нтересованных зрителей. 
Двигатель зашумел, самолет помчался по полосе и взлетел. Едва поднявшись на 
высоту двухсот метров, он сделал широкий вираж и полетел в обратную сторону, 
приближаясь к нам, как громадная рептилия. Затем, перед тем, как достигнуть 
вышек, он спустился ниже, а потом громко застонал, как привидение. За долю 
секунды он рассек воздух между вышками, оглушив нас, и мгновенно материя 
расползлась на части от невидимых пуль. А когда мы перевели взгляд, Фритц уже 
взмыл высоко в небо.

От восхищения я потерял дар речи. Если это гениальное оружие будет так же 
функционировать в боевых условиях и им будут снабжены все «кометы», то совсем 
скоро нам удастся положить конец атакам вражеских бомбардировщиков.

Фритц чисто приземлился, и я поехал встречать его.

– Ну, что ты думаешь об этом? – крикнул он с таким выражением лица, будто 
только что выиграл войну.

– Это было ужасно, – ответил я, – но разве сможешь ты повторять то же самое 
каждый раз?

– Это уже мой третий полет, – сказал мне Фритц. – Первая попытка была неудачной,
 во второй – только две дырки оставлены в материи после четырех выстрелов, а 
что скажешь сейчас! Пока мы еще экспериментируем, но я уверен, мы на правильном 
пути. Завтра днем у меня следующий полет!

Я должен был доложить о своем приезде Шпёте в 9.30 и поэтому сейчас направился 
к старому зданию, где располагался штаб. Унтер-офицер проводил меня в приемную, 
находившуюся прямо перед кабинетом Шпёте, и не успел я присесть, как с 
удивлением услышал голос Шнёте – громкий и твердый, хотя и доносился из-за 
закрытой двери. Обычно он был мягким и редко повышал голос, поэтому сейчас он 
действительно был взбешен не на шутку. Затем дверь открылась, и вышел Тони 
Талер, бледный, как лист бумаги. Он увидел меня, притворно улыбнулся и 
произнес:

– Ну, Мано, уже вернулись из Йесау?

Я не поверил своим ушам. Впервые за много месяцев он назвал меня но имени. Я не 
успел ничего сказать в ответ, потому что в дверном проеме появился Шпёте и 
пригласил меня зайти в кабинет. Мы немного поговорили о прошлом, и он рассказал,
 что я переведен сюда специальным приказом, а также я узнал, что Талеру дан 
приказ произвести свой первый тренировочный полет на «Ме-163В» немедленно! 
Бедный Тони! После «отдыха» в Бад-Цвишенане и отсутствия каких бы то ни было 
серьезных перемещений, не считая поездок на местном поезде, он должен был 
лететь на истребителе! Шпёте никогда не требовал от других того, чего сам не 
мог выполнить, и потому было абсолютно правильным, что Тони ничем не должен 
отличаться от других. Также Шпёте сообщил мне, что старший лейтенант Медикус 
примет на себя ответственность за неопытных пилотов «комет», а еще – что 
ожидается японская делегация, которая будет наблюдать за демонстрацией полетов, 
и все приготовления для их встречи возлагаются на меня.

Наши японские гости прибыли вовремя, как всегда невозмутимо улыбаясь, правда, 
совсем скоро улыбки сошли с их лиц, когда мы показали им ремонтный ангар, где 
прогревались сразу несколько ракетных двигателей. Как раз в кабине одного из 
самолетов сидел Фритц, лично контролирующий процесс. Когда раздался знакомый 
приглушенный звук, означающий, что топливо кончилось, и облако белого пара 
вылетело из выхлопной трубы, Фритц выпрыгнул из кабины и направился к стоявшим 
японцам, которые не могли произнести ни слова.

– Ну разве это не что-то! – крикнул он, обращаясь к японской делегации, но, 
вместо ответа, они все так же молчаливо продолжали улыбаться.

Пока самолет снова заправлял топливные баки и готовился для демонстрационного 
полета, мы все медленно побрели к месту взлета, а Фритц тем временем 
жестикулировал и рассказывал что-то веселое. Наши японские визитеры вежливо 
смеялись, реагируя на шутки, которых они, похоже, не понимали. Когда самолет 
был готов, я помог Фритцу подняться в кабину. Перед тем как захлопнуть крышку 
кабины, он сказал:

– Мано, голубые гвоздики мои самые любимые!

– Хватит с тебя и одуванчиков! – крикнул я ему сквозь маленькое отверстие в 
плексигласе. Он хорошо взлетел и находился на высоте около ста метров, когда из 
хвоста стали вылетать белые клубы дыма, сразу же за которыми появился толстый 
след, состоящий из масляно-черного дыма. «Комета» загорелась. Дымящий самолет 
теперь поднимался, раскачиваясь из стороны в сторону, направляясь в сторону, 
где располагались постройки аэ