его коллег серьезной внутренней борьбы и немалых усилий.
Заговор старших немецких офицеров, членов тайного общества «Германия», 
заключался в планировании убийства Гитлера и захвата власти в стране. 
Физическое устранение вождя было поручено начальнику штаба армии резерва 
полковнику фон Штауфенбергу. 20 июля 1944 года во время своего доклада в ставке 
вождя в Растенбурге (Восточная Пруссия) он подложил под стол бомбу, но из-за 
увечий не сумел расположить взрывное устройство так, как планировалось ранее. 
Гитлер остался жив, отделавшись легкой контузией. Заговор был раскрыт, многие 
его участники – казнены.
В принципе только обещание фон Штауфенберга взять нарушение присяги верности на 
себя и уничтожить вождя подвигло входивших в тайное общество «Германия» высших 
офицеров вермахта к активным действиям. До тех же пор пока Гитлер был жив, они 
не чувствовали себя вправе и в состоянии каким бы то ни было образом 
противодействовать ему и уж тем более пытаться захватить власть.
Когда же выяснилось, что Гитлер уцелел после взрыва в ставке, заговор 
провалился. Его участники не оказали никакого сопротивления арестовывавшим их 
агентам тайной государственной полиции: само сознание того, что они повинны в 
измене главе государства, которому приносили присягу верности, буквально 
парализовало их волю.
Штауфенберг Клаус Шенк, граф фон (1907–1944) – немецкий офицер, полковник, 
главный участник покушения на Гитлера. Во время кампании Роммеля в Северной 
Африке лишился глаза, правой руки, двух пальцев на левой. В 1943 г. стал членом 
тайного общества «Германия». Казнен за покушение на убийство Адольфа Гитлера.
Наконец, последнее, о чем необходимо упомянуть, подводя итоги разговора, – 
присущее немцам сознание собственной исключительности. Поиски оснований для 
национальной идентичности завели их слишком далеко: величие предков, их богатое 
культурное наследие вкупе с осознанной необходимостью отыскать основания для 
самоуважения нации, подрастерянного в годы кризисов и поражений, привели к тому,
 что большинство немцев и правда абсолютно всерьез прониклись мыслью о том, что 
немецкий народ – лучший из всех существующих, а значит, имеет право вершить 
судьбы мира. Посему, говоря о морали и нравственности немцев времен Третьего 
рейха, следует всегда помнить о величайшем «германоцентризме», свойственном для 
их мировосприятия. Или, иными словами, «для немцев правильно, этично, 
благородно то, что согласуется с традиционными немецкими понятиями о том, что 
должен делать немец, или то, что служит интересам германизма или Германии».
[114] С этих позиций и следует рассматривать и оценивать взаимоотношения 
подданных Третьего рейха с представителями других народов. Хотя, разумеется, 
такая оценка может применяться лишь в общем, но не для каждого конкретного 
случая. Потому что исключения из правил встречались чаще, чем это принято 
думать. Потому что речь идет о живых людях, а не о биороботах, действующих по 
идентичной программе.
О более или менее идентичном образе мыслей и запрограммированности поведения 
можно говорить только в одном случае – если речь идет о солдатах орденской 
гвардии – войск СС. Руководство Черного ордена стремилось к тому, чтобы 
сформировать у подчиненных идентичное мировоззрение, сходные реакции, 
одинаковое восприятие тех или иных вопросов. И, нельзя не признать, в этом они 
преуспели. Войска СС представляли собой единый слаженный механизм, в отношении 
которого можно было не беспокоиться о возможных сбоях. Личная преданность вождю,
 четко сформулированное понятие о чести, строгое соблюдение расовой чистоты, 
бывшее одним из главных условий для всех солдат орденского войска, полное 
соответствие образа мысли партийной и орденской идеологии – все это были 
признаки идеального эсэсовца, кадрового строителя национал-социализма. В 
принципе такими руководители НСДАП видели в отдаленном будущем всех своих 
подданных. Однако – именно в отдаленном, при жизни уже следующего поколения. 
Потому в Германии гитлеровских времен и делался столь серьезный акцент на 
воспитании молодежи.
Так на чем же мы остановимся? Можно ли говорить о морали, нравственности, чести 
по отношению к тем, кого мы привыкли считать аморальными и бесчестными? 
Однозначно можно. Другое дело, что мораль их была особого сорта. Третий рейх на 
недолгие 12 лет «нырнул» в далекое прошлое Европы, в те времена, когда жизнь 
человеческая ценилась меньше золота, а власть – больше. В ту эпоху, когда 
христианский воитель, закованный в латы, почитался истинным творением Господним,
 а евреи и цыгане – бичом Божиим, наказанием, наложенным суровым Богом Лойолы и 
Торквемады на целые народы. Когда имя «Великий» обретали не те, за кем было 
право и правда, а обладающие силой, те, у кого меч длиннее. В этом и 
заключается главный парадокс, до сих пор сбивающий с толка исследователей 
Третьего рейха. Они пугаются факельных шествий, недоумевают, сталкиваясь со 
списком тем, исследовавшихся «Аненербе», среди которых на значимых позициях 
находились колдовство и магия, поражаются жестокости в обращении с 
негерманскими народами. Между тем все это вместе составляет типичную картину 
глубокого погружения целой державы в прошлое. Причем вполне осознанного. Это 
как раз вполне объяснимо. В принципе можно сказать, что и Россию не миновала 
подобная участь. Только у нас было построено не орденское государство, а 
типичная азиатская тирания. За счет чего, впрочем, и была во многом выиграна 
Вторая мировая. Цивилизованные западные державы, со своей изощренной 
дипломатией и бонвиванством, не могли сопротивляться натиску закованных в броню 
германцев, так же как образованные и благочестивые монахи из обители на 
Линдисфарне не могли ничего поделать с захватившими их монастырь викингами. Для 
того чтобы остановить завоевателей, нужна была подобная сила – народ, 
обладающий не меньшей жизнеспособностью, ведомый не менее агрессивной идеей и,