ли не единственного оружия, которым мы располагали против Англии, и началась 
печальная игра упущенных возможностей.

Когда вследствие этого, а также вследствие вступления Италии в войну и 
невыполнения гинденбургского плана кампании 1915 года померкла надежда на 
заключение сепаратного мира с Россией, который дал бы возможность развязать 
узел, небо еще раз послало Германии средство спасения в виде подводной войны, к 

развертыванию которой можно было приступить еще в начале 1916 года. В одной из 
последующих глав я расскажу историю той бестолковщины, вследствие которой это 
последнее решающее средство не было применено в определившем исход войны 1916 
году, что и погубило нашу будущность. В начале 1916 года мы были уже 
недостаточно сильны (ибо время работало против нас), чтобы сносить дальнейшее 
постепенное истощение наших сил и падение нашего престижа.

В это время я подал в отставку, ибо наши руководители не учитывали наших 
возможностей и не желали действовать в соответствии с серьезностью создавшегося 

положения.

Во главу угла встала экономическая война, а сухопутный театр войны превратился 
во второстепенный, несмотря на огромное напряжение сил, которого потребовали от 

армии сражения, дававшиеся нами в целях обороны. Даже великие вожди, ставшие в 
1916 году во главе нашей славной армии и вдохнувшие в нее новые силы, 
располагали в то время лишь ограниченными возможностями для развертывания войны.
 
Наступил момент, когда по примеру Семилетней войны сепаратный мир с царем 
окончательно сделался для нас вопросом жизни и смерти. Мы его упустили.




4


Осенью 1914 года я имел случай беседовать с некоторыми русскими, дружественно 
расположенными к Германии, и на основании этих бесед и других признаков считаю, 

что возможность заключения мира существовала. Конечно, я не мог и теперь не 
могу 
в точности представить себе, на каких условиях мог быть заключен подобный мир. 
Однако в качестве основы для успешных переговоров можно было взять следующее: 
нам следовало пойти на уступки в сербском вопросе, признать десять пунктов 
ультиматума, принятых царем в 1914 году, передать остальные два пункта на 
арбитраж, так что в общем Россия достигла бы успеха без поражения Австрии. 
Чтобы 
оградить Восточную Пруссию от повторения испытанного ею нашествия, мы могли бы 
пртребовать передвижки нашей границы до линии Нарева, а взамен предложить 
России 
соответствующую часть Восточной Галиции, за что Австрия могла в случае 
надобности получить достаточную компенсацию в Новобазарском санджаке и в 
Албании. Мы выхлопотали бы России право свободного прохода ее кораблей через 
Дарданеллы, а если бы она согласилась заключить с нами союз, предоставили бы ей 

один остров в Эгейском море. От Багдадской железной дороги мы бы отказались или 

допустили русских к участию в управлении ею. Мы предоставили бы русским Персию 
и 
взяли бы на себя их долги Франции. Если бы России удалось помирить нас с 
Японией, ей можно было бы предложить еще более благоприятные условия. Что 
касается Константинополя, то русские должны были понять, что мы не могли 
допустить падения Турции. Однако нам следовало бы обещать им постепенно 
изменить 
нашу политику в отношении Турции, можно было также позаботиться о персональном 
вознаграждении великих князей и других лиц.

Австрию можно было склонить к принятию таких условий, а в этом случае Италия 
также была бы вынуждена пойти на соглашение.

Японцам можно было предложить возвратить Циндао Китаю; мы сохранили бы за собой 

аренду этого пункта, оставив его неукрепленным и предоставив там японцам равные 

права с немцами. За это мы уплатили бы Японии известную сумму в качестве 
компенсации за военные расходы и предложили бы ей союз, который обязывал бы нас 

прийти ей на помощь в случае если бы одновременно с неевропейской державой на 
нее напала и европейская, а Японию обязывал бы помочь нам, в случае если бы 
одновременно с европейской державой на нас напала и неевропейская. Все это лишь