отделениях было жарко, как в печи, температура доходила до 120? Фаренгейта. 
Механики по очереди бегали на мостик выкурить сигарету и полюбоваться на океан. 
Африка находилась где-то в 300 милях за горизонтом.

Однако не только жара выгоняла людей на мостик. U-181 была гораздо 
комфортабельней и удобней маленьких «каноэ», вроде U-9, но даже этот комфорт 
был весьма относительным. Даже в 7 больших отсеках и 2 жилых кубриках места не 
хватало. В начале похода лодка была буквально завалена провизией. Пространство 
под столами было чем-то забито, «поэтому за обедом мы просто не знали, куда 
деть ноги». Людям приходилось протискиваться через единственный проход, а 
запасные торпеды хранились где только можно, например, в стальных цилиндрах на 
верхней палубе.[70 - Это что за такие особые подводные лодки плавают в 
аудиториях Аннаполиса? Автор, видимо, путает U-181 с итальянскими лодками Х 
флотилии МАС, на палубе которых действительно стояли цилиндры для 
человекоуправляемых торпед «Майяле». На лодках серии IX пять запасных торпед 
хранились в специальных контейнерах под верхней палубой. Прим. пер.]

Лодка была буквально пропитана специфическим запахом – противная смесь выхлопа 
дизелей, кислоты аккумуляторов, продуктов, не стиранной одежды и пота. Писатели 
любят поболтать о неизменной зелёной плесени, которая на лодках росла на хлебе 
и ботинках. Однако, если лодка проводит на поверхности достаточно времени, как 
это делала U-181, количество плесени становится минимальным. Чистоте 
придавалось особое значение, практически весь экипаж привлекался к уборкам.

Экипаж U-181 страдал от жары, и особенно плохо приходилось механикам. На коже 
появлялась сыпь и выскакивали пузыри, заводились вши. От жары продукты 
портились гораздо быстрее. Самые отчаянные усилия кока U-181 не могли спасти 
положение. Обед неизменно попахивал соляркой и был приправлен разными 
насекомыми. В рисе копошились маленькие чёрные жучки, а тараканы шныряли по 
всем отсекам. Они не обращали внимания ни на что. Солярка, кислота, морская 
вода, повышенное давление, вакуум, дуст, которым их посыпали взбешённые матросы,
 никак не отражались на их самочувствии.

Но самой главной проблемой были всё-таки не жара и не сырость. Подводники всех 
флотов сталкивались с ними уже сорок лет и как-то притерпелись. Настоящей 
опасностью стала скука. Она порождала недовольство и споры, люди теряли 
собранность, и не сразу исполняли приказы. Всё это могло привести к роковым 
последствиям, задачей командира было это предотвратить. Как всегда, Лют не 
жалел сил, чтобы побороть это зло.

Не щадя себя, он не давал покоя и другим. Лют то появлялся на мостике, где 
устраивал опрос вахте по действиям в чрезвычайной ситуации, то шёл в носовой 
отсек, где собирал мичманов[71 - Фенрихов! Himmelsreich und Donnerwetter!!! 
Автор почему-то любит вставлять немецкие словечки в английский текст там, где 
это совершенно не обязательно, но даже не пытается сохранить специфические 
термины и звания германского флота, не имеющие никаких аналогов во флоте 
американском. Прим пер.] и устраивал им лекцию. Он пытался заставить их понять, 
что быть мичманом – «это совсем не то, что показывают в кино». На носу лодки он 
укрепил доску с предложением каждому посетителю поставить автограф и написать 
что-нибудь смешное.

Лют организовал певческие состязания по заявкам, устроил Олимпийские игры с 
радиорепортажами и вручением медалей. Лют провёл конкурс лжецов, где каждый 
должен был рассказать невероятную историю. «Некоторые из них были вполне 
достойны печати», – заметил он позднее. Был устроен шахматный турнир, и 
результаты каждого тура объявлялись по трансляции. Лют устроил поэтический 
конкурс, использовав в качестве тем лекции по гигиене Лотара Энгеля, сам принял 
в нём участие. Часть сочинений оказались совершенно непристойными, но от этого 
ещё более забавными.

Но юмор его стихов не мог скрыть серьёзнейшее внимание, которое он уделял 
здоровью и гигиене экипажа. Он особенно опасался желудочно-кишечных инфекций, 
от которых, по его мнению, проистекали и все остальные болезни. Он настаивал, 
чтобы моряки обращались к врачу при малейшем недомогании. По его требованию, 
каждый член экипажа на ночь должен был обматывать живот шерстяным шарфом. Лют 
запретил класть лёд в напитки и разбавлял кофе водой. Молодым членам экипажа 
запрещалось курить на пустой желудок, и никто не осмеливался вернуться на лодку 
с сифилисом. Он напоминал отца, присматривающего за детьми, старика, который 
хочет убедиться, что они чистят зубы на ночь и не купаются после обеда.

Подготовка к церемонии перехода экватора заняла целую неделю. Была написана 
масса писем Нептуну и от него, разработан детальный план праздничного дня. 
Команда готовила специальные церемонии и костюмы для них. Был составлен список 
людей, которые впервые пересекали экватор. Один бойкий художник нарисовал не 
меньше сорока грамот о пересечении экватора. Но подготовка к празднику едва не 
сорвалась, когда утром 14 октября не выдержала переборка между левой 
дифферентной и балластной цистернами. Через сломанный клапан вода хлынула в обе 
цистерны. Водолазам пришлось его задраивать.

U-181 пересекла экватор 18 октября на долготе 20?5' W. Новички сумели пройти