С практической точки зрения периодические церемонии заставляют людей следить за 
собой и соблюдать минимальную опрятность.[97 - Эх, если бы на лодке в дальнем 
походе можно было устраивать строевые смотры! Прим. пер.] Если кто-то имел 
чистую рубашку, он был обязан надеть её в воскресенье. Этот день Лют сделал 
подобием маленького праздника – поздний подъем, улучшенная еда, праздничный 
распорядок и так далее. Воскресенье было превращено в маленькую церемонию. 
Более того, приятные церемонии, вроде шахматного турнира или состязания певцов, 
помогают бороться со скукой.

16 апреля стенгазета лодки сообщила: «Сегодня утром мы получили радиограмму из 
ставки фюрера. В ней говорится: «Капитан-лейтенанту Люту. За проявленный 
героизм я награждаю вас, 29-го солдата германских вооружённых сил, Eichenlaub 
mit Schwertern zum Ritterkreuz».[98 - Рыцарским Крестом с Дубовыми Листьями и 
Мечами] Вольфганг Лют стал четвёртым подводником, получившим вторую по 
значимости награду Рейха.[99 - Тремя остальными были: Отто Кречмер (получивший 
свои Мечи и Дубовые Листья в лагере для военнопленных в Канаде), Эрих Топп и 
Рейнхард Зурен. Прим. авт.]

Почти сразу после этого посыпались радиограммы с поздравлениями. Первая пришла 
от Деница, вторая – из штаба 12-й подводной флотилии, потом от командующего 
группой лодок «Запад»,[100 - Флотилии подводных лодок, базирующиеся во Франции. 
Прим. авт.] затем короткая радиограмма от Редера, который уже почти ушёл в 
отставку. Итальянцы прислали наилучшие пожелания, то же самое сделали город 
Позен и его мэр. Артур Грейзер был более эмоционален: «Мы в имперской земле 
Вартеланд с гордостью следим за вами, когда вы ведёте наши лодки к новой славе, 
проявляя упорство и отвагу. Я желаю вам и вашему экипажу всего наилучшего по 
случаю получения награды фюрера. С товарищеским приветом, ваш Грейзер. В 
следующий раз в Позене мы устроим праздник в вашу честь».

Радиограмма из ставки фюрера также извещала, что Люту присвоено очередное 
звание корветтен-капитана. Стенгазета сообщала, что всякий, кто обратится к 
нему по старому званию, будет подвергнут штрафу в одну марку.

U-181 во время второго похода не стала задерживаться у мыса Доброй Надежды. ПЛО 
англичан значительно усилилась с ноября прошлого года, и Лют направился на 
восток, огибая мыс. 10 мая в 8.00 был замечен маяк Иньяка Пойнт. Второй раз за 
шесть месяцев U-181 оказалась на подходах к Лоренцо-Маркишу.

Следующие несколько дней не принесли ничего, кроме разочарований. Лют потратил 
много драгоценного топлива на преследование торговых судов, которые оказывались 
португальскими. Тут же постоянно крутились португальские самолёты и канонерка 
«Бартоломеу Диаш» – маленький, но опасный корабль, построенный в 1934 году для 
службы в колониях. Получилось так, что Лют во второй раз столкнулся с 
португальским судном «Мужиньо» и потратил время на погоню за ним. 19 мая пришла 
радиограмма из штаба подводного флота, которая немного скрасила безрадостную 
картину. У Люта родился третий ребёнок, на сей раз сын, которого назвали 
Вольф-Дитер. Экипаж поздравил командира стихотворением:

		«Издалека примчалась весть –
		Теперь и сын у Люта есть.
		Недаром люди говорят:
		Упорный достоин наград».

Во второй половине дня 26 мая было замечено нейтральное судно, выходящее из 
Лоренцо-Маркиша. Он несло все положенные опознавательные знаки и вскоре было 
опознано как шведский теплоход «Сицилия», приписанный к порту Гётеборг. Лют был 
уже раздражён до крайности, так как ему пришлось пропустить множество 
португальских судов, и на сей раз решил проявить повышенную бдительность. «Я 
намеревался остановить «Сицилию» предупредительным выстрелом, забрать 
корабельные документы, снять команду и потопить судно. Мы находились слишком 
близко к берегу на мелководье, поэтому долгий артиллерийский обстрел был 
неприемлем. Следовало нанести последний удар торпедой».

U-181 тащилась за «Сицилией» всю ночь. Несмотря на чёткий план, Лют никак не 
мог принять окончательное решение. По свидетельству Шмидта он несколько часов 
вышагивал взад-вперёд по центральному посту, вслух рассуждая о том, что ему 
делать.

Потопить явно нейтральное судно, не имея на то веских оснований, было поступком 
рискованным. Особенно рискованным, если учесть полученные ранее предупреждения, 
которые сам Лют занёс в бортовой журнал, что подобные действия «могут привести 
к тяжёлым политическим последствиям». Попытка остановить судно для досмотра 
согласно законам призового права была ещё более рискованной, так как торговые 
суда не всегда соблюдали положения того же закона, и часто несли вооружение. С 
другой стороны, «Сицилия» заслуживала детального осмотра.[101 - Довольно смелое 
предположение. Нейтральное судно, вышедшее из нейтрального порта… На каких, 
собственно, основаниях? Прим. пер.] Остановить её предупредительным выстрелом 
было вполне по-рыцарски. И по крайней мере, это могло развлечь команду.