вала за 
«Bf-110» к горизонту. Мы подумали, что полет осуществляется нормально, как 
внезапно самолет начал резко терять высоту и исчез из вида. «Bf-110» сделал 
круг и вернулся на аэродром. Или Першелл сбросил трос, или он оборвался.

Мы прыгнули в машину и быстро поехали в том направлении, где, по нашим расчетам,
 должна была приземлиться «комета». В двух километрах от аэродрома, среди 
кустов, мы нашли самолет. На первый взгляд он выглядел абсолютно неповрежденным.
 Франц Першелл находился в кабине без сознания. На лице у него кровоточила 
глубокая рана. Стекло кабины также было в крови, а на плечах висели оборванные 
ремни безопасности. Его немедленно доставили в госпиталь, где у него обнаружили 
два сломанных позвонка, двойной перелом челюсти, а также множество царапин и 
ушибов, и еще несколько дней он находился на грани между жизнью и смертью.

Весь оставшийся день Карл Вой рассказывал мне и приехавшему Нелте о ежедневных 
рутинных полетах в Йесау.

Ранним утром следующего дня мы с Нелте осваивали технику нашего первого полета 
на буксире, а Вой совершил тренировочный полет на одном из новых «Ме-163В». 
Когда он взлетел, я должен был следить за отцепкой троса на высоте четыре 
тысячи метров и поэтому мог легко улавливать каждое движение «кометы». Взлет 
прошел отлично, и его «комета» взмыла в воздух как пуля. Затем она начала 
коптить, и огромный черный хвост потянулся за ней. Потом стало подтекать 
топливо Т. «Комета» начала дергаться, а затем Вой выпрыгнул из нее. Несколько 
секунд спустя он уже раскачивался в воздухе на своем парашюте.

Как только я приземлился, мы с Нелте кинулись на поиски Воя. Спираль дыма, 
поднимавшегося от самолета Карла, указала нам примерный маршрут, и мы нашли Воя 
сидящим на пне и растирающим ушибленную лодыжку. Его лицо было чернее ночи. 
Наконец, не в силах сдержать свою радость, мы разразились громким смехом.

– Черт, а? Вы когда-нибудь видели человека, прыгнувшего с парашютом? – закричал 
он.

– Мы – да, Карл! – сказал я, поднося к его лицу маленькое зеркальце. – Но негра 
с парашютом – еще ни разу!

– Ну вот теперь увидели. Почти сразу, как я приземлился, я увидел двух 
мальчишек с фермы, бегущих ко мне. Один постарше, другой маленький, Но, 
приблизившись, они остановились как вкопанные, а потом развернулись и со всех 
ног бросились в обратную сторону. Они, должно быть, подумали, что перед ними 
сам Люцифер!

Еще несколько дней после инцидента ему пришлось ковылять с палочкой, и не так 
уж скоро Карл сумел вернуться к полетам.



Следующие несколько недель ничего неблагополучного не происходило, не считая 
мелких неполадок в технике.

Отто Ортзен, который присоединился к нам в качестве офицера по техническому 
обеспечению, лишь качал головой, видя наши ежедневные занятия. В задней стенке 
кабины, прямо за головой пилота, находилось определенное место, о котором Отто, 
очевидно, знал. За этим местом проходила линия соединения топлива Т и кран, и 
именно отсюда, казалось, исходил самый ужасный запах. Одному только дьяволу 
было известно, в чем скрывалась неполадка.

В одно утро Нелте выпрыгнул из своего самолета, крича благим матом. Слезы 
ручьем текли по щекам из раскрасневшихся воспаленных глаз. Он только что 
выполнил тренировочный полет с полупустыми баками и чисто приземлился. Он чуть 
не задохнулся от едкого газа, поступающего в кабину. Обычно каждый из нас 
испытывал «комету» по полной программе. Затем, если все было в порядке, мы 
охарактеризовывали машину как годную к эксплуатации. В этот день Нелте должен 
был закончить испытания после обеда, и он попросил меня сделать одолжение и 
провести заключительный полет вместо него.

– Двигатель в полном порядке, лейтенант, а об утечке я уже рассказал им, так 
что