Орудия U-181 молчали с момента потопления «Клеантиса», то есть почти 6 месяцев. 
Они были грязны, а стволы забиты смазкой. Последние артиллерийские учения 
проводились очень давно, и можно было смело сказать, что кое-кто на борту лодки 
вообще ни разу не стрелял из орудий. И всё-таки Лют – молодой командир 
зенитного дивизиона на «Кенигсберге»; человек, который в щепки разнёс «Нотр Дам 
дю Шатле»; капитан, который опустошил артпогреба, чтобы поджечь древний 
«Клеантис», – снова вызывал наверх артиллеристов.

Первый снаряд, который попытались выпустить из 37-мм орудия, заклинило в стволе,
 и он взорвался с ужасным треском. Стальные осколки полетели во все стороны. 
Всё кончилось в доли секунды. Ствол орудия буквально вывернуло наизнанку, как 
зонтик, с которого содрали материю. Оглушённые люди стояли, пошатываясь. 
Проклятья, крики, плач… И кровь.

Когда дым рассеялся, и подводники немного пришли в себя, стали видны 
последствия злосчастного выстрела. Корабельный кок Вильгельм Виллингер корчился 
от боли, его колено было размозжено осколком. У боцманмата Кюне оказался сломан 
локоть. Матросу Эриху Виллу осколок величиной с кулак попал в спину, хотя он 
стоял в нескольких метрах на «Wintergarten» – кормовой части огромной рубки 
U-181.[95 - Зимний сад – пер. с нем. Ещё одно свидетельство невнимательности 
автора. «Зимним садом» немцы называли площадку для зенитных автоматов в 
кормовой части рубки. В 1943 году действительно «Зимний сад» начал расширяться, 
так как на лодках появились сначала спаренные, а потом и счетверённые 
«Эрликоны». Но на приводимых в книге фотографиях U-181, вернувшейся в Бордо, 
ясно видно, что её мостик вообще не перестроен! То есть усиление зенитного 
вооружения произошло после рекордного похода, и о какой «огромной рубке» 
говорит автор, совершенно непонятно. В тот период U-181 имела первоначальную 
достаточно компактную рубку. Прим. пер.] Многие получили порезы и ушибы.

Кюне, а следом за ним Виллингера спустили в центральный пост. Несмотря на 
собственную рану, Вилл помогал несчастному коку. Стол в кают-компании был 
спешно очищен, и Виллингера положили на него. После беглого осмотра Лотар 
Энгель ампутировал Виллингеру левую ногу до колена. Шмидт работал 
анестезиологом, давая хлороформ, а Кручковски – операционной сестрой, подавая 
Энгелю инструменты и промокая кровь.

Ампутация была выполнена в почти средневековых условиях. Жара в лодке достигала 
50? по Цельсию, освещение было отвратительным, о гигиене не следовало говорить 
вообще. А наверху продолжался расстрел «Эмпайр Уимбрела». Операция Энгеля 
прошла неудачно, и в 11.30 кок умер от потери крови. Двум остальным повезло 
больше. Из локтя Кюне был извлечён кусок стали размерами 10 на 4 сантиметра. 
Как определил Энгель, у Вилла, вероятно, было задето лёгкое.

Виллингер был похоронен в море на экваторе. Приказ, отданный в понедельник 12 
апреля, детально расписывал порядок похорон.

«9.00. Форма экипажа – короткие коричневые брюки, тропические рубашки.

10.00. Погружение для панихиды по Виллингеру. Два человека стоят в почётном 
карауле у тела Виллингера. После погружения караул увеличивается до четырёх 
человек. Старший механик собирает экипаж. При входе капитана команда «Смирно!» 
не подаётся, матросы встают или остаются сидеть молча.

Речь капитана.

Все поют песню «Ich hatt’ einen Kameraden».[96 - «У меня был товарищ» – пер. с 
нем.]

Лодка готовится к всплытию. Экипаж медленно расходится по боевым постам.

Капитан командует. Виллингера поднимают на мостик. Сопровождение – десять 
человек (кроме вахты). Боцман высвистывает «Отбой».

Лют отправил радиограмму в штаб подводного флота с просьбой, чтобы лодка, 
возвращающаяся во Францию, забрала Вилла. Вскоре после окончания траурной 
церемонии на горизонте показалась U-516. Кюне остался на U-181. Весь этот 
эпизод очень плохо повлиял на экипаж лодки. Лют до сих пор не потерял в море ни 
одного человека. Многие из его моряков вообще не сталкивались со смертью 
вплотную (результаты торпедной атаки не считаются, их просто не видно). Патефон 
надолго умолк. Празднование по случая перехода экватора было отменено. После 20 
выстрелов из 105-мм орудия «Эмпайр Уимбрел» затонул, но этого никто не заметил. 
К коньяку никто не притронулся.

Церемония похорон в море, разработанная Лютом, может много рассказать о самом 
капитане. Например, выплывает его любовь к ритуалам, если не сказать – показухе.
 «Время от времени необходимо проводить церемониальные мероприятия для поднятия 
духа матросов», – отмечает он в «Проблемах руководства». Парадное построение 
экипажа для похорон товарища было наглядным выражением уважения и скорби. Оно 
также напомнило подводникам, что все они – солдаты, а не просто толпа.