для гражданского населения.

Около 01.30 снова позвонил генерал Пемзель и беседовал на этот раз с генералом 
Шпайделем. По поступающим из штаба 7-й армии донесениям можно было судить о том,
 что союзнический десант — это начальная фаза войсковой операции противника. 
7-я армия уже бросила в бой местные резервы. Под Каном к ликвидации вражеского 
десанта приступила 21-я танковая дивизия генерала Фойхтингера, а на восточном 
побережье полуострова Котантен, под Сен-Мер-Эглизом, в бой вступила 91-я 
парашютно-десантная дивизия генерала Фалл аи. Когда Фаллай возвращался в 
расположение дивизии после срочно созванного совещания дивизионного и 
армейского руководства, то попал в засаду и был убит в бою, а его штаб и КП 
захватили британские десантники. Под Гавром 15-я армия нанесла контратакующий 
удар по позициям американских десантных дивизий. В зоне ответственности 84-й 
пехотной дивизии союзнические парашютисты приземлились прямо в расположении 
дивизионного КП и были практически сразу же уничтожены, хотя отдельные группы 
оказывали сопротивление в течение светового дня.

Главнокомандующий экспедиционными войсками в Голландии подтвердил абсолютный 
«штиль» на вверенном ему участке фронта. А в связи с тем, что не поступало 
никаких известий из зоны Канала, достаточно остро встал вопрос использования 
оперативных резервов танковой группы «Запад», то есть резервов ОКБ. 
Командующему танковой группы «Запад» генералу Гейру фон Швеппенбургу, 
подчинялись все танковые соединения, но только организационно и дисциплинарно, 
зато в оперативном подчинении находилась только часть танковой группы, а 
остальные напрямую подчинялись ОКВ. Ни начальник штаба, ни главнокомандующий 
группой армий «Запад» фон Рундштедт не имели права даже «дотронуться» до 
учебной танковой дивизии и 12-й танковой дивизии Ваффен СС «Гитлерюгенд».

Между 03.00 — 04.00 командование 7-й армии сообщило о предпринимаемой 
противником высадке с моря под прикрытием корабельной артиллерии в районе 
Лионсюр-Мера и восточнее, в районе Граншампа. Под ураганным огнем главных 
калибров союзнического ВМФ вскоре оказались батареи береговой артиллерии 
Шербура и прибрежной зоны. Регулярно поступавшие донесения позволяли утверждать,
 что именно здесь обозначилось направление главного удара союзников, а вместе с 
ночным воздушным десантом и продолжающейся высадкой морской пехоты это 
свидетельствовало об открытии «второго фронта» в Европе.

Начальник штаба группы армий «Б» Шпайдель в этот момент испытывал некоторые 
сомнения и еще не был до конца уверен в том, что «большое вторжение» состоялось.
 Впрочем, он не был одинок в своем заблуждении, и многие высокопоставленные 
офицеры считали высадку десанта в бухте Сены «пробой сил» союзников. О 
некотором благодушии, царившем в рядах немецкой армии, свидетельствуют слова 
1-«а» главнокомандующего фон Рундштедта:

— Черт побери, но это же просто смешно! Так вторжение не начинают, и к тому же 
в такую погоду…

Справедливости ради нужно заметить, что союзнический десант ввел немецкое 
главнокомандование в состояние прострации. Армейские и флотские метеорологи в 
один голос утверждали, что «погодные условия категорически не позволяют 
осуществить высадку в обозримом будущем». Этот долгосрочный прогноз появился на 
свет в тот самый момент, когда Эйзенхауэр мастерски захватил плацдарм в 
Нормандии и развернул активные боевые действия согласно тщательно 
разработанному плану и при впечатляющем взаимодействии всех родов войск. Немцы 
недооценили противника даже в этом аспекте. Погода и в самом деле была 
ненастной: сильная облачность, туман, нулевая видимость и шторм. В течение 
нескольких дней до начала вторжения в штабы не поступала информация от 
подразделений воздушной и морской разведки. К этому времени противник имел 
абсолютное превосходство в воздухе, а сторожевые катера немцев не покидали 
стоянок из-за штормового предупреждения и сильного волнения на море. Даже 
Роммель доверился вполне благоприятным заключениям «квалифицированных 
экспертов» и отправился в Германию. Так в рядах немецкой армии не оказалось, 
возможно, единственно нужного ей в этот решающий час офицера, обладавшего 
бесценным даром находить выход из совершенно безнадежного положения.






ПРИКАЗ ГИТЛЕРА


В первые часы вторжения ОКВ занимало выжидательную позицию и вело себя так, как 
уже давно привыкло это делать — «милостиво» позволяло информировать себя о ходе 
событий. Военное руководство принимало донесения к сведению и таинственно 
хранило свое авторитетное мнение при себе.

Когда Роммель и 1-«а» группы армий «Б» оберст фон Темпельхоф отправились в 
Германию, 1 — й адъютант Майш разработал проект приказа о передислокации