наши собственные интересы. Те самые иллюзии относительно Англии, которые в 1912 

году едва не ослабили наше морское могущество настолько, что столкновение с 
нашим флотом перестало бы представлять риск для английского (это привело бы 
Германию к неуклонному, хотя, быть может, и медленному упадку), теперь прямо 
угрожали миру. У нас идеализировали мотивы, которые побудили Англию занять 
лояльную позицию по отношению к Австрии и к нам в балканских войнах 1912-1914 
годов и потому верили, что новая балканская война с участием самой Австрии 
могла 
быть ограничена этим бурным уголком Европы.

Еще 9 июля в министерстве иностранных дел держались трезвого взгляда, что, если 

вопреки ожиданиям сохранить европейский мир не удастся, Англия тотчас же станет 

на сторону наших врагов, не дожидаясь результатов военных действий. Однако 
мирная позиция, занятая Foreign Office в последующие недели, все более и более 
обманывала близкие Бетману круги. По-видимому, и в генеральном штабе склонялись 

к мысли о мирных намерениях Англии. Когда после вручения ультиматума стало 
известно сделанное Греем предостережение: Положение весьма опасно и легко может 

привести к войне четырех великих держав, наши мудрецы с Вильгельмштрассе решили,
 
что Грей хотел подчеркнуть этим, что пятой великой державе - Англии - опасность 

вовлечения в войну не угрожает. Ягов, Штумм и другие укрепляли канцлера в столь 

неосновательных предположениях. Удалось поддержать их также и в кайзере. Когда 
25 июля находившийся в норвежских водах флот получил приказ вернуться, кайзер 
хотел отправить в Балтийское море все крупные корабли. Того же желало и 
министерство иностранных дел, чтобы не раздражать Англию. Тогда же кайзер резко 

заявил командующему флотом, что сомнение в мирных намерениях Англии недопустимо.
 
А посему весь флот должен быть готов выступить против России. Только 
технические 
соображения заставили его согласиться отправить часть кораблей в Северное море.

Я должен сделать британскому кабинету серьезный упрек в том, что, точно зная 
миролюбие Бетмана и его манеру держаться, он не разъяснил позиции Англии в 
разразившемся кризисе и тем взял на себя большую часть ответственности за войну,
 
даже если мы признаем, что вначале кабинет действительно желал мира и не имел 
задней мысли заставить Бетмана наскочить на подставленный штык. Грей мог бы 
сохранить мир, если бы он своевременно разъяснил Бетману позицию Англии на тот 
случай, если австро-сербский конфликт распространится на Европу. Что он не 
сделал этого, кажется весьма странным, ибо в июле 1911 года Ллойд-Джордж, по 
поручению кабинета, не замедлил выступить с открытыми угрозами, хотя в то время 

положение было далеко не столь острым. На этот же раз Англия воздержалась даже 
от предупреждения с глазу на глаз. Замалчивание Греем позиции Англии укрепило 
берлинских сторонников выступления в их предположениях. Грей и британский 
кабинет определенно знали, что Бетман приложит все усилия, чтобы избежать войны 

с Англией. Кроме того, они знали, что в Германии лишь немногие политические 
деятели ясно представляют себе способность англичан беспощадно уничтожать 
другие 
народы. Лишь немногие из нас были способны вникать в душу Англии, холодное 
равнодушие которой к подчиненным ею народам вроде ирландцев или индийцев стало 
понятно для среднего немца только в 1919 году.

До этого многие воображали, что чем беззащитнее будет Германия, тем большее 
жизненное пространство предоставит ей Англия. Если бы наши деятели распознали 
истинную сущность английской политики, они, с одной стороны, вооружились бы до 
предела, а c другой стороны, стали бы соблюдать величайшую осторожность и в 
дипломатии, чтобы не дать Англии повода уничтожить наш народ. Британские же 
министры знали, в каком ужасающем заблуждении находились многие немцы 
относительно опасности положения Германии. Они знали также, что большее или 
меньшее удовлетворение, данное Сербией, не может стать жизненным вопросом для 
Германии. Несмотря на это, они не позаботились о своевременном предупреждении.

Удастся ли историографии выяснить истинный масштаб и причины двусмысленного 
поведения Англии, покажет будущее.

Вследствие незнакомства с международной обстановкой руководители империи в эти 
июльские дни тяжко провинились перед германским народом, но отнюдь не перед 
Англией или Антантой. Англия, которая разжигала во Франции стремление к реваншу 

из-за полузабытой Эльзас-Лотарингии, чтобы направить ее политику против