полосатой ленте выглядел достаточно эффектно. Ты либо его имел, либо нет. 
Железный Крест первого класса даже близко не стоит рядом с Рыцарским Крестом, а 
Железный Крест второго класса вообще считался дежурной наградой и практически 
ничего не стоил.

Обычно командир подводной лодки получал Рыцарский Крест после потопления 100000 
тонн, а Дубовые Листья – после 200000 тонн. Но этот стандарт был довольно 
относительным и существовали различные исключения. Например, Гюнтер Прин 
получил Рыцарский Крест за потопление линкора «Ройял Оук». Сам Лют тоже не 
достиг требуемой отметки, однако в мае 1940 года он потопил вражескую подводную 
лодку, а кроме того, ему приписывали (хотя совершенно ошибочно) потопление 
эсминца «Гром».

Рыцарские Кресты вручались командиром флотилии или лично Деницем. В нескольких 
случаях награды вручал сам Гитлер. Если приказ о награждении приходил, когда 
офицер находился в море, экипаж изготавливал самодельный крест, чтобы командир 
мог вернуться в порт при полном параде. Петер Кремер, который получил эту 
награду в 1942 году, писал, что «командир с Рыцарским Крестом особенно ценился 
экипажами лодок. Он гарантировал определённую безопасность, так как молодой 
неопытный командир, желая во что бы то ни стало заработать орден, слишком часто 
действовал поспешно и опрометчиво, подвергая свою команду ненужному риску. По 
крайней мере, рядовые матросы смотрели на это именно так. Хотя все они были 
готовы сражаться, разумеется, любой из них хотел остаться в живых».

У Люта имелись и другие причины для веселья. Он успешно командовал двумя 
лодками и теперь получил третью, гораздо более крупную и мощную. Он уже 
заработал себе определённую репутацию и считался одним из «владык моря», 
подводным асом. Лют побывал на войне и попал на фронт до того, как завершились 
бои.

Личная жизнь Люта тоже складывалась вполне удачно. 25 сентября 1939 года во 
время отпуска он женился на Ильзе Лерх, которая жила в Засснице на острове 
Рюген. Ей исполнилось 24 года, и её отцом был Отто Лерх, капитан парома на 
линии Зассниц – Треллеборг. Вольфганг и Ильзе переехали в жилой комплекс для 
моряков в Нойштадте, где жили офицеры-подводники и их семьи. Через 11 месяцев в 
Киле 30 августа 1940 года у них родился первый ребёнок – дочь Геза.

Можно смело сказать, что женитьба и дети, которых у Люта было четверо, стали 
для него самой значительной, просто священной частью его жизни. Даже более 
значительной, чем получение офицерского звания, чем все награды и потопленные 
суда, более священной, чем должность командира и даже сама присяга. Лют с пылом 
истинного миссионера читал проповеди о ценностях семьи и брака буквально всем и 
каждому, в любое время и в любом месте, в море и на суше, в шутку и с 
убийственной серьёзностью. Брак для него был единственным нормальным состоянием 
мужчины. Теодор Петерсен рассказывал: «Иногда ночью он поднимался на мостик, 
закуривал сигару и начинал говорить о преимуществах брака». А в это время лодка 
могла, сломя голову, нестись за североатлантическим конвоем или медленно идти 
Мадагаскарским проливом в 6000 миль от родных берегов.

Его пыл не мог не наложить отпечаток на взаимоотношения с экипажем. Среди 
матросов имелись мужья и отцы, именно они и становились мишенью. Им советовали 
хранить супружескую верность, чаще писать домой, покупать подарки жёнам и 
держаться подальше от женщин во время стоянок в порту. Женатым офицерам было 
ещё хуже. Лют буквально ходил за ними по пятам во время увольнения на берег, 
чтобы удостовериться в благонравном поведении. Один из офицеров вспоминал: «Мы 
всегда ходили вместе, и в некоторых местах, которые мы посещали, можно было 
встретить хорошеньких женщин. Но Лют всегда смотрел, чтобы мы ограничивались 
выпивкой и не давали воли рукам».

Холостяков подталкивали жениться как можно быстрее, и не только потому, что 
брак являлся идеальным состоянием мужчины, но и потому, что Лют полагал, что 
женатые моряки служат лучше. Однако дружеские убеждения командира моряки 
воспринимали как давление, и вполне естественно, что некоторые начинали 
сопротивляться. Однажды в Штеттине на вечеринке, которую Лют устроил для 
экипажа своей последней лодки, он обошёл все столики, опрашивая парочки, женаты 
ли они, а если нет – то почему. Один из моряков храбро ответил: «А какая здесь 
разница? Разве что мы получим брачный договор». По словам Петерсена, это 
повергло Люта в шок.

Если брак был делом хорошим, то отцовство было ещё лучше. Те члены команды, 
которые успели стать отцами, всячески поощрялись командиром. Во время 
специальных праздников, вроде Дня Отца, их чествовали. Лют делал всё возможное, 
чтобы помочь моряку, имеющему семью, вне зависимости от того, служит он в его 
экипаже или уже переведён на другую лодку. После того как в конце 1943 года Лют 
был окончательно переведён на берег, один из его бывших матросов написал ему, 
что его жена ждёт второго ребёнка, и они не могут найти подходящее жилье. Лют 
лично проследил, чтобы жена матроса перебралась в более обширную квартиру. Муж 
даже не подозревал об этом, пока в 1948 году не был освобождён из лагеря для 
интернированных и впервые увидел своего трёхлетнего сына.