от 
Сербии искупления вины. Но наши враги лгут, когда утверждают, что Бетман 
стремился нарушить всеобщий мир. Напротив, в этом обнаруживается его, правда 
близорукая, надежда именно таким способом не только сохранить, но и надолго 
упрочить всеобщий мир.

Никто лучше меня не знает промахов нашего тогдашнего имперского руководства в 
отношении Англии и свойственного ему недостатка дипломатической ловкости. 
Именно 
поэтому я, может быть, лучше чем кто-либо другой, могу подтвердить, что 
имперское руководство совершило свои ложные шаги не из желания войны, а из 
нежелания ее. Не злая его воля, а близорукость помогла английской политике 
окружения достигнуть цели в самую последнюю минуту.

Бетман и Ягов думали усилить Австрию дипломатическим жестом. Когда увидели, что 

жест не удался и угрожает война, они сами пришли в ужас. Как можно говорить о 
виновности, не выдвигая на первый план важнейший факт? Промахи нашего 
руководства имеют очень малый моральный вес по сравнению с поведением наших 
врагов.

Всякий, кто хотя бы поверхностно знаком с донесениями бельгийских посланников и 

многочисленными документами о подготовке России к войне, кто следил за общим 
ходом событий двух последних десятилетий, с удивлением спрашивает себя, как 
вообще могло возникнуть мнение, что Германия является виновницей войны.

Своим поведением в 1919 году Антанта сама вынесла себе приговор в глазах 
потомства (об отравленном ложью современном поколении говорить, пожалуй, не 
стоит). Целый народ, который в массе своей не может считаться виновным в 
ошибках 
правительства, даже если таковые и были, с дьявольской жестокостью подвергнут 
англичанами, французами и их сателлитами тягчайшим физическим и моральным 
страданиям, какие когда-либо приходилось терпеть какому-либо народу 
христианского Запада. Нация господ должна была быть унижена до состояния парии, 

у которого отняли человеческое достоинство, оставив ему голодное, жалкое 
существование заключенного и то лишь затем, чтобы он мог неопределенно долго 
нести барщину и оброк в пользу рабовладельцев. А почему?

В 1912 году Сазонов был в Лондоне. Из его доклада царю, опубликованного в 
"Правде", я приведу следующее, уже упоминавшееся место: Грей, не колеблясь, 
заявил, что если бы наступили предусматриваемые мной обстоятельства, Англия 
употребила бы все усилия, чтобы нанести самый чувствительный удар германскому 
морскому могуществу...

Коснувшись того же вопроса в одном из разговоров со мной, король высказался еще 

более решительно, чем его министр, и с видимым раздражением упомянув о 
стремлении Германии сравняться с Великобританией в отношении морских сил, его 
величество воскликнул, что в случае столкновения последнее должно будет иметь 
роковые последствия не только для германского военного флота, но и для немецкой 

морской торговли, ибо англичане пустят ко дну всякое немецкое торговое судно, 
которое попадется в их руки...

Последние слова, по-видимому, отражают не только личные чувства его величества, 

но и господствующее в Англии настроение по отношению к Германии{167}.

Когда британские государственные деятели, разумеется, под предлогом страха 
перед 
нашим флотом в этом случае и вообще в предвоенные годы внушали России, что она 
может строить свои планы на непреклонной воле Англии к уничтожению Германии, 
они 
имели 100%-ную уверенность в том, что кайзер и Бетман-Гольвег стремились только 

к миру; столь же хорошо знали они и о существовании в Париже и Петербурге 
военных партий, которым они помогали всеми средствами. В то время в странах 
Антанты создалась атмосфера, которая в сознании широких кругов делала войну 
неизбежной; из стран Антанты эта атмосфера распространялась также на Германию и 

возбуждала там ту озабоченность, которую я нахожу, например, в письме нашего 
морского атташе в Токио от 10 июня 1914 года. Меня поражает та уверенность, с 
которой все ожидают здесь в ближайшем будущем войны с Германией... то едва 
уловимое, но все же ясно ощутимое "нечто", которое висит в воздухе подобно 
состраданию, вызванному еще неоглашенным смертным приговором.

Если бы архивы Антанты были открыты, прежде чем из них исчезло все наиболее 
компрометирующее, то друзья человечества в Англии и Америке содрогнулись бы от