на нас семимильными шагами. Это полная катастрофа». Он никогда не был 
мнительным или подозрительным человеком, но вы понимаете, что я почувствовала, 
когда он, запинаясь, произнес: «Давай разговаривать потише. Кто знает, может 
быть, нас прослушивают». Впервые на нас опустилась зловещая тень гестапо.






РИМСКАЯ ИНТЕРМЕДИЯ ГЕРИНГА


Во время поездки из Мюнхена в Рим Герман Геринг обратился к фрау Роммель:

— Госпожа Роммель, хочу пожаловаться на вашего мужа. Вы не находите, что он 
стал слишком пессимистичным? Прошу вас, окажите на него влияние!

Она ответила на эту произнесенную шутливым тоном просьбу:

— Мой муж пессимист? Нет, этого не может быть! Напротив, он неисправимый 
оптимист. Достаточно только появиться намеку на что-нибудь хорошее, как он 
сразу же это замечает. Впрочем, если он ничего не замечает, то сразу же 
называет вещи своими именами.

При принятии решений по североафриканскому и средиземноморскому театру военных 
действий большое влияние на Гитлера оказывал его друг Муссолини. Фюрер верил 
итальянскому диктатору больше, чем своим генералам и политикам. Геринг был 
прекрасно осведомлен о тонкостях взаимоотношений двух «вождей», поэтому, желая 
польстить дуче, во время приема во Дворце дожей без колебания подверг Роммеля 
унизительному аутодафе. С улыбкой на лице он произнес:

— Я бы не стал категорически утверждать, что Роммель бросил итальянцев на 
произвол судьбы…

Маршал еще не успел осознать оскорбительный смысл этого замечания, как 
прозвучала подчеркнуто язвительная реплика дуче:

— Вот об этом мне как раз-таки ничего не известно. Ваше отступление, господин 
фельдмаршал, было осуществлено… гениально!

Роммель обстоятельно докладывал рейхсмаршалу об опыте борьбы армии «Африка» с 
превосходящими силами британских ВВС. Он предостерегал от опасности недооценки 
американской помощи и подчеркивал необходимость более интенсивного развития 
отечественной авиационной промышленности. Геринг невозмутимо обронил:

— Наши самолеты и наши военные летчики — лучшие в мире. Ваши рассказы об 
авиации противника напоминают мне охотничьи небылицы. А американцы умеют делать 
только хорошие лезвия для бритья!

Роммель едва не задохнулся от негодования и резко бросил:

— Господин рейхсмаршал, я настоятельно рекомендую вам приехать в Африку и 
понаблюдать за этими пресловутыми «лезвиями». Я бы нисколько не возражал, если 
бы наши люфтваффе точно так же «брили» бы своих противников!

Геринг бросил злой взгляд на Роммеля, замолчал и сменил тему разговора. 
Показательным для реального состояния дел в Италии был конфуз, произошедший на 
приеме в немецком посольстве. Во время обеда Геринг обратился к фрау Роммель со 
словами:

— Госпожа Роммель, могу сказать вам только одно — я не встану из-за этого стола,
 пока мы окончательно не решим вопрос со снабжением.

Не лезущая за словом в карман супруга немецкого посла в Италии фон Макензена 
демонстративно сухо, с легкой иронией и под общий смех присутствующих 
произнесла:

— Дорогая фрау Роммель, тогда я дам вам хороший совет: переезжайте на 
постоянное жительство в Рим!

Роммель вернулся в Африку измотанным и опустошенным. Теперь он точно знал, 
какой бесславный конец ждет его армию. Впервые он оказался на грани полного 
физического истощения — терял сознание и падал в глубокие обмороки (один раз 
потерял сознание и упал прямо перед штабным автобусом — несколько часов врачи 
не могли привести его в чувство). Безрезультатная борьба за спасение своей 
армии в Ставке ускорила его физический и эмоциональный срыв.

Возникает вопрос: почему Роммель не сделал однозначного вывода в этой ситуации? 
В тот момент он считал, что обстановка в Ливии и ожидаемый десант американцев в