Хаос, для борьбы с которым мне нужен был закон, угрожал и со стороны самого 
флота. В вопросах, для решения которых нужны специальные познания, расхождение 
во мнениях бывает особенно велико. Когда я был назначен статс-секретарем, 
германский флот был собранием образчиков, хотя и не столь пестрым, как русский 
флот при Николае II. Английский флот также является в известной мере такой 
коллекцией; но там деньги не играют никакой роли; если серия кораблей строилась 

неправильно, ее выбрасывали и заменяли новой. Этого мы не могли себе позволить. 

К тому же в Англии понимали, что взгляды меняются, в то время как доктринер-
немец немедленно заявлял: Он построил что-то негодное, anathema sit! {63} Немец 

скорее склонен верить в систему. Я не закрывал глаза на мелкие недостатки 
избранной мной формы, но если мы хотели идти вперед, у нас не было другого 
выхода.

Между тем живая натура кайзера, на которую влияли самые разнообразные 
впечатления и люди, также увлекалась судостроением. Во флоте пожелания и 
предложения дешевы и меняются, как в калейдоскопе; стоило кайзеру поговорить с 
каким-нибудь офицером или увидеть что-нибудь новое за границей, как он уже 
выдвигал массу новых требований, конструировал, обвинял меня в отсталости, 
подхлестывал предупреждениями, так что наряду с неоднократными прошениями об 
отставке лишь придание программе формы закона позволило мне обеспечить то 
постоянство развития, которое является основной предпосылкой всякого успеха.

Такая форма имела и то преимущество, что, имея возможность смотреть далеко 
вперед, мы могли вести дела более по-коммерчески и располагали свободой 
действий 
в экономической области. А бережливость, соединенная с большой 
предусмотрительностью, являлась горькой необходимостью для германской обороны.

Уже в начале 1897 года я имел беседу с тогдашним министром финансов Пруссии фон 

Микелем, причем обсуждал с ним политическую сторону судостроительной программы.

Он заверил меня в своей поддержке. Поэтому меня очень поразило опубликование в 
"Норддейче Альгемейне Цейтунг" от 5 августа инспирированной фон Микелем статьи, 

в которой указывалось, что придание судостроительной программе формы закона 
само 
по себе желательно, но в данное время невозможно; дальнейшее развитие флота 
необходимо, но оно должно протекать без ограничения парламентских прав 
рейхстага.

Опубликование этой статьи было, без сомнения, недопустимым и опасным для закона.
 
Все же я не пошел на открытый конфликт. Как и все министерство, Микель был 
против закона, но из-за кайзера не хотел проявлять свою оппозиционность открыто 

и резко, а потому старался лавировать и убеждал меня отказаться от моего плана, 

пугая трудностями. Когда он увидел, что я твердо решил настоять на своем, он 
стал податливее.

Скептическое отношение верхов и равнодушие народных масс привели меня к мысли 
искать поддержки у Бисмарка.




Глава десятая

У Бисмарка





1


В июне 1897 года я предложил кайзеру присвоить название "Фюрст Бисмарк" первому 

кораблю, который будет спущен со стапелей. Я знал, что князь или его семья 
ошибочно подозревали, будто в момент его отставки из списков флота был 
умышленно 
вычеркнут корабль, носивший его имя. Я надеялся, что этот шаг уменьшит разлад 
между Бисмарком и правительством и хотел осенью лично отправиться в Фридрихсруэ,