при плавании у Гавайских о-вов. 

2 августа мы получили донесение нашей разведки из узла связи Явата следующего 
содержания: Усиленная работа радиостанций противника показывает, что крупные 
его силы участвуют в поисках пропавшего корабля. Со времени потопления 
Индианаполиса прошло три дня, но мы и не подумали, что эти сведения касались 
именно этого факта. После войны мы узнали, что командир и 315 человек из 
состава экипажа этого корабля были спасены. В то время я полагал, что спасение 
уцелевших людей уже закончено, поскольку, перед тем как корабль затонул, экипаж 
его имел достаточно времени сообщить о бедствии по радио. 

7 августа мы услышали по радио сообщение об огромных разрушениях, причиненных 
городу Хиросима взрывом только одной бомбы. Лейтенант Нисимура, который обычно 
слушал американские радиопередачи, сказал, что это была не обычная бомба. Лично 
я не слушал передачи и даже не старался слушать, так как это ухудшало и без 
того плохое настроение. Мы на лодке не в состоянии были оценить создавшееся 
положение. Наш долг требовал продолжения борьбы; согласно полученным приказам, 
мы должны были делать все от нас зависящее, чтобы нанести противнику наибольшие 
потери. Если бы я прослушал иностранные радиопередачи, то стало бы ясно, что 
сброшенная на Хиросиму бомба была атомной. 

Приблизительно 8 марта 1944 г. доктор Танака сообщил в парламенте о 
существовании атомной бомбы, и с тех пор мы все мечтали о том, чтобы получить 
это оружие как средство, способное поправить наши военные дела. Если бы мы 
знали, что противник уже изготовил атомное оружие, то наше моральное состояние 
и боевой дух значительно снизились бы. С этой точки зрения наше неведение, 
возможно, было к лучшему. Но, с другой стороны, опасно воевать, не зная о новых 
видах оружия противника и его возможностях. Иными словами, старшим офицерам 
необходимо слушать радиопередачи противника, но надо иметь достаточно крепкие 
нервы, чтобы любые известия не вызывали тревоги. К несчастью, мои нервы были не 
в состоянии выдержать это. По-видимому, когда бомбардировщик типа В-29 поднялся 
с аэродрома Тиниан (Маршалловы о-ва), неся атомную бомбу для города Хиросима, 
экипаж самолета знал уже о потоплении Индианаполиса, который доставил из США в 
Тиниан часть этой бомбы. Экипаж самолета сделал следующую надпись на этой 
атомной бомбе: Подарок за души погибших членов экипажа Индианаполис. Об этом я 
прочел в марте 1949 г. в одном журнале. Статья была озаглавлена: Соединение 
атомных бомбардировщиков - курс на Хиросиму. В ней говорилось, что атомная 
бомба собиралась из нескольких составных частей. Большинство из них было 
доставлено по воздуху, однако самая большая и тяжелая часть бомбы была 
доставлена на тяжелом крейсере Индианаполис. 

Прошло свыше 20 дней с тех пор, как мы вышли из Куре; мы давно не мылись, не 
было лишних смен белья и мы носили одно и то же днем и ночью. Не было воды, 
чтобы произвести стирку, и возможности просушить белье. Находиться и работать в 
грязной и влажной одежде внутри лодки, где много электрического оборудования, 
было опасно.