Глава  


Я вернулся, превратившись в позор для своей семьи и для всей деревни.
 Еще больше осложняло положение то 
что семья страдала от бедствий и нищеты.
 Моя мать и старшие братья трудились на крошечной ферме от восход. 
до заката. Они и три моих сестры одевались в драные лохмотья, а маленький домик,
 в котором я родился 
превратился в развалюху 


Когда я уезжал в Токио,
 буквально каждый житель деревни провожал меня добрыми напутствиями, все он. 
надеялись на мой успех. И теперь, хоть я и опозорил их,
 никто не упрекнул меня ни единым словом. В их глаза. 
виднелся укор, но они отворачивались, чтобы не смутить меня.
 Я не осмеливался пройти по деревне, потом. 
что стыдился людей. Я не мог вынести их молчаливого напоминания.
 Самым моим горячим желанием стал. 
бежать с места моего позора 


, И тогда я вспомнил большой плакат на железнодорожном вокзале в Саге,
 призывающий поступат. 
добровольцами на службу во флот.
 Поступить на военную службу казалось мне единственным выходом и. 
сложной ситуации. Моя мать, которая и так уже несколько лет не видела меня,
 не одобряла моего желания снов. 
уехать, но ничего другого просто не оставалось 



31 мая 1933 года я превратился в 16летнего новобранца на военноморской базе в Сасебо,

 расположенно. 
всего в 50 милях от моего дома. Это было начало новой жизни,
 [с ее чудовищно жесткой дисциплиной . 
тяготами, намного превосходившими мои самые жуткие ночные кошмары.
 В эти дни на помощь мне приходи. 
заученный кодекс самураев «Хагакурэ» — «Сокрытое в листве» 


Американцам и другим жителям Запада очень сложно, если возможно в принципе,
 принять безжалостну. 
дисциплину, царившую в нашем флоте в те времена. Унтерофицеры,
 не размышляя ни секунды, жесток. 
избивали новобранцев, если считали, что те заслуживают наказания.
 Когда я совершал нарушение дисциплин. 
или допускал ошибку на учениях, унтерофицер вытаскивал меня за шиворот из строя 



«Рекрут Сакаи, встать к стене! Наклон! — орал он. — Я делаю это не потому,
 что ненавижу тебя, а потому чт. 
люблю. И хочу сделать из тебя хорошего моряка! Наклон!. 



И после этого он изо всей силы обрушивал на мою задранную корму толстую деревянную палку.
 Боль был. 
ужасной, и удары сыпались градом. Мне не оставалось ничего другого,
 как стиснуть зубы и постараться н. 
закричать. Иногда я получал до 40 ударов по заднице.
 Часто я терял сознание от боли. Однако потерять сознани. 
совсем не значило избежать наказания.
 Унтерофицер просто выливал мне на голову ведро холодной воды 

потом снова ставил меня в исходную позицию и продолжал «дисциплинарное взыскание» до тех пор,
 пока н. 
решал, что я хорошо усвоил урок 


Начальство хотело заставить каждого отдельного рекрута делать все возможное,
 чтобы не дать его товарища. 
совершать слишком много ошибок. Для этого,
 когда один из нас подвергался наказанию, 50 остальных рекруто.