одрома, и как раз был над верхушками деревьев. Я 
выхватил бинокль у одного из стоящих рядом японских офицеров и увидел Фритца, 
делавшего все возможное, чтобы не потерять высоту. Фонарь был сброшен после 
того, как началась утечка топлива Т, а затем самолет стал падать в деревья. Я 
не увидел ни тела, выпавшего из «кометы», ни парашюта. Но вот что-то темное 
вывалилось из самолета. Это был Фритц? Потом неожиданно показался парашют, 
который так же быстро исчез в лесу.

Оставив японцев, стоявших с раскрытыми ртами, я побежал к уже заводившемуся 
грузовику и сказал водителю гнать к месту крушения. Мы слышали шум взрыва 
«кометы» Фритца, когда выезжали из ворот аэродрома. У меня не было точного 
предположения, куда рухнул самолет, и поэтому мы поехали приблизительно, а 
вскоре нас догнали пожарные и машина «Скорой». Съехав с дороги, машина 
запрыгала по полю, но из-за прошедших накануне ливней земля оказалась сильно 
размытой, и нам пришлось разворачиваться, и, наконец, мы попали на маленький 
мост, окопанный рвом. К этому времени «скорая помощь» и пожарные расчеты 
поравнялись с нами, и мы никак не могли решить, кто поедет первым, и поэтому 
пришлось поворачивать, чтобы найти другую дорогу. Наш легкий грузовик 
«кюбельваген» мог проехать в объезд, и мы помчались через соседнее ноле, потом 
въехали в маленький лес и только затем вырулили к дымящим останкам самолета 
Фритца. Выпрыгнув на ходу из машины, я стал звать Фритца, крича что было мочи, 
но его нигде не было видно. Водитель, который пробежал чуть вперед в лес, 
вернулся, держа в руке обрывок от сумки, где хранился парашют. Это было 
невозможно! Куда же тогда делся Фритц? Не могло быть такого, чтобы он упал, 
ничего себе не повредив!






Рис. 18. «Фольцваген-82» – «кюбельваген»



На другом краю леса мы обнаружили дом, перед которым собрались люди. Мы 
побежали туда, крича:

– Вы видели, как упал самолет? Где пилот?

– Он сидит в доме, – прокричал кто-то в ответ.

Сейчас было не время для глупых шуток. Но совсем скоро я обнаружил, что это 
была не шутка. Фритц то улыбался, то морщился, когда кокетливая деревенская 
девушка перевязывала ему ногу. В этот момент появилась другая симпатичная 
девушка, которая, выйдя из кухни, несла горячий кофейник. Эта картина не 
поддается описанию.

– Фритц! А ты, оказывается, счастливчик, каких еще поискать! Ты в порядке?

Он улыбнулся и махнул рукой, чтобы я сел рядом с ним, а сам обратился к одной 
из девушек:

– Мисс Хильда, не будете ли вы так любезны принести еще одну чашку кофе для 
Мано, ему нужно перевести дух!

– Я спросил, как ты себя чувствуешь, Фритц! – закричал я.

– Ну, и хорошо, и не очень! – ответил он. – Я потерял очки, когда падал, И 
теперь уверен, что мне будет очень трудно подобрать взамен, чтобы сидели так же 
удобно. И еще моя нога. Может, сильный ушиб, а может, вообще перелом!

Потом подоспела «скорая помощь», и молодой доктор торжественно заявил, что у 
него серьезное растяжение сухожилия, а пожарные затушили догорающую «комету». 
Фритц рассказал, что до того, как он выбросился с парашютом, он попытался 
открыть фонарь кабины обычным способом, но его заклинило от поднявшейся 
температуры. Тогда он освободился от пристегнутых ремней и с силой сдвинул 
«крышу». К этому моменту каждая секунда была на счету, и теперь ему нужно было 
прыгать. С того места, где я стоял на поле, мне показалось, что Фритц вылетел с 
довольно большой высоты, но он сказал, что прыгнул в тот момент, когда 
находился примерно в сорока метрах от верхушек деревьев. Он летел прямо на 
самолет, но ему несказанно повезло, потому что он зацепился за ветки.

– У меня ощущение, будто я спрыгнул с колокольни, вцепившись в зонтик, – сказал 
он, – но я говорю, мне повезло, и Хильда с Аннелиз вовремя помогли мне, 
благодаря чему я, собственно, нахожусь здесь. А ты, кстати, еще не начал 
собирать гвоздики для меня?

Вернувшемуся на аэродром Фритцу сделали рентгеновские снимки, которые показали 
перелом кости. Таким образом, наш Фритц выпал из летной жизни, как минимум, на 
несколько недель.



Сирены, возвещающие о воздушном налете, завыли в тот вечер, когда мы только что 
закончили празднование «дня рождения» Фритца. Зенитная артиллерия подняла 
стволы пушек, а мы, надев свои кожаные регланы и оставив после себя беспорядок, 
кинулись по местам. Нигде не было видно ни одного огонька света, только в небе 
сияние прожекторов вырисовывало те здания, что побольше. Два длинных луча света 
пересеклись, держа в образованном ими проеме крошечный истребитель 
серо-стального цвета. Разрывающиеся снаряды полетели с земли и воздуха, паля по 
вражеским самолетам. Случайн