дравшихся за честь и славу исторической России на полях гражданской войны. 

       В их символике – на погонах, фуражках, папахах, жетонах и нарукавных 
щитках, наградах, знаменах, перстнях и нагрудных знаках корниловцев, 
анненковцев, дроздовцев, бойцов Сибирской штурмовой бригады им. полковника 
Пепеляева и Западной Добровольческой Армии генерала князя Авалова (Бермондта), 
отрядов атамана Булак-Балаховича, донских казаков-гундоровцев, Железной бригады 
Чехословацкого Корпуса, ударников генерала Гайды, Сибирской штурмовой бригады 
полковника Пепеляева и многих других непременно присутствовала «мёртвая голова» 
- как символ смерти и воскресения, причем та же самая идея нередко выражалась и 
чёрно-белой цветовой «схимнической» гаммой военной формы белогвардейских частей.
 

       Как бы подчёркивая этот свой «крестоносно-монашеский» характер, русские 
белые воины нередко использовали в своей символике белый православный или 
мальтийский «кавалерский» («рыцарский») крест, а марковцы даже носили на поясе 
чёрные чётки-лествицы – нисколько не опасаясь соседства христианской символики 
с «черепом и костями»). И православные иереи служили молебны и благословляли их 
на правый бой, совершенно не смущаясь присутствием «зловещего символа». 

       Последними, кто, продолжая традицию Якова Петровича Бакланова, носил 
«череп и кости» на полях сражений (правда, уже Второй мировой войны, которая, 
однако, воспринималась ими, прежде всего, как продолжение войны гражданской), 
были «белые казаки» 1-й Казачьей Кавалерийской дивизии, позднее ХV (XIV) 
Казачьего Кавалерийского Корпуса генерала Гельмута фон Паннвица и многих других 
казачьих частей и подразделений в составе германского вермахта, а позднее – и 
Ваффен СС.

       А вот советские большевики в период гражданской войны в России 
вкладывали в символ «черепа и костей» действительно убийственно-зловещий смысл. 


       Любопытно, что боснийский гимназист Гаврила Принцип, чей провокационный 
выстрел в австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанда фон Габсбурга д'Эсте 1 
августа 1914 года в боснийском Сараево вызвал четырёхлетнюю мировую кровавую 
бойню и привел к крушению четырёх крупнейших империй – и, прежде всего – 
Российской – был членом террористической организации «Чёрная рука», эмблемой 
которой также служили череп и кости. 

       После выстрелов в Ульянова-Ленина осенью 1918 года (до сих пор 
неизвестно кем произведенных) большевицкая ЧК развязала невиданный по 
жестокости «красный террор» против всех патриотов России и просто честных 
русских людей…под знаком черепа с костями (сохранилась фотография демонстрации 
петроградских чекистов под лозунгом: «Смерть буржуазии и ее прихвостням, да 
здравствует красный террор!»). 

       Описывая попытки одесского чекиста вербовать пленных офицеров на 
советскую службу, старшина Украинской Галицийской Армии Ярич-Запильский 
подчеркивал: «...У него на отвороте тужурки золотой человеческий череп с двумя 
костями. Это – знак чрезвычайки». 

       Пьяная разнузданная матросня, по выражению большевицкого барда 
Маяковского, «прикладами гнавшая седых адмиралов» в море «с моста в 
Гельсингфорсе», творила свои злодеяния под стягом с черепом и костями со 
сходной надписью «Смерть буржуям». 

       На знамени «анархо-коммунистов» большевицкого союзника «батьки» Махно, 
сорвавшего освободительный деникинский «поход на Москву», красовались также 
«мёртвая голова» и надпись: «Смерть всiм, хто на пиришкодi добутья вiльностi 
трудовому люду». 

       Характерно, что белые сочетали в своей символике «череп и кости» с 
выражением готовности умереть, если надо, самим ради спасения родины (на 
украшенном «мёртвой головой» знамени «Царскосельского батальона смерти» так и 
было написано: «Лучше смерть, чем гибель Родины»), а нередко – и с ликом Христа 
Спасителя (как на знамени «женского батальона смерти» Марии Бочкаревой). 

       В то же время на большевицких знаменах «мёртвая голова» всегда 
присутствовала в сочетании отнюдь не с заявлением о готовности красных умереть 
самим (ну, если не за Родину, то хотя бы за пресловутую «мировую революцию»), а 
с непременными призывами убить кого-то другого («мировую буржуазию», «врагов 
трудового народа», «контрреволюционеров», «прихвостней старого режима», неважно 
кого – лишь бы кого-то убить...). 

       Самолеты белых были украшены православными крестами, державными 
двуглавыми орлами (хотя и без корон!), изображениями русских богатырей и 
национальными цветами Великой России. А на советских самолетах той поры зловеще 
ухмылявшиеся черепа и кости прекрасно сочетались с кровавыми и чёрными 
пентаграммами, вампирами, ведьмами, красными дьяволятами (в буквальном смысле 
слова!), бутылками водки, чертями-куроцапами и прочей бесовщиной. Впрочем,