Наш «четырехугольник» тут тоже не единственный. Рядом с нами еще много таких. 
Там находятся испанцы. Жандармы говорят, что там у них еще погуще, чем здесь. 
Возник целый город со стотысячным «населением». 
Наконец доставляют воду. Мы приготавливаем молоко. Из Ла Хункери мы взяли с 
собой молочный порошок и сгущенное молоко. К вечеру привозят какой-то суп и 
раздают хлеб. Так мы живем четыре дня. У нас нет самых необходимых удобств. 
Начинаем соображать, как бы улучшить наши жизненные условия, но насмешники 
зубоскалят:
— Мы ведь во Франции, на берегу Средиземного моря, на отдыхе. Все буржуи на 
нашей родине могут нам позавидовать. Лежи себе и любуйся на солнышко, никаких 
обязанностей. Что может быть лучше?
Через несколько дней ветер в самом деле утихает. На берегу моря солнце печет не 
так сильно, мы чувствуем себя вполне хорошо. Нас тут около сорока человек из 
Латвии. Другая группа латышей, оказывается, задержана в Аржелесском лагере.
Первое благоустройство — на третий день оборудуется общественная уборная — в 
море, недалеко от берега, параллельно ему, устанавливается длинный мостик, к 
которому с берега ведут несколько мостков. Дешево и остроумно. Только мы уже не 
можем теперь в море мыться и купаться. Это благоустройство, которым всем часто 
приходится пользоваться, мы называем «авеню Даладье».
Начинают действовать французские общественные организации. Предпринимается 
кампания за улучшение условий в концлагере борцов за свободу испанского народа. 
Обществу помощи испанскому народу удается нелегально пересылать нам некоторые 
газеты. Нам присылают и немного продовольствия, но им только с большим трудом 
удается получить разрешение передать его нам.
Постепенно положение все же улучшается. Однажды привозят несколько машин досок, 
нам разрешают строить бараки. Привозят также немного соломы. Где-то удается 
раздобыть мешки — появляются матрацы.
Некоторые приносят с автомобильного «кладбища» сидения и спят на пружинных 
матрацах. Нам удается организовать» добавочно еще несколько досок. И вот в 
нашем бараке уже имеются четыре стола со скамейками. Но на этом наши 
«благоустроители» и «изобретатели» не успокаиваются. Каким-то образом 
«организуется» немного проводов, и мы присоединяемся к электрическим проводам 
коменданта лагеря. У нас оказывается и радиоприемник. В конце второй недели мы 
уже живем вполне культурной жизнью.
С точки зрения французской «демократии» это, разумеется, в высшей мере нагло и 
преступно. Мы пользуемся электричеством без счетчика, а приемник наш нигде не 
зарегистрирован. По инструкции в наших бараках не предусмотрены ни «матрацы», 
ни столы, ни скамьи. Мы нарушаем закон, за что нам грозит наказание. Но, в 
конце концов, мы нарушаем законы буржуазной демократии не впервые.
Мы гордимся тем, что таких удобств, как в бараке «15 Compania Letton» нигде нет.
 К нам приходят смотреть, как мы устроились. Иные завидуют, иные обещают взять 
с нас пример. Радио, существование которого — наша большая тайна и которое мы 
слушаем с предосторожностями, находится в ведении Беньямина Куура. Из других 
бараков мы приглашаем слушать радио только людей, пользующихся нашим полным 
доверием и симпатиями. Наш главный девиз — не поддаваться пессимизму. Мы решаем 
как можно целесообразнее использовать время. Организуем учебу.
Прежде всего разрабатывается учебный план. Каждый вечер все обязательно должны 
слушать международный обзор, который делает т. Кур по радиосообщениям. Кроме 
того, всем нужно подготовить ответы на 60 вопросов по истории, экономике и 
географии Испании. Далее можно изучать по выбору математику и французский язык. 
Кое у кого есть книги, а вообще у нас недостатка в лекторах нет. Розенберг, 
например, оказывается специалистом по истории Испании, а Брозинь хорошо знает 
ее экономику. Фолманис (Грива) ведает нашим протокольным отделом, он ведет 
дневник нашей «Compania». Раз в две недели выходит стенная газета. Утром мы все 
встаем в определенное время и занимаемся физкультурой.
Разумеется, не все идет так гладко. После нескольких тихих дней опять 
поднимается ветер и срывает с нашего барака часть крыши. При «организации» 
материала для починки крыши «доблестные» жандармы арестовывают, избивают и 
уводят одного из наших товарищей. Жандармы демократии защищают частную 
собственность. Но крышу мы все равно вскоре исправляем.
Иным кажется, что строгая внутренняя дисциплина и всевозможная нагрузка здесь 
ни к чему. Но вскоре этих товарищей удается убедить, что такой порядок — лучшее 
средство для поддержания в нашей группе бодрости и жизнерадостности.
Не хватает воды, нет посуды, в которой можно было бы что-нибудь постирать. 
Появляются насекомые. У Купциса, правда, есть кое-какие порошки против них, но 
вскоре его запасы иссякают. Затем мы получаем жестяную посуду и несколько 
мешков угольных брикетов. Всем читается инструкция, как стирать белье. 
Начинается борьба с насекомыми.
С большим любопытством мы следим за международными событиями. По вечерам 
международный обзор- зачастую затягивается на два и больше часов. Наш Бинка, 
как мы называем Беньямина Кура, очень -аккуратно выполяет свои обязанности и 
информирует нас о том, что сообщают парижская, лондонская и московская 
радиостанции.
В Центральной Испании борьба продолжается. Однако Чемберлен с Даладье уже 
начали переговоры о признании правительства Франко и производят нажим на 
правительство Негрина, стараясь заставить его прекратить сопротивление. 27 
февраля 1939 года Англия и Франция признают правительство генерала Франко. 
Французское правительство назначает Петэна своим представителем в Бургосе. 
Становится известно, что командующий мадридским фронтом полковник Касадо и 
правый социалист Бестейро, с ведома английского